Герцог

— Ты отлично знаешь, что Ян не отступает от того, что задумал. Я пытался заговорить ему зубы, но тщетно. А тебе следовало бы принять во внимание упрямство твоего жениха.

— Я все знаю, Джилз, — закричала она и скрипнула зубами. — Знаю, что похожа на его первую безмозглую жену. Он думает, будто я такая же дура, как и Марианна? Что позволю положить себя на пол и использовать в качестве тряпки? Ладно, мы еще посмотрим кто кого.

— О Господи, — сказал Джилз, когда Фелисити подхватила юбки и кинулась прочь из комнаты. Он никогда не видел, чтобы она так быстро бегала.

Через минуту Фелисити уже молотила ручками в дверь спальни герцога.

Когда Мэбли наконец открыл, Фелисити еле дышала от злости и, казалось, готова была на убийство.

— Леди Фелисити?

— Да уж, не леди Аделла, — накинулась она на него. — Скажи герцогу, что я хочу его видеть. В коридоре сквозняк, так что давай быстрее.

— Его светлость уже давно вас ждет, — сказал Мэбли и вежливо пропустил леди в комнату.

— Входи, входи Фелисити, — отозвался Ян с постели. — А ты, Мэбли, пойди выпей кружку эля, а потом возвращайся.

Старик выскользнул из комнаты.

Фелисити, сверкнув глазами, обвела взглядом комнату. Ян лежал на кровати, которая весьма для него подходила: большая, крепкая, как и сам герцог, почти без украшений. Голова его светлости покоилась на белой подушке.

— Джилз сказал мне, что вы чувствуете себя получше, ваша светлость, — сказала она официальным тоном. Ее мать всегда говорила, что в критической ситуации такое обращение больше всего причиняет собеседнику боль.

— Ага, — ответил герцог по-шотландски, зная, что она терпеть этого не может. — Спасибо, что зашла, Фелисити, — добавил он с иронией. — Я подумал, что хорошо было бы нам поговорить.

— Джилз уже сообщил мне, что ты не собираешься уезжать отсюда в ближайшее время. Не представляю себе, что тебя здесь держит. Скажи мне, что Джилз ошибся, прошу тебя, скажи, что уедешь, как только сможешь ходить.

— Я уже объяснял Джилзу, нужно еще ненадолго остаться, потому что не закончены дела. Кроме того, не собираюсь поворачиваться спиной к убийце и бежать сломя голову в Англию. Мне очень жаль, Фелисити, что ты не способна поддержать меня и понять.

Леди опешила. На кого он злится? Она же просто спросила. Фелисити захотелось ударить его, но это неприлично.

— Я разочаровала вас, ваша светлость? А вы когда-нибудь думали, что у меня тоже бывают кое-какие желания? Мне надоело торчать здесь, среди этих отвратительных варваров. Ты ведь знаешь, что они постоянно кричат друг на друга и обвиняют весь белый свет. Кроме того, один из них пытался убить тебя.

После всего случившегося Ян мог посмотреть на нее свежим взглядом. Теперь он понял, что она упряма и эгоистична. Но отступать было некуда.

Герцог улыбнулся и спокойно сказал:

— Однако я еще жив. Кроме того, вы называете Робертсонов грубыми и вульгарными, а я бы вам посоветовал посмотреть в первую очередь на себя, миледи. Вы так горды своим происхождением, все-таки дочь графа, а ведете себя, как самая последняя крестьянка.

— Крестьянка? Как ты можешь так говорить? А, кажется я понимаю: эта шлюха Брэнди ведет себя с его светлостью более раскованно.

— Однако она не стала бы заводить подобные разговоры, — сказал Ян будто бы между прочим.

Его голос стал холодным и презрительным.

— Брэнди шлюха, говорите вы? Как ты могла подумать такое. Хотя представляю себе, что она думает про тебя.

— А мне плевать, что она думает. Брэнди шлюха, и не более того.

Чаша терпения Фелисити переполнилась, девушку начало трясти.

— Джилз сказал мне, что Брэнди ухаживала за тобой ночью. Ну и как? Тебе понравилось?

— Брэнди добра и благородна, — сказал он и почувствовал одновременно приступ вины за происшедшее ночью и боли в спине.

— Ну, и что будем делать? Ты думаешь, я смогу заменить эту шлюху? Или тебе больше понравится, если я лягу на гильотину, как Марианна?

— Вы зашли слишком далеко, миледи.

Герцог, с одной стороны, хотел, чтобы Фелисити прекратила этот неприятный разговор, а с другой, молился, чтобы она продолжала, желая рассмеяться ей в лицо и показать всю бесполезность ее слов.

— Вы это серьезно, ваша светлость? Ах, да, совсем забыла, ты отказался обсуждать со мной твою первую жену. Или думал, что я не догадаюсь, будто похожа на нее? Кроме того, мне известно, что у твоих любовниц, у всех, черные волосы и зеленые глаза. Ты создал себе даже определенную репутацию из-за этого. Послушай, Ян: я не Марианна.

— Хорошо, Фелисити. Что еще?

Его холодность начинала ее бесить.

— Я хочу сказать, ваша светлость, что не собираюсь быть Марианной-два. Однажды поверила вам, решила, что вы сдержите слово, но, к сожалению, ошиблась. Вы ведете себя, как один из этих шотландцев.

— Да, вы тоже, миледи, неплохо себя показали. И совершенно правы. У нас с вами крайне мало общего. С шотландцами я лучше нахожу общий язык.

— Есть люди, которые ценят меня выше, чем вы, мой дорогой герцог. Например, маркиз Хардкастл, благородный человек, настоящий джентльмен. Мой отец отшил его из-за того, что вы почтили меня своим вниманием.

Фелисити потерла лобик. Очень мило у нее это получалось.

— Да и я тоже не обращала на него внимания из-за вас.

— Ему бы это польстило. Готов поспорить, вы считаете его самым лучшим мужчиной на этой земле. Ладно, я устал, леди Фелисити. Я известил вас о своих планах, и менять их не собираюсь. Но если хотите продолжить разговор, что ж, давайте поговорим еще.

— Да, я думаю малышка Брэнди вас утешит. Достаточно лишь кивнуть, чтобы она прибежала. А вам это нравится, ваша светлость, не так ли? Вам нужна слабая, безликая, дрожащая….

Это уже не лезло ни в какие ворота.

— Заткнитесь, миледи. Будете показывать свой характер маркизу Хардкастлу.

— О Господи, как я в вас ошибалась. И позволила вам так унижать себя из-за ваших денег и положения. Какая же я дура.

— Фелисити, — спокойно сказал Ян, — ты мне надоела. Я устал от тебя уже через десять минут после того, как ты вошла в комнату. Может быть, Джилз станет слушать твои отповеди, но только не я.

Она величественно расправила плечи и вытянулась во весь рост.

— Вы обидели меня, — сказала она официально, — а теперь, ваша светлость, я настаиваю на том, чтобы вы сегодня же поехали со мной в Лондон. В противном случае я буду вынуждена расторгнуть нашу помолвку.

Ему хотелось запрыгать от радости и запеть. Ни капли вины, только радость, ни с чем не сравнимое облегчение.

— Я отказываюсь! — почти пропел он. Фелисити удивленно взглянула на него, а затем спокойно, высоко подняв голову, пошла к двери.