Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Герман, или Божий человек
Шрифт:

Именно так запомнилось это время Алексею Герману. Привычная жизнь рушилась, нужно было искать какой-то выход. А все потому, что Юрий Павлович не сделал нужных выводов из той истории 1946 года с ленинградскими журналами. Видимо, не нашлось сведущего человека, который мог бы подсказать: прежде чем что-нибудь писать, обратись к товарищам из ЦК или, на худой конец, из местного парткома, согласуй с ними тему будущей книги, желательно даже фамилии героев, а вот тогда уж с чистой совестью пиши. Если, не дай бог, возникнут осложнения после публикации, будет на кого сослаться. Только беда тут в том, что вдохновение невозможно ни с кем согласовать, поэтому пишешь то, что подсказывает душа, не забивая себе голову вероятными последствиями. Такое в принципе возможно, если пишешь «в стол»? Увы, на этот вариант весьма популярному писателю невозможно согласиться. Тем более что в повести не было никакой идеологической крамолы, не было «засекреченных» персонажей, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите», поэтому Герман и отдал ее в журнал. Кто же мог знать, чем все закончится?

И вот Юрий Павлович снова вынужден был извиняться, признавать свою «вину» – вместо продолжения повести, в следующем номере журнала появилось его покаянное признание:

«Моя повесть «Подполковник
медицинской службы», напечатанная в журнале «Звезда» (1949. № 1), была подвергнута принципиальной и справедливой читательской критике. Было указано, что главный герой повести доктор Левин живет замкнувшимся в своем ограниченном мирке, целиком погружен в свои страдания, что такой человек не имеет права называться положительным героем. Душевное самокопание ущербного героя, сложность его отношения к людям – все это вместе взятое создало неверную картину жизни госпиталя гарнизона. Осознав эти ошибки, я не считаю возможным печатать продолжение повести в журнале «Звезда», так как она нуждается в коренной переработке с первой главы до последней».

Пожалуй, единственный вариант в подобных скорбных обстоятельствах – это написать патриотическую книгу из истории России. Тогда уж точно не потребуется никаких согласований. Тема подвига русского народа, великих преобразований всегда найдет понимание в верхах, а поскольку речь о давнем прошлом, даже злопыхателям будет не к чему придраться. К этому времени были уже написаны пьеса «Белое море», повести, посвященные жизни на Русском Севере, очерки по истории создания русского флота. И вот накопленный материал был взят за основу при создании новой книги. Итогом многолетней работы Юрия Германа стал роман «Россия молодая». В 1952 году его напечатало издательство «Молодая гвардия» – это была объемистая книга в девятьсот с лишним страниц, к ней прилагались старинные карты «Государева дорога» и «Нападение шведских кораблей на Новодвинскую крепость в июле 1701 года».

На тот случай, если кто-то не читал книгу и не успел посмотреть фильм, не один раз показанный по телевидению, попробую кратко рассказать о содержании, придерживаясь стиля, принятого при написании аннотаций к книгам. Так вот, целью писателя было создание многоплановой картины той эпохи. Роман повествует о том, как поднимается русская нация, как руками талантливых мастеров создается русский флот, как царь Петр прорубает «окно в Европу», как под свист плетей строится будущее нашей страны. Сюжет построен на приключениях Сильвестра Иевлева, офицера петровской армии, и кормчего Ивана Рябова, по духу своему настоящего бунтовщика. И вот рядом с пыточными застенками расцветает любовь Иевлева и очаровательной девицы Маши. А лихой лоцман Иван Рябов, пройдя через тяжелые испытания, остается верен своей обожаемой Таисье.

После выхода романа в свет тучи над Юрием Германом рассеялись, однако не столько благодаря удачно выбранной теме, а потому, что умер Сталин.

Теперь вроде бы появилась возможность работать, не обращая внимания на мнение товарищей из ЦК и не оглядываясь по сторонам, не прислушиваясь к шорохам за дверью, хотя последствия перенесенных волнений привели к ухудшению здоровья – в 1955 году Юрий Павлович перенес инфаркт. Впрочем, есть и другая версия происхождения инфаркта, об этом Герман по секрету сообщил своему другу кинорежиссеру Козинцеву:

«Действительно стукнул инфаркт. Было это так: моя докторша очень ворчала, что я «не оформляю себе живот», т. е. не худею. И сказала, что я должен принять решительные меры. Я их принял: после нарзанной ванны сразу пошел на Красное Солнышко – бодрым шагом матерого альпиниста. