Герцог всея Курляндии

Выводы были неутешительными - страна оставалась бедной и малозаселенной. Поступающие в казну деньги ту же расходились на важные проекты, а доходы населения оставляли желать лучшего. Про крестьян я вообще молчу. Хотя вон в Лифляндии в 1671 вообще вышел устав, по которому все беглые и вольные люди, поселившиеся на земле феодала, объявлялись крепостными. Однако мне-то хотелось улучшить, а не ухудшить жизнь курляндцев. Пришлось вспомнить о любимом деле всех попаданцев - организовать строительство дорог, и хоть как-то занять население. Ну и строительство канала требовало рабочих рук.

В реальной истории этот проект так и не был завершен. А мы планировали закончить его году к 1673-му. Судоходный канал должен был соединить реку Лиелупе с морем на западе и Даугавой на востоке. Проект, кстати, тоже жрал деньги, как не в себя. И воровать на нем пытались - мама не горюй. Однако и перспективы вырисовывались интересные. По расчетам, канал должен оживить торговлю и способствовать притоку народа

Для привлечения рабочих рук отец пошел на беспрецедентные меры - приказал отлавливать бродяг и попрошаек. Да и выпрашивающих подаяния калек проверять на реальность увечий. После нескольких рейдов количество шушеры в Курляндии резко снизилось. Профессиональные нищие никогда в жизни не работали и не собирались это делать. Так что канал стал еще и способом исправительных работ для представителей мелкого криминала.

К счастью, уехав в Бауску, я не оказался отрезанным от происходящего в остальной Курляндии. Налаженная курьерская служба доставляла и письма, и документы, и даже новые книги. Карл Якоб порадовал тем, что на озере Зебрус удалось, наконец-то, построить хоть нечто похожее на опытовый бассейн. Оказывается, ничего подобного в 17 веке еще не было, так что пришлось изобретать все самим.

Помощь Ньютона в этом деле оказалась просто неоценимой. Без него проект вряд ли состоялся бы. Даже в том виде, в котором он есть.

Параллельно озеру выкопали небольшой ров, длиной в 115 метров, глубиной в полтора, и шириной в три, облицевав его деревом, чтобы не оплывал. На облицовку пошла лиственница, потому что из той жизни я помнил, что она менее подвержена гниению. На одном из концов рва установили 20-метровую вышку, опускающийся внутри которой груз через систему полиспастов тянул модель корабля. На другом конце - подобие мостового крана, чтобы доставать модель из воды и опускать ее туда. Ну, и два перепускных канала, соединяющихся с озером, чтобы обновлять воду. Я тут же на радостях опробовал полигон, прокатившись на буксире по каналу на двухместной лодочке.

Проблема была в том, чтобы вычислить сопротивление и скорость корабля, зная сопротивление и скорость модели судна. Пересчитать сопротивление и скорость с модели в "натуру". Но учитывая, сколько гениев было в Курляндском Научном Сообществе, была надежда, что вопрос решаем.

Вернулся я в Митаву только в 1672-м. Международная обстановка вновь накалилась, и отец решил, что не стоит держать наследника слишком близко к границе. Пребывание в столице тоже ни от чего не защищает, сам Якоб тому пример, но его опасения понять было можно. Франция и Англия начали войну против союза голландцев, испанцев и Бранденбурга. Причем ходили упорные слухи, что курфюрсту хорошо заплатили за участие в коалиции. Я бы не удивился. Мой дядюшка Фридрих был исключительно прагматичным человеком. Вот только, если я правильно помню историю, дела у голландцев пойдут плохо. Причем настолько, что будет принято решение открыть шлюзы и затопить часть страны.

Неладно было и у наших соседей. Польско-казацко-татарская война против Османской империи вынудила Речь Посполитую вспомнить о том, что Курляндия является вассалом, и запросить положенное - либо войско, либо деньги. И это в тот момент, когда у нас самих была перспектива ввязаться в войну! Мало того, я помнил, что вскоре у поляков дела пойдут совсем кисло и в противостояние втянется Россия. А вот это было совсем не в тему. На Алексея Михайловича у меня были совсем другие планы.

