Герцогиня-охотница
Шрифт:
– О, Сара…
Они целовались горячо и чувственно. Его руки совершали нервные настойчивые движения по ее спине… и ниже. Наконец Саймон жестко схватил Сару за бедра и притянул к себе, и она почувствовала, как очень твердый символ его возбуждения уперся ей в живот. И это самое естественное и примитивное выражение мужского желания заставило ее тело сладострастно вздрогнуть и еще теснее прижаться к нему.
Его губы двигались вниз по ее подбородку, и она целовала его шершавую от легкой небритости щеку. Затем Саймон рукой откинул назад волосы Сары и начал целовать ее шею.
Его поцелуи
Страсть захлестнула Сару. Независимо от того, куда Саймон ее целовал, каждое прикосновение его губ вызывало волну сладкой истомы во всем теле. Она хотела его. Жаждала. Требовала.
С ее губ сорвался тихий стон. Она прижимала Саймона все крепче и целовала все неистовее. Она хотела слиться с ним. Она ждала и хотела большего. Гораздо большего.
Сара чувствовала, что его возбуждение тоже становится все сильнее и явственнее. Ей казалось, что она ощущает его жар даже через слои одежды.
Рука Саймона переместилась с шеи на вырез в ее пеньюаре, а затем ладонь стиснула грудь через ночную рубашку. Большой палец начал массировать сосок, делая его тверже и чувствительнее под натянувшейся тканью.
А Сара порывисто прижималась к нему, слепо ища его губы своими. Наконец она поймала их. Сара и не представляла, что способна так нагло, требовательно и агрессивно впиваться в мужские губы. Она ощущала этот вкус, вкус мужчины и желания, кедра и пряностей. Это оказалось так потрясающе вкусно. Сара не могла представить, что, возможно, когда-нибудь насладится Саймоном вдоволь.
И вдруг его руки оторвались от ее ягодиц и груди. Он схватил Сару за плечи и с низким протяжным стоном оттолкнул от себя:
– Стоп!
Сара непонимающе смотрела на Саймона.
– О нет, Саймон! – тихо выдохнула она.
Он стоял молча и удивленно моргал. Она никогда прежде не называла его по имени, да еще с таким чувством.
Мир вокруг нее рушился. С большим трудом Сара оторвала свой взгляд от него и опустила голову. Казалось, что ее тело вдруг превратилось в кусок льда.
– Сара, посмотри на меня. – Герцог взял ее руки в свои, и лед сразу начал таять от его тепла. – Пойми… Я… Я очень хочу тебя. Но я не хочу тебя обидеть. Я не из тех, кто использует женщин.
– Я понимаю. – Конечно, Сара понимала, ведь она его обожала в том числе и за это.
– Тогда ты понимаешь, почему мы не можем… Почему я не могу…
– Я не дура, ваша светлость, – сказала она тихо. Сара была уверена в том, что, какую бы власть он ни имел над ней, как бы она ни была влюблена и что бы ни произошло между ними, она никогда не будет для Саймона просто игрушкой, средством от скуки. – Я знаю, что делаю. Я этого хочу.
Саймон вздрогнул.
– Я не хочу погубить тебя!
– Я знаю. – Ее голос опустился до шепота. – Но иногда мне очень хочется, чтобы вы сделали это.
Сказав это, Сара неимоверным усилием воли заставила себя отвернуться и выйти из комнаты.
Во вторник днем, почти через неделю после бала у леди Беллингхем, Эзме и Сара сидели в изысканной гостиной, когда леди Стенли и ее дочь посетили
Трент-Хаус с неожиданным визитом.Эзме с удивлением уставилась на лакея, объявившего об их прибытии, затем закрыла тетрадь, в которой записывала свои любимые выдуманные невероятные истории, положила перо на стол из красного дерева и приказала лакею:
– Пригласи их, пожалуйста.
Сара собрала свою вышивку в корзину и обменялась взглядами с Эзме. Леди готова? Это были первые гости, посетившие их с момента прибытия в Лондон. Для сестры герцога почти полное отсутствие посетителей выглядело странно, думала Сара. Но речь шла именно об Эзме, у которой в Лондоне не имелось ни одного друга.
– Это просто замечательно, – сказала Эзме, как будто читая мысли Сары.
Действительно, она выглядела значительно более спокойной, чем на балу. Однако напряженность губ и неподвижность плеч никак не соответствовали этому внешнему спокойствию.
Еще мгновение спустя в гостиную вошли посетительницы. Мисс Стенли была одета в модное светло-голубое платье с меховой отделкой. Она по-прежнему выглядела просто обворожительно. Не видеть и не признать этого было нельзя.
Сара наблюдала, как взгляд вошедшей юной леди скользнул по комнате. Она сразу заметила все: светло-голубые обои, мраморный камин, столик для игры в карты и шахматы и темно-синюю обивку резной мебели. Наконец ее глаза остановились на Эзме.
– О, леди Эзме, как приятно вновь видеть вас вот так, а не в толпе на балу, – сказала мисс Стенли, стараясь, чтобы приветствие звучало как можно теплее.
– Да, так действительно лучше, – ответила Эзме, напряженно улыбаясь.
Сара дала распоряжение лакею принести напитки, и тот с поклоном удалился.
И тут леди Стенли с выражением огромного сострадания на лице раскрыла объятия и попыталась заключить в них Эзме, которая от неожиданности попятилась, смотря на пожилую женщину удивленным взглядом.
– О, моя дорогая! Мы уже слышали. И мы пришли, чтобы предложить свою помощь. Все, что потребуется!
– Что слышали? – лицо Эзме ничего не выражало.
– Как что? Ужасную новость о том, что ваша мать исчезла, – подхватила мисс Стенли.
Глаза Эзме округлились.
– И что никто не имеет ни малейшего понятия, куда она пропала, – добавила баронесса.
– Э-э, что? – Эзме с трудом сглотнула. – Кто вам рассказал такое?
Миссис Стенли всплеснула руками.
– Ох, вы знаете, в нашем обществе слухи распространяются так быстро!
Эзме взглянула через плечо дамы на Сару, которая ответила ей мрачным кивком. Они не сомневались, что о пропаже герцогини рано или поздно узнают все, и уже обсудили с Саймоном, как себя вести.
Сара многозначительно взглянула на мягкие подушки дивана. Эзме коротко кивнула и пригласила дам присесть.
– Присаживайтесь, пожалуйста.
– О, спасибо.
Леди Стенли и ее дочь присели на мягкий диван. Обе по-прежнему выглядели соответственно случаю сильно озабоченными. Саре очень хотелось знать, являлось ли это беспокойство искренним. Иначе из мисс и миссис вышли бы хорошие актрисы.
Когда Эзме и Сара заняли свои места в креслах напротив дивана, баронесса наклонилась вперед и сказала: