Герасим

* * *

Ответ дал сам Гришка: пришел к Семену Владимировичу и показал свою кожаную куртку.

– Вот, смотрите, полез в карман, а там дырка. Решил зашить – вдруг чувствую, внутри что-то лежит. Заглянул и…

Гришка протянул одно из пропавших колечек. Два других тоже нашлись – за подкладкой. Семен Владимирович хмыкнул и пригласил Веру Александровну на опознание, а потом позвонил следователю. Тот приехал и приказал взять Гришку под стражу: улики налицо, значит, есть повод для ареста. И не важно, что подозреваемый говорит, будто не знает, как они к нему попали. Главное, чтобы человек сидел в тюрьме, а там разберемся. Такая позиция следователя была понятна: хотелось поскорее отчитаться перед начальством – дело раскрыто! Поднять свой авторитет и заодно получить премию…

Григория увезли, а опытный Семен Владимирович остался сидеть в глубоком раздумье. Что-то ему в этом деле не нравилось… Зачем Гришка принес колечки? Ведь неглупый парень, понимал, что это улики. Совесть замучила? Не похоже! Гришка – хитрый, жизнью тертый, не производит впечатления парня, который мучается из-за подобного пустяка. Кроме того, мог просто закопать по-тихому – территория большая и рядом река. Бросил в воду – и нет ничего. Попробуй потом докажи. Однако сам принес. Значит, это все-таки не он, надо копать дальше…

Степан между тем праздновал победу – его план полностью удался: Григорий в тюрьме (и вряд ли оттуда скоро выйдет), а деньги у него – зарыты в саду под смородиновым кустом. Он даже успел прикинуть, сколько украл. Выходило, что много. Четыре пачки, в каждой – по сто голубеньких купюр, итого четыреста тысяч. Обалдеть! И не беда, что не удастся скоро потратить – опасно, надо подождать. Ничего, он потерпит. Ждал столько времени, подождет и еще. Пока всё не уляжется. А там…

Вера Александровна после всех этих неприятностей слегла с тяжелой мигренью и никого, кроме Анечки, к себе не допускала. Та преданно ухаживала за тетушкой, приносила целебный чай, развлекала разговорами, утешала, как могла. Между тем свадьба неумолимо приближалась, росли и проблемы, с нею связанные.

И первая – кого звать? Пора было рассылать приглашения, все ждали. Каждой твари необходимо пригласить по паре, чтобы никого не обидеть и не забыть: прославленных певцов с певичками, известных актеров с актерками, модных кутюрье с… э… друзьями. Само собой, светских знакомых, подружек-подлюшек с мужьями и любовниками. Ну и, конечно, деловых людей – уважаемых, солидных бизнесменов. С женами и детьми. Еще бы кого-нибудь из депутатов… Впрочем, этих даже звать не надо – сами прибегу. За сто верст, пройды, чувствуют, где большими деньгами пахнет.Такие заботы были у Веры Александровны, когда ей сообщили об аресте Гришки. Госпожа Пеншина по своей доброте душевной просила его отпустить – раз колечки нашлись. Но амбициозный следователь решил все-таки посадить Гришку. «Вор должен сидеть в тюрьме» – эти слова из известного кинофильма очень ему нравились. Кроме того, он хотел немного пропиариться за счет Веры Александровны – такое дело раскрыл! Наверняка о нем будут писать и говорить. Для карьеры это может оказаться очень полезным…

* * *

Торжественное мероприятие было назначено на субботу. Сначала регистрация во Дворце бракосочетаний (разумеется, Грибоедовском, самом престижном), затем поездка по Москве с посещением культовых мест – Александровского сада и Воробьевых гор.

Вера Александровна была сентиментальна и хотела, чтобы у нее все было так, как видела по телевизору: белые голуби и шампанское на фоне высотки МГУ… Потом возвращение в Жуковку, банкет и танцы до упаду. Долго сидеть за столом Вера Александровна не планировала – примет поздравления, поцелуется с Герой под пьяные крики «горько!», и домой. А гости пусть гуляют – заплачено! До утра веселятся от души, с угарными танцами на столах и неизменным мордобоем… Как же без него? Положено! Подарки позже привезут охранники – последят, чтобы ничего не пропало. Все, в принципе, было готово – платья для Веры Александровны и Анюты сшиты, костюм для Геры куплен, банкет оплачен. Пришлось, конечно, снять дополнительную сумму, но ничего, переживем как-нибудь.

