Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы

Зачем же выпячивать роль только одного Жукова, создавать культ его личности, кому это на пользу? На пользу ли это партии? Нет. Зачем это нужно выдумывать одного героя и поставить его над всеми, а других на голову или на две принизить. Партии этого не нужно.

Голоса из зала. Правильно.

ХРУЩЕВ. Для создания истории Великой Отечественной войны надо, товарищи, нам привлечь лучшие силы и поручить им эту важную работу. Писать историю нельзя с потолка, а нужно взять оперативные карты и другие документы того времени, документы о действиях фронтов и отдельных участков фронтов. Раньше были разведывательные данные о противнике, а теперь многие данные о действиях противника опубликованы или имеются подлинные документы. Нужно их изучить, сопоставить, дать должную оценку, не бояться там, где нужно, сказать горькую правду, потому что мы должны на этих трудах учить нашу армию, учить коммунистов готовиться к будущим боям. Нужно изучать силы и слабости противника, изучать и наши ошибки с тем, чтобы в случае войны не иметь таких поражений, какие мы имели в начале минувшей войны. Думаю, что ЦК организует работу по составлению истории войны.

О субординации. Я уже говорил о том, какое замечание сделал тов. Тимошенко, когда я говорил с военными в Киеве об информации ЦК КПСС по важным вопросам. Тов. Тимошенко сказал о субординации. Я понял, что он этим хотел сказать: «Слушай, Хрущев, посмотри, откуда веет ветром».

Тов. Жуков, ты не понял своего положения в партии, хотел встать над партией. Если член партии хочет обратиться в ЦК, то никакой субординации для него нет и не может быть. Но нельзя так толковать, как тов. Лучинский: вот, оказывается, как он понимает — вам, ЦК нужна информация, так в чем же дело, это можно. Мы будем посылать Вам копии тех материалов, которые посылаем в Политуправление или министерство. Заранее говорим вам, тов. Лучинский, копий в ЦК посылать не нужно, вы их не посылайте, читать не будем, если пошлете, — отошлем обратно. Мы хотим, чтобы вы сообщали существо дела по важнейшим вопросам, а вы нам хотите копии своих бумаг подсунуть.

В своем выступлении тов. Жуков спрашивал — что случилось, почему неожиданно поставлен этот вопрос. Здесь товарищи хорошо объяснили, что случилось. Я скажу как возник этот вопрос. В какое-то время члены ЦК и члены Президиума обменивались мнениями и задавали друг другу примерно такие вопросы:

— Как вы, тов. Хрущев, смотрите на Жукова? — А что? — Просто так спрашиваю. — Жуков хороший товарищ, отвечаю. — Ну хорошо, очень хорошо.

Прошло время, другой товарищ спрашивает:

— Тов. Хрущев, как Вы считаете Жукова? Эти вопросы заставляют думать; чем объяснить, что товарищи о Жукове спрашивают? Эти вопросы возникали потому, что начали побаиваться Жукова, беспокоиться, уже запахло нехорошо вокруг Жукова.

ЖУКОВ. Это нашептывание.

ХРУЩЕВ. Тов. Жуков! Может быть вы думаете, что это английская разведка доносила? Он считает, что вроде мы вдвоем деремся — Хрущев и Жуков. Но так понимать — это значит не разбираться в самых элементарных вещах, это же просто примитивные рассуждения. Разве эти товарищи, которые здесь присутствуют, захотели бы двое суток сидеть и слушать перебранку двух хотя бы и уважаемых товарищей. Они бы сказали: перестаньте нам головы морочить, и мы замолчали бы.

Поведение Жукова всех беспокоило — маршалов, генералов, членов ЦК. Вы слышали, что они говорят. Они говорят о политических ошибках тов. Жукова, говорят с сознанием чувства ответственности за партию. Вот почему мы рассматриваем этот вопрос.

Зачем тов. Жукову нужно было вносить предложение о ликвидации Главного Военного Совета. Военный Совет не имеет функций управления войсками, этот орган преследовал цель — улучшения работы в армии. Нужен орган, в котором следует обсуждать вопросы, слушать людей, прежде чем принимать решение. Ведь у многих начальников есть такой грех: если у него родилась какая-то идея, какие-то предложения, то он хочет их провести в жизнь. Если другие заметят, что это не совсем правильная точка зрения, то не каждый и не всегда сразу согласится с этим. Эта слабость есть у всех.