Тут скоро Сконская война начнется, по результатам которой я планировал поменять границу с Шведской Лифляндией на границу с Лифляндией Русской. Ну и для Курляндии земель немного оторвать. А если Алексей Михайлович решится воевать с Османской империей, то второй фронт он вряд ли потянет. А у меня уже в Дании агенты вовсю работают. Тамошние ястребы горят желанием вернуть провинцию Сконе, утраченную по результатам прошлой войны со Швецией. И пусть ситуация раскачается только к 75-му, предпосылки уже есть. Так что я уже начал свою большую авантюру, и вылет русских из этой схемы совершенно некстати.

Разумеется, герцог был в курсе всех моих телодвижений. В конце концов, именно он пока глава государства. И ввязываться в международные свары без его ведома было просто нереально. К тому же, Якоб имел гораздо больше опыта и лучше меня разбирался в политике. Все-таки, одно дело - это сухие знания, полученные от учителя (пусть очень неплохого), и совсем другое - практический навык переговоров и сражений. Отцу не слишком понравилась моя авантюра, но он согласился рискнуть.

– Наверное, мое время вышло, - вздохнул он, прогуливаясь со мной по небольшому парку, созданному рядом с митавским замком. До садов Версаля он не дотягивал, но выглядел вполне симпатично.

– Прошло?
– удивился я. Наш приватный разговор был настолько секретным, что мы специально решили пройтись по парку. Помещениям с нишами, портьерами и ширмами, даже проверенным, мы не доверяли. Шпионы умудрялись подслушивать разговоры даже сквозь воздуховоды и печные трубы. А здесь нас точно никто не услышит.

– Все то время, пока я правлю Курляндией, я старался сохранить нейтралитет, - объяснил свою мысль отец.
– Но теперь никто не соблюдает договоренностей, а в принятии важных решений так спешат, что не успеваешь уследить.

– Курляндию не оставят в покое. Шведы хорошо нас ограбили, и я уверен, придут к нам вновь. А наш сюзерен не защитит нас, поскольку связан очередной войной. Мне не хотелось бы, чтобы Курляндия вновь пострадала.

– Пушки, которые ты продемонстрировал, произвели на меня впечатление.

– Пока их никто не видел кроме мастеров, но тем хорошо платят за молчание, - предупредил я следующий вопрос.
– Полагаю, что к началу войны таких пушек станет больше. И их расчеты будут тренироваться. Правда, расход пороха приличный получится. Но я, кажется, нашел выход

– Покупая у голландцев какой-то хлам якобы на удобрения?

– Наверняка остальные страны скоро поймут, что это за хлам. И тогда цены на него взлетят, - улыбнулся я, вспомнив свою аферу с чилийской селитрой. Голландцы с удовольствием отдали ее за небольшие деньги, и я заказал еще.
– Самое интересное, это сырье действительно можно использовать как удобрение. Но мы потратим ценный ресурс на изготовление пороха.

– Обходились же как-то.

– Ну да, благо Глаубер получил азотную кислоту еще 45 лет назад. Но лучше, если у нас будут разные варианты. Пушки нужно осваивать.

Вооружив своих мальчишек скорострельными, но очень дорогими ружьями, я все свои силы кинул на работу по улучшению артиллерии. И, изнасиловав мозги математиков и мастеров, мне удалось добиться приемлемого результата. Я заимел артиллерию примерно наполеоновского периода. Нет, сначала, как и всякий правильный попаданец, я пытался казнозарядки сделать, но для 17 века этот продукт оказался слишком высокотехнологичным.

В результате, я представил отцу двенадцатифунтовые пушки, которые могли делать четыре выстрела в минуту. Гладкоствольные бронзовые орудия заряжались с дула и устанавливались на деревянных лафетах, оборудованных подъемным механизмом (довольно примитивным, надо сказать). Ствол имел длину примерно 12-18 калибров. По идее, пушка должна была стрелять чуть ли не на три километра, но возвышение ствола ограничивало дальность стрельбы максимум до 800-1000 метров.