Геомаг II

Например, Оскарду жутко не верилось, что характер Эсты мог так координатной измениться. Впрочем, он был рад тому, что свидание прошло почти гладко. Узнав про каменного голема с магическими печатями в подвале, он чуть со стула не вскочил. Когда я начал говорить ещё и про реакцию гиганта на вино, то Оскард не дал мне закончить, вместо этого сам затараторил, как базарная бабка.

В результате долгих обсуждений мы узнали, что шоколад и вино вызывают в големах примерно одинаковую реакцию. Чего-то общего между виноградным алкоголем и сладостью мы не нашли. Пока просто решили, что лучше держать геосозданий подальше от этих, как мы стали их называть, «големских опиумов».

Затем я подробнее рассказал про магические печати на теле каменного гиганта, про то, что стащил горстку земли, которая раньше была големом. Оскард быстренько подобрал стеклянную банку, и я ссыпал её из кармана. Выслушав мою версию, он согласился с тем, что голема скорее всего создал другой геомаг. Но наперекор моему мнению, посоветовал не пытаться его искать. Друг думал, что раз таинственный незнакомец что-то не поделил с самим Цуром Локом, то он не шибко обрадуется, если к нему в ученики будет набиваться какой-то мальчишка. Впрочем, он всё равно посоветовал показать эту землю владелице лавки. Возможно, она и скажет, где могут располагаться светлые каменистые почвы.

А узнав, как я получил деньги, Оскард только похвалил меня. Сказал что-то вроде: «всего-то и стоило подстричься и приодеться, как девки сами на шею вешаться начали…» Однако, когда я напомнил, что это ещё и дочь Лока, то он лишь взгрустнул и посоветовал не рисковать. В общем-то мне и сам Лок дал это ясно понять. Правда этот запрет меня мало волновал, ведь мне нравилась только Эста, а не та рыжеволосая бестия. Хотя она бы, наверное, хорошо спелась с Оскардом, больно их характеры похожи.

Ближе к концу нашей беседы я решил поделиться и печальной новостью. Рассказал другу, что из-за ампутации моя маги ослабла, что потребуется какое-то время на восстановление способностей. Но, рассказал я ему не обо всех деталях, пусть лучше не знает, что я и понятия не имею, как восстанавливать разорванный канал и утерянный узел… Затем я снял протез и передал его. Оскард стянул с механической руки перчатку и ужаснулся.

— Знаешь, Крис, я его лучше выкину и сделаю новый. Кстати, твоя Эста случайно не сможет руку наколдовать.

— Неа, она пока не умеет, — объяснил я.

Затем мы пообедали. В этот раз Оскард приготовил яичницу. По вкусу яйца не отличались от обычных куриных, но и уточнять кто их снёс, я не стал. Не хотелось лишний раз портить аппетит, вдруг это всё же не они. На этот раз обошлось без дрянного томатного сока. Вместо него мы пили простую чистую воду, судя по всему, из общественного колодца.

— Ну, Крис, похрумкали. Теперь пора к суду готовиться, — вытирая руку, сказал Оскард.

— Так вот с чем ты тут возился.

— Ага, но это только три не самых готовых экземпляра. Думаю, десяти будет достаточно.

— Наверное, я никогда не участвовал в судах. А ты?

— О-о-о, друг мой, я на этом деле собаку съел. Судился правда только за изобретательское право.

— Много дел выиграл?

— Опустим этот момент, — отведя глаза в сторону, ответил Оскард.

Его реакцию было сложно трактовать как-то иначе. Но я всё же решил спросить.

— Так сколько?

— Да нисколько, блин. Ты знаешь, как сложно доказать, что изобретение именно твоё? Вот мне ни разу не удалось, иначе я бы уже был богат. А так моими, некоторыми более-менее удачными, штуками пользуются очень многие, а я с этого нихренашеньки не имею. Ни славы, ни денег! Ни хотя бы поклонников…

— У тебя же наверняка были чертежи, первые модельки. Что за суд такой?