Для себя Веры Александровна заказала белый лимузин, для жениха, естественно, черный. Места хватит всем – и свидетелям, и друзьям. Договорилась с телевизионщиками – один из главных каналов застолбил за собой право эксклюзивно освещать важное светское мероприятие. Все было готово…

Но события пошли не так, как планировалось, а совершенно непредсказуемо. Началось же все с того, что Кутя рано утром, во время очередной прогулки, заинтересовался кустом смородины, под которым были спрятаны деньги. У Степана не было времени, чтобы зарыть их глубоко, вот и сунул в небольшую ямку, а сверху немного присыпал землей. Думал, никто не заметит, ведь в саду никого, кроме него, не бывает.

Вера Александровна гулять по тропинкам любила, но к кустам не подходила и посадками не интересовалась. Клавдия Васильевна, экономка, следила только за тем, чтобы все было чисто и аккуратно: дорожки подметены, газоны подстрижены, мусор нигде не валяется. А чем там Степка занимается, где копает и что сажает… Возится с лопатой – и ладно. Лишь бы не бездельничал и не пил. На это и полагался Степан – зарыть быстро деньги, а потом, выждав пару дней, перепрятать в более надежное место. Он даже тайник приготовил – под своим жилищем. Под каморкой папы Карло – как называл свой дом.

Тот действительно был маленький, одна комнатка, плюс санузел да кухня, негде развернуться. Но имелось у него одно важное преимущество – стоял на самом отшибе, у забора. Очень удобно – никто тебя не видит, занимайся, чем хочешь. Если надо куда-то смотаться – не проблема. Перелез через забор (Степка даже кирпичи с двух сторон подложил – для удобства) и шуруй. Это важно, когда требовалось срочно догнаться. В поселковый супермаркет Степка за спиртным не ходил – во-первых, могли заметить и доложить Вере Александровне (она его пьянки очень не одобряла), а во-вторых, цены там такие…Что было логично: торговый центр ведь предназначался для местных Буратин, и алкоголь там стоил соответственно – ого-го сколько! Простому рабочему человеку (кем искренне считал себя Степка) не по карману. Иное дело – магазинчик возле платформы, где покупали продукты местные жители и приезжие дачники. И цены весьма умеренные, и открыт практически круглосуточно. Если надо затовариться – то только туда: перелез через забор, пробежался по лесу – и на месте. Дешевое пиво, водка, вино – все, что душе угодно. К тому же Манька, продавщица, хорошо знала Степана и всегда отпускала ему в долг. А тот, в свою очередь, баловал ее отборными ягодами, которые собирал в саду. Все равно много пропадало – Вера Александровна предпочитала только варенье, в свежем виде не любила. Но пока соберут, пока сварят… Вот Степан и таскал потихоньку смородину, крыжовник и малину Маньке – в знак благодарности и вечной дружбы.

Но вернемся к Куте. Тот по своему природному любопытству заинтересовался тем, что лежало под кустом, и раскопал ямку. И появились на свет пачки… Кутя заинтересовался еще больше и стал громко лаять – смотрите, что нашел. На это тявканье из кухни выглянула Татьяна – думала, что щенок опять загнал соседскую кошку на дерево. Подошла, посмотрела, и обмерла – деньги! Сразу сообразила – те самые пачки, что украли из сейфа. Но как они оказались в саду? И кто их зарыл? Вариантов, по сути, было два – либо Степка, либо Гришка. В принципе, могли оба. Но кто именно?

Гришка был почти все время у нее на виду, проводку чинил. Хотя, с другой стороны… Она же отбегала на кухню, смотрела за молоком и супчиком. Значит, мог. И Степка тоже мог: с самого утра подозрительно крутился возле задней двери, делал вид, что подметает дорожки. Хотя чего там было подметать – чистые еще, листья не налетели. Кстати, Степка, в отличие от Гришки, точно знал, где находится сейф, а также то, что Вера Александровна часто забывает его запереть. Значит, он. Хотя… Степка служит уже много лет и никогда раньше ни в чем подобном замечен не был. Вдруг она ошибается? Возводит напраслину на человека… Татьяна решила не гадать, а вернуть деньги Вере Александровне – пусть сама разбирается. Не ее это дело, своих забот хватает…

Кухарка подняла пачки с земли и отряхнула – запачкались немного. И из чисто женского любопытства посмотрела, сколько там. О, господи, четыреста тыщ! Столько она никогда в руках не держала. Нет, конечно, она не бедная, зарплата хорошая… Но чтобы столько!

…А ведь все думают, что деньги украл Гришка. Его даже в тюрьму посадили. И доказательства против него имеются – сам, дурак, принес. Колечки эти… Значит, засудят, и надолго. Пачки же, может, даже искать не станут – чтобы не затягивать следствие. А ей скоро на пенсию – годы уже подошли, пора. И пенсию, скорее всего, маленькую назначат. Сунут, как подачку, крутись, как хочешь. Хорошо, если хватит на самое необходимое – продукты и лекарства. А вдруг она заболеет? Или еще что-то? А ведь так хочется на старости лет пожить хорошо! Пусть и небогато, зато сытно. Конечно, у нее кое-что накоплено, не дура же она, откладывала на черный день. Но при нынешних ценах… Значит, опять придется на всем экономить, ужимать себя. Несправедливо это! Всю жизнь работала, вкалывала, и на тебе, на старости лет – жить на копейки…Подумала так Татьяна, подумала, и сунула пачки себе за пазуху. Затем отнесла их на кухню и спрятала в кастрюле. В самой дальней, что в глубине стола стояла… А сверху насыпала соли, до краев. Если кто-то заглянет, все равно ничего не увидит, и ни одна собака не учует – соль все запахи перебивает… После этого Татьяна вернулась в сад и тщательно заровняла ямку. Как будто ничего и не было. И пошла себе на кухню готовить завтрак – Вера Александровна уже встала, пора подавать. Про себя же решила – будь что будет. И окончательно на этом успокоилась.

* * *

Утро следующего дня началось с дикого крика «А-а-а!», несшегося над поселком. Этот отчаянный вопль разогнал мрачных осенних ворон, и те недовольно закаркали: «Кар, кар!» Так мог кричать только человек, потерявший самое дорогое. Удивленная Вера Александровна приказала Татьяне выяснить, что происходит.

– Ты чего это, Степка, орешь? – спросила, высунувшись в окно, кухарка. – Бутылку, что ли, свою потерял? Чего вопишь-то?

Выяснилось, что действительно потерял, но не бутылку. Степка в полном недоумении стоял возле смородинового куста (того самого, под которым были зарыты деньги) и растерянно повторял: «Где? Где они?» Татьяна сразу все поняла, но вида, разумеется, не подала:

– Ты о чем? – удивленно спросила она. – Вера Александровна только сегодня утром себя немного лучше чувствовать стала, поднялась с постели, а тут ты орешь. Не дай Бог, опять мигрень разыграется. Немедленно прекрати!

– Я… то самое… – замямлил Степан.

– Что – то самое? – передразнила его Татьяна. – Что потерял-то, олух?

– Да, эти… Они здесь лежали, я точно помню. А теперь их нет…

– Что у тебя лежало? – нахмурила брови Татьяна. – Говори ясно, я ничего не понимаю. Вот погоди, узнает Вера Александровна, что ты пьяный, и вывернет наизнанку. И сушиться повесит, чтобы протрезвел. С раннего утра – и уже набрался!

Степан посмотрел на Татьяну полубезумными глазами и замотал головой. А потом, прядя в себя, сдавленно произнес:

– Ничего… Ничего я не потерял. Это так, с испугу. Змею увидел, вот и закричал… Боюсь я их очень, с самого детства.

– Никак гадюка к нам опять приползла? – картинно всплеснула руками Татьяна. – Надо бы охранников вызвать, чтобы они сад прочесали. Не приведи Господь, укусит кого…

Гадюки действительно (хотя и очень редко) заползали в Жуковку – лес-то рядом. В таких случаях обычно вызывали охранников, и те, надев высокие резиновые сапоги и плотные комбинезоны, прочесывали кусты, ворошили длинными палками траву, пугая незваных гостей. Змеи, потревоженные шумом, как правило, быстро уползали. Но это было обычно весной, а теперь уже осень. Какие, на фиг, гадюки в октябре?

Однако хитрая Татьяна сделала вид, что поверила Степану. Доложила о предполагаемой гадюке Вере Александровне, и та приказала вызвать парней. Семен Владимирович прислал двоих людей, которые сноровисто и быстро прочесали весь участок. И никакой змеи, разумеется, не нашли.

Вера Александровна приказала накормить ребят и дать им немного денег – за старание. На этом всё и кончилось. Но Степан, как подорванный, продолжал обыскивать смородиновые кусты и тыкать в землю лопатой, повторяя: «Где же они? Ведь здесь закапывал». Татьяна гремела на кухне кастрюлями и делала вид, что ничего не замечает. Может, у садовника крыша поехала…

В конце концов, неуемная активность Степана привлекла внимание Клавдии Васильевны. Она поинтересовалась, что происходит. Давно пора бы делом заняться, убрать листья с газонов, посыпать дорожки свежим песком. Свадьба скоро, а участок еще не убран. Да и вообще – дел полно, а садовник в кустах чего-то капается…

Степан от нее отмахнулся – не ваше дело, Клавдия Васильевна, идите вы… Экономка обиделась и доложила Вере Александровне – садовник, мол, напился и непонятно зачем ломает смородину. За которую, между прочим, заплачено дорого – брали ведь самые лучшие кусты, селекционные. Вера Александровна немедленно вызвала Степана к себе. Тот явился – очень недовольный и хмурый.