Представим себе, что какое-то предложение выдвинул Жуков, с его характером, то он и слова не позволит сказать, он и пикнуть не даст командующим. А если будет работать Военный Совет, где все командующие будут высказывать свои мысли, тогда мы будем иметь возможность всегда поддержать здоровые предложения. Разве это плохо? Разве это будет покушение на права министра? Нет, наоборот, это полезно для дела. А Жуков настаивает ликвидировать! Почему, спрашивается? Он рассуждает так: я есть министр обороны — и все то, что относится к войскам — должно проходить только через меня и больше ни через кого. И это преподносится под видом укрепления единоначалия? Нет — это настоящая диктатура, это опасное дело.

Предложение о ликвидации Главного Военного Совета, кастрирование Военных Советов округов, превращение их в совещательные органы — все это направлено к тому, чтобы лишить партийные органы возможности влиять на армию.

Теперь я остановлюсь на одном вопросе, о котором здесь говорили, но я также хочу подробно о нем рассказать, так как он имеет принципиальное значение. На Президиуме ЦК мы обсуждали вопрос о капиталовложениях в атомную промышленность. Это было еще при жизни Завенягина, которого мы все знаем, как хорошего товарища. При обсуждении, естественно, как всегда министры хотят получить побольше денег. Тов. Жуков тоже требовал больше, но мы ему всего не дали. Здесь присутствует много министров, они знают, как всегда упорно добиваются капиталовложений, как они могут мобилизовать побочные силы в поддержку своих предложений. Ну что же, на это обижаться не стоит. Правда, тов. Устинов?

УСТИНОВ. Так и должны делать.

ХРУЩЕВ. А мы должны смотреть и не хлопать ушами. Дело не в том, что Жуков требовал больше денег, а как требовал. Берет слово Жуков и держит речь. Должен признаться, что я несколько дней ходил под впечатлением его речи. Он произнес совершенно недопустимую пораженческую речь. На заседании были члены Госплана, присутствовало много работников не членов Президиума ЦК. Жуков стал доказывать, какое соотношение сил СССР и США и говорит: я, как министр обороны заявляю, что если так дальше будет продолжаться и не будет изменено положение, то нас США могут разбить и разобьют. Скажи, тов. Жуков, говорил ты это?

ЖУКОВ. Сказал, но немножко не так.

ХРУЩЕВ. Может быть тон другой, но по существу так было сказано.

Тогда я тихо говорю тов. Жукову: ты министр обороны, нельзя так, пытался его одергивать. Тов. Конев тогда присутствовал, кажется и тов. Соколовский был, они знают. Потом я громче сказал тов. Жукову: нельзя так говорить. Как же это так? Выходит, на сороковом году революции мы живем милостью американцев? А как же мы в первые дни революции разбили 14 государств? Зачем нужны такие заявления? Затем, чтобы вырвать деньги.

Тов. Жуков, разве это речь министра обороны, члена Президиума ЦК или члена ЦК? Тебя за одно это выступление, за такое неправильное поведение надо было строго наказать.

Или возьмем другой вопрос. Здесь присутствует тов. Зорин — заместитель министра иностранных дел. Он по поручению Правительства вел переговоры в Лондоне по вопросам разоружения. Он знает, что американцы внесли свои наглые, совершенно неприемлемые предложения. В этих предложениях фигурировало и предложение Эйзенхауэра открыть советское небо для облета американскими самолетами.

Обмениваясь мнениями между собой, мы говорили: американцы знают, что этого предложения мы не примем, поэтому они выдвигают свои предложения о воздушной инспекции.

Тов. Жуков написал записку в Центральный Комитет партии о том, что надо принять предложение Эйзенхауэра. Тов. Ворошилов и другие товарищи выступили с горячим протестом против предложения Жукова, сказали, что этого делать нельзя. Булганин и Микоян еще до заседания рассуждали так: если мы примем, то американцы откажутся от своего предложения и эти рассуждения тов. Жуков, видимо, понял, что они вроде поддерживают его. Но когда стали обсуждать вопрос, то Булганин и Микоян тоже высказались против предложения Жукова. Но главное состоит в том, какую речь произнес тогда Жуков! Он говорил примерно следующее: Нам надо принять, нам выгодно принять предложения американцев, нужно разведать их объекты с тем, чтобы нанести удар и т. д. Мы сказали тогда Жукову, как же это можно пойти на такое соглашение? Ни в коем случае нельзя. Я и сейчас хочу сказать, что мы никогда не должны согласиться с тем, чтобы пустить американцев контролировать наши атомные заводы, наши другие заводы. Им инспекция нужна только для того, чтобы разведать и потом начать войну против нас. Если в этом вопросе кто пойдет на уступки американцам, то это будет граничить с изменой.