— Конечно! Всё дело в судье — тупоголовом идиоте, которому на все это плевать. Он просто не верил, что настолько молодой парень вообще мог что-то изобрести. В итоге я просто перестал обращаться в суд после того, как очередная штуковина уходила в народ. Последним такой была заводная игрушка, теперь все дети хотят такие…

— Печально. Думаешь в несправедливом суде, где правит закостенелость мышления, мы сможем засудить толстяка?

— Красиво сказано… Попытаться стоит, у нас же и улики есть. Кстати, про толстяка. Ты случайно не знаешь его имени?

— Нет. Но его недавно сажали в темницу, его можно легко выяснить у стражи.

— Ладно. Лучше, конечно, пустых мест в документах не оставлять, но имя можно и потом вписать. А сейчас я тебе все растолкую.

Оскард положил передо мной лист и начал читать вслух, вместе с тем всё объясняя. Сначала он написал заявления от моего имени. Из которого следовало, что я требую провести разбирательство по факту поджога моего дома. Затем он очень подробно описал всю ситуацию. О том, что в момент поджога владельца дома, ну то есть меня, не было на месте. О том, как мы вообще узнали о случившемся. Мы — это сторона обвинения. Я — пострадавший, Оскард — помощник с моей стороны.

Затем он очень сухо, но максимально понятно описал и место преступления. Из-за того, что дом не стоял ни на одной из улиц, Оскард так и указал: дом на лугу вблизи улицы Сермента. Затем нужно было чиркнуть пару слов про свидетелей, но таких не нашлось, Оскарду пришлось пропустить столь важный пункт. Как я узнал от него, дожидаясь меня с лесного ручья, он опросил очень многих людей, которые жили на окраине. Но никто никакого поджигателя или просто подозрительного человека не видел. Многие лишь наблюдали, огромный яркий огонь, появившийся посреди глубокой ночи.

Следующий пунктом нужно было обозначить пострадавших. Тут никаких проблем не возникло, Оскард просто написал мои имя и фамилию, указал возраст и дал краткое описание. Перечитав это, я ни с чем спорить не стал, всё соответствовало действительности. Может быть он чуть меня приукрасил.

Затем следовала часть с обвиняемыми. Мы с Оскардом даже не сомневались, что наш подозреваемый и есть настоящий преступник. Во-первых, улики — большой кастет и гипсовый отпечаток ботинка, которые уже говорили о многом, во-вторых, мотив. Мы определили его не иначе, как месть за случившееся на площади. Оскард настаивал на том, чтобы мы записали и эту ситуацию со всеми подробностями. Но уже под мою диктовку, благо он оставил место на всех экземплярах. Ещё он сказал, что эта очень важная часть, потому что она поможет судье и присяжным понять и оценить мотив преступления на достоверность. Хорошо ещё, что случившееся на площади тоже сыграло в мою пользу.

В предпоследний пункт было нужно записать все доказательства. Оскард описал большой железный кастет, с явным указанием на то, что для моей небольшой руки тот слишком великоват. Затем он описал и след от башмака предполагаемого преступника. Максимально прозрачно объяснил почему именно этот след и принадлежал толстяку. Рассказал и о месте его нахождения. А в конце очень доходчиво объяснил, каким способом он получил гипсовый отпечаток этого следа и почему нельзя было просто показать его людям, когда тот ещё оставался на земле.

И, наконец, завершающая часть, которая осталась незаполненной. Оскард ждал меня, чтобы посовещаться и уже после решить, что мы будем требовать от суда.

— Я думаю нам просто нужны деньги, чтобы заняться золотодобычей.

— Ты чертовски прав, а отомстить уроды не хочешь? Всё таки твой дом спалил, я бы такое не простил, — сказал Оскард, почёсывая рыжие бакенбарды.

— Плевать на толстого дурня, его жизнь наказала… Дом уже не вернуть.

— Понял. Но, знаешь не стоит в документах про золотодобычу распространяться. Напишем-ка мы лучше, что деньги нужны на новый дом или съёмную комнату.