Генрих

В этот раз что-то не заладилось. К комбату подошёл шаосяо.

Генрих повёл правым плечом – Шаосяо?

– Ну да – Санька поддался искушению выпендриться – майор китайский, должен быть по их регламенту шансяо – полковник, но выходной, что-ли, тогда был, и аэродромом командовал шаосяо.

Странное дело – Александр часами слушал и читал экспертов со специалистами, но так и не мог понять, почему отключают каждое лето горячую воду, суть пенсионной реформы и рост цен на бензин, а Генриха, понимал почти без слов. Сейчас, например, Генрих не спрашивал, что такое шаосяо, и не спрашивал почему именно он, а не шансяо командовал аэродромом в Китае в тот далёкий день, он удивился, а скорее – просто отметил вслух, что турист использовал такой термин. Санька испытал прилив самодовольства, словно школьник, рассказавший такое, что удивило весь класс и даже учителя.

– В общем, какая-то там произошла неувязка с транспортом и нам предстояло ждать. Отвели нас в отдельное помещение – небольшая комната с телевизором. В противоположной от входа стене была дверь, ведущая в маленький кабинет. Туда сразу ушли отцы-командиры с большим, полным и звякающим пластиковым пакетом. Нам выдали по две упаковки «Доширака» и армейский термос с кипятком. Запарив лапшу, мы стали искать российские каналы на телевизоре. А минут через двадцать в комнату вошёл гражданский. Вид невзрачный – серые брюки, свитер, поверх – брезентовая ветровка, на ногах – кроссовки. От него веяло силой и цитрусовым запахом.

– Майор Кляп? – коротко бросил он. Все бойцы, включая меня, махнули рукой в нужном направлении. Гражданский открыл дверь и зашёл в кабинет к офицерам. Через 10 секунд оттуда выскочил пунцовый шаосяо, на ходу застёгиваясь одной рукой – довольно быстро, кстати. Ещё через полминуты вышел таинственный визитёр и, с бесстрастно-задумчивым выражением лица, покинул расположение нашей группы. За ним появился комбат.

– Оправиться, собраться. Через 5 минут построение у самолёта – майор был чем-то озадачен, хмурился и положил руку на кобуру.

Возле самолёта расплескалась пёстрая куча – кресла, диван, ковры, барная стойка и какие-то коробки. Пятеро китайских солдат энергично грузили всё это в большой грузовик. В воздухе чувствовался специфический запах сварки. Майор Кляп докурил, подошёл к строю и, немного помолчав, нарубил несколько фраз: – Летим недалеко. Забираем объект. Сопровождаем. Сдаём. Возвращаемся в часть. Дополнительные инструкции получите на месте. Вперёд!

Настроение у меня испортилось – на вечернюю поверку не успевали. Мы поднялись на борт. Салон разительно изменился: полная пустота, всё что было – две скамейки, приваренные вдоль бортов. Примерно, две трети от хвоста, было отделено металлической решёткой, приваренной по периметру к корпусу самолёта. Кофе, круассанов и стюардесс не было.

Долетели быстро. Сели достаточно жёстко. Когда мы вышли наружу, было ещё светло. Вокруг была степь с редкими пролесками. Метрах в пятидесяти, стояла большая, надувная палатка – я таких не видал: высотой больше трёх метров, метров пятнадцати в длину и большим – больше половины стены, обзорным окном. Взлётно-посадочная полоса была выстелена какими-то черными лентами, на ощупь что-то среднее между резиной и пластиком. Между палаткой и ВПП стояли заправщики, четыре машины слева и одна в сорока метрах от них, соответственно – справа. Серёга Коробов, призванный с Алтайского края, сразу узнал местность – Укок, приграничный район. Один из четырёх заправщиков подъехал к самолёту, и инженеры засуетились со шлангами, и через минуту заурчали насосы. Мы дошли до палатки, и майор Кляп зашёл внутрь, с ожидавшим у входа человеком в военной форме без знаков различия. Заправлявшая самолёт машина, отъехала к заправщику, стоявшему справа, на его место тут же подкатила следующая. У меня сразу затеплилась надежда – раз мы здесь уже, как минимум третьи и, похоже не последние…

– Третьи… – Генрих, похоже, не пользовался вопросительными интонациями, просто указывал пункт, по которому он хотел услышать разъяснения.

Санька отхлебнул из стынущей чашки, снова отметив про себя восхитительный аромат и отсутствие вкуса. На самом деле он пытался скрыть от самого себя приступ самодовольства – какой он, всё-таки, внимательный и умный!

– Ну да, – турист поставил чашку – Заправщик отработал минут пять, значит был не полный. Когда опустел, поехал к стоящей в стороне машине, выходит там место парковки автомобилей с пустыми цистернами. Получается, топливо, объёмом почти в два заправщика уже куда-то закачали. Берём примерный объём баков самолётов, которые могут сесть на эту ВПП, учитываем, что баки были не пустыми и выходит – два перед нами, мы третьи… – Санька снова взял чашку и отхлебнул немного – Если, конечно, не садились более лёгкие самолёты… или мотодельтапланы… Да, обрадовался я тогда – раз такое здесь движение оживлённое, то не станут нас долго задерживать, глядишь, через час взлетим и, тьфу-тьфу-тьфу, до поверки вернёмся в часть. Шанс призрачный, но…

Охранять нам предстояло наш же самолёт. Точнее, он был условным центром, условного же, круга, к периметру которого мы должны никого не подпускать с внешней стороны. Своё оружие мы сдали, и получили какие-то автоматы футуристического вида. Затем выдали рации, в виде «одноухой» гарнитуры. Кляп велел построиться и сказал, что сейчас пройдём инструктаж по оружию и связи. Выдавший экипировку – суровый дядька с задублёной ветрами кожей, в синем комбинезоне, опять же, без всяких опознавательных знаков – вышел на середину строя, поднял автомат и тыкая пальцем произнёс: – Предохранитель. Включение «лампы». Включение коллиматорного прицела. Рации включены и работают постоянно. Позывные выдаст ваш майор. – он повернулся и пошёл прочь. Один из наших крикнул ему в спину – А рукоятка затвора? Дядька в комбинезоне остановился, повернулся, поискав глазами, остановился взглядом именно на том, кто задал вопрос, и произнёс – Патрон досылается автоматически в момент присоединения магазина. Он снова повернулся, собираясь уйти восвояси. – А извлечь? – это был Самойлов, отслуживший полсрока, ротный балагур и затейник. Синий комбинезон, вместе с одетым в него человеком, снова повернулись к строю. – Патрон извлекается вместе с магазином. – снова поворот и попытка «уйти в закат». – А если нужно магазин плюс один патрон? – не унимался Самойлов. Видно было, что он начинал дурачиться. Инструктор медленно повернулся, упёрся взглядом в шутника и чётко, с расстановкой отчеканил – Патрон досылается при отсоединённом магазине – при этом он перехватил автомат левой рукой, отсоединил магазин – защёлка была как на «калаше» – большим пальцем выщелкнул высоко вверх патрон, сунул магазин за ремень и поймал падающий патрон, отверстием для магазина, одновременно вдавливая его пальцами правой руки внутрь. После этого он достал из кармана полный магазин и вставил с глухим щелчком. – Для выстрела нажать на спусковой крючок – ставший более суровым дядька, показал деталь на автомате, продолжая давить Самойлова взглядом. – Как ширинку расстёгивать – показать? – Никак нет! – С весельчака вмиг слетел весь кураж. Инструктирующий повернулся и пошёл, вытаскивая из-за ремня магазин.

Караул не со своим оружием – дело необычное. Понимал это и комбат. Он заметно нервничал, и часто курил. Позывные тоже были странными. По большей части, в качестве позывных нам давали животных – птиц, рыб, зверюшек всяких – «Буйвол» там или «Мурена». Бывали и фантастические твари «Сфинкс», «Фурия», «Леший». Если и бывали «неодушевленные» позывные, то они всегда были родственниками по какой-нибудь линии: «Гранит»-«Агат»-«Рубин» или «Чаша»-«Котёл»-«Кубок». Сейчас нас вызывали по одному к столу, стоящему возле обзорного окна, и показывали на бумажке позывные – основной и для нештатных ситуаций. Строжайше запретили делиться с кем-либо, и сразу разводили на посты. Позывные сослуживцев я узнал позже, когда мы возвращались в часть. Как мы ни пытались, ассоциаций между используемыми словами не нашли. «Теле», «Родос», «Сова», «Туба», «Зебра» и ещё несколько не связанных друг с другом слов. Мне достался «Белок» – основной, и «Фомич» – для нештатных ситуаций.

Когда меня привели на пост, уже стемнело. Территория поста – полоса, метров пятидесяти, с несколькими чахлыми кустами, парой камней и вывороченного из земли дерева – была метрах в трёхстах от самолёта. Ещё подходя, я услышал шум двигателя и, с чувством тревожной тоски, увидел взлетающий самолёт. Такое бывало – охрану снимали и подразделение добиралось к месту постоянной дислокации другим транспортом. Но для меня крестик крылатой машины в небе, был крестом на возможности успеть в часть к поверке. Теперь, конечно, смешно вспоминать, а тогда расстроился я сильно, до опустошения какого-то. Минут через пять снова – стрёкот в небе и на полосу сел самолёт, чуть больше нашего. Опустилась аппарель, что-то загрузили в грузовик, самолёт заправили, и он взлетел, не прошло и двадцати минут. Я отстранённо наблюдал за всем этим, в промежутках между обходом поста. Снова сел наш транспорт, и вокруг него началась какая-то возня. Возле люка суетились несколько человек в комбинезонах, там же стояли три человека в военной форме без знаков различия. Они явно нервничали. Грузовой автомобиль, обычно не глушившийся, стоял возле самолёта с выключенным двигателем.

Жизнь в условно-закрытом армейском обществе не особо богата на интересные события – муштра, наряды, караулы, поэтому бойцы быстро приучаются примечать всё мало-мальски способное утолить информационный голод, и впитывают всю информацию, если событие имеет шанс быть нескучным. Но, мне, расстроенному до невозможности, тогда всё это, вдруг, показалось далёким, как будто чужим, что ли, из другого пласта цивилизации – какие-то люди, машины, самолёты. И тут я увидел нарушителя… Так бывает, когда увлечённо читаешь книгу или смотришь какой-нибудь фильм, погружаешься в него, практически сам становишься невидимым персонажем, а потом, бац – реклама или телефонный звонок! И ты, отрываясь от экрана или страницы, видишь окружающий тебя мир, как будто он только что появился – стулья, занавески, сосед по купе – всё прорисовывается заново в сознании, которое ошалело озирается и пытается адаптироваться к смене реальности… Откровенно говоря, реальность вокруг моего поста, была не особо разнообразна: пара аккумуляторных фонарей, метрах в пятнадцати каждый, несколько валунов, размером с ведро, вывороченное с корнем дерево и чахловатый куст. Возле куста я и увидел человека. Боковым зрением. Он сидел на земле, слева от меня метрах в трёх, и смотрел на суету возле самолета. Удивление со страхом ещё только приступили к спору, кто будет рулить адреналиновым всплеском, а рефлексы уже вовсю работали – за секунду, поворачиваясь и вскидывая автомат, я присел, включил тактический фонарь и заорал «-Стой! Руки вверх!». Сердце учащённо билось и гнало насыщенную адреналином кровь, я сидел в красивой позе, с крутым автоматом, в ушах звенела какая-то песня о женщинах, гордящихся мужьями, сыновьями и братьями, защищающими родную землю… А у кусточка никого не было. Только одна ветка, словно успокаивая меня, помахивала из стороны в сторону. Я медленно поднялся, и подошёл к тому месту, где сидел нарушитель. Несколько следов некрупного животного, возможно, лисы. В голове настойчиво тянула на себя одеяло, до банальности очевидная мысль – «Почудилось!». Прямо под кустом лежал какой-то свёрток. Присев, я взял его в руки и чуть не выронил – в ухе резко и требовательно прозвучало «– Белок, что у вас?!». Не знаю почему, но мне показалось, что спрашивающие на меня смотрят – недобро и с подозрением, как полицейский, проверяющий документы. Как будто говорящий стоит прямо за спиной. Рефлекторно запихнув пакет за пазуху, я протараторил:

– Возможно, нарушитель. Визуальный контакт, сейчас потерян. Исследую место…

– Отставить! Быть на месте. Ждать группу анализа. Бдительность не терять!

«Группой анализа» были парни в тактических костюмах – как из фантастического фильма: шлем, с непроницаемо чёрным стеклом, спецфурнитура и всяческие прибамбасы. Они были последним рубежом, внутренним кольцом охраны объекта. Потом – наша зона ответственности, следующее кольцо – метрах в пятистах – погранцы, а снаружи, по словам комбата, оцепление из местного ОМОНа. Если присылают этих «волкодавов-аналитиков», значит дело серьёзное. Пару секунд я поразмышлял – стоит ли сказать по радио о пакете. Сообщить о пакете, понятное дело, необходимо, но кто его знает – может нельзя о таком в эфир. Ещё, конечно, досада сыграла свою роль: так со мной обращались, как будто не бдительность проявил, а сам пытался секретную военную тайну украсть! Отдам лично – решил я и пошёл к облюбованному местечку – у поваленного дерева. Только я подошёл – 4 шага всего– и присел на корточки возле комка корней – в ухе раздалось раздражённое: