Герцог и колдунья

Все трое поклонились, но старик не удостоил их даже взглядом, зато корова громко промычала. Впереди показались шатры, расставленные кругом; посредине становища полыхал высокий костер.

Юрай не удивлялся тому, что брат верховного хана Нелена живет в столь непритязательных условиях. Во-первых, Шеймас был двоюродным братом. Во-вторых, старшим. Придерживаясь дедовских обычаев, Шеймас наивно предполагал, что у него куда больше шансов занять престол. Но времена дедов ушли в прошлое. Политику делают в столицах, а не в провинции. Вот Шеймас, исполненный обиды, и удалился от дел.

Вокруг костра сновали вооруженные люди, лишь мельком взглянувшие на прибывших. Раз колдун пропустил, значит, право имеют. Над одним из шатров на высокой пике подрагивал на легком ветерке ханский вымпел: черная лошадиная голова на голубом фоне и алой подковой под ней. Тарраби первым спешился и сказал Кондрахину:

— Сначала я побеседую с ханом наедине. Так будет вернее. Я помню свои обязательства. В это время из шатра вышел толстяк в желтом, в полоску, халате и с висячими усами, делающими его похожим на сома.

— Доложи хозяину, что прибыл хан Тарраби, по делу, — приказал хан.

Недовольно кивнув, слуга удалился. Вскоре вслед за ним последовал и Тарраби.

В шатре он пробыл совсем недолго и вернулся в сопровождении всё того же слуги.

— Хан примет тебя наедине и выскажет всего одну просьбу — об этом я договорился. С твоими способностями её выполнить — пустяк. Ты станешь эмиром, Юрай! Я выполнил свое обещание, теперь дело за тобой, — он протянул руку к вещевому мешку Кондрахина.

— Погоди, хан. Ценную вещь на слово не меняют.

— Ты не веришь ханскому слову? — громко произнес раздосадованный Тарраби, чем привлек внимание бойцов Шеймаса.

— Верю, конечно, верю, хан. Да только вот ветрено сегодня — того и гляди слово унесет. Так что дождись результата.

Прежде чем зайти за полог шатра, Юрай оглянулся и пристально посмотрел на Тарраби, заставив того поежиться.

Внутренне помещение шатра отделяло от входа некое подобие сеней, где толстый слуга и остановился, жестом предложив гостю следовать дальше самостоятельно. Кондрахин шагнул вперед и оказался посреди круглой комнаты, застланной целой горой ковров. Кроме того цветные ковры покрывали все стены. Он недоуменно огляделся. Где же хозяин?

Голос, раздавшийся из-за одного из ковров, был приглушен и немного гнусав, словно говорили через носовой платок.

— Да пошлет тебе и твоим близким свое благословение Ридитол, Юрай. Не сочти за обиду, что я не открываю своего лица. Для этого есть веские причины. Я знаю, кто ты и в чем ты нуждаешься. Теперь ты выслушаешь мою просьбу. Речь пойдет о таких опасных делах, что лучше нам иметь основания отрицать знакомство. Я уверен, что ты мудр, и поймешь правильно моё положение.

— Благодарю за гостеприимство, высокий хан. Я понимаю сложность твоего положения. Ты рискуешь уже тем, что принимаешь меня в своем становище. Тем более, когда на меня ополчились все ильханы, хотя не возьму в толк, по какой причине.

— А что ты обещал хану Тарраби за услугу? Впрочем, можешь не отвечать.

— Нечто, за что Тарраби готов поступиться своими табунами.

— Это обладает колдовской силой?

— Пожалуй.

— Вот тебе и ответ. Ильханы не терпят соперников. Но я вижу, что ты у нас многого не знаешь. По-видимому, ты издалека. Но и на своей родине ты не был рядовым человеком. Колдун-одиночка, я угадал?

— Случалось мне действовать и в одиночку. Но ты всё не решаешься спросить меня напрямую, умею ли я читать чужие мысли. Да, умею, высокий хан. Правда, не всегда это возможно. Кто-то умеет надежно их скрывать, у кого-то мысли настолько сумбурны и невнятны, что легче сказать, о чем думает собака. Но твои мысли мне понятны, оттого я откровенно и говорю с тобой, зная, что ты истинный хан Шеймас, а не подосланный им слуга.

Высокий хан ничего не ответил, только завозился за ковром, а потом к ногам Юрая, присевшему по-турецки, вылетел блестящий браслет.

— Наверное, ты силен в колдовстве не меньше, чем лучшие мои колдуны. Некогда этот браслет принадлежал очень сильному и опасному чародею. Ты что-то можешь сказать о его бывшем хозяине? Можешь взять в руки. Меня уверяли, что вреда это не приносит.

Юрай поднял браслет и долго вертел его в руках, то поднося к глазам, то к уху, словно прислушивался к отдаленной музыке. Молчание затягивалось. Наконец он произнес:

— К сожалению, высокий хан, я не смог выполнить твоей просьбы. Могу лишь сказать, что браслет этот носили разные люди, но… одновременно один и тот же человек. Это странно, но я не могу выразить иначе. Сейчас на нем твой отпечаток. Я могу перечислить твои навязчивые мысли, въевшиеся в металл, рассказать обо всех твоих болезнях. В последнее время, например, ты неотвязно думал о чародее по имени Двойная Кошка. Ты его боишься, смертельно боишься, и для этого есть основания. Браслет этот — не такая безопасная штучка, как тебя уверяли. Он, помимо прочего, опознаватель. Я бы от него избавился.

Некоторое время хан обдумывал услышанное.

— Как я могу быть уверенным, что ты прочитал всё это по браслету, а не извлек из моей головы?

— По двум причинам, высокий хан. Во-первых, когда я изучал браслет, ты думал не о Двойной Кошке, а о хане Тарраби, о том, какой выигрыш от нашей встречи получает он. А, во-вторых, сейчас я перечислю тебе твои болезни, о многих из которых ты не знаешь, а потому я не смог бы прочесть их в твоей голове.

— Что ж, я тебе верю. Можешь не утруждать себя доказательствами. Но не смог бы ты меня научить скрывать мысли, как это делают многие ведьмы и почти все колдуны?

— Легко. Для этого не нужны какие-то сверхъестественные способности. Было бы желание и капля усилий. Но разве в этом состоит твоя просьба, за исполнение которой ты пожалуешь мне титул эмира?

— Ты прав, помощь, в которой я нуждаюсь… Впрочем, давай я расскажу с самого начала.

И Шеймас приступил к повествованию.

Там, где южная оконечность гор Илиз плавно сменяется пологими холмами, некогда простиралось королевство Ульсандр. С севера его ограничивали густые леса, а южные границы терялись в бескрайней степи. В Ульсандре не было ни крупных рек, ни обширных пастбищ, зато и не бывало и засух, опустошающих порой сопредельные страны. Благодаря мягкому климату жители его собирали отменные урожаи ржи и других культур. А безопасность королевства обеспечивала цепь мощных крепостей, выстроенных на холмах. Ульсандр славился великолепной конницей, непревзойденной в ближнем бою. А доспехи, некогда изготовленные оружейниками королевства, до сих пор ценятся на всех рынках. Да, латы и оружие долговечнее людей.

Но истинной защитой Ульсандра являлись его колдуны. Слава, а главное, сила их была, пожалуй, выше, чем у тех колдунов, коими ныне гордится Согури. Искусен в колдовстве был и сам король Ульсандра, Пегок. Говорят, он читал в душах людей, как в открытой книге. Поэтому, когда однажды к нему явился пришлый колдун по имени Двойная Кошка и потребовал места при дворе, Пегок сказал ему:

"Ты, безусловно, великий мастер. Тем не менее, я отказываю тебе. Королевская служба требует уметь подчиняться, ты же к этому не расположен. Ни один владыка не приблизит к себе такого мастера, разве что в час лихой беды. Мы и сами справимся с любой напастью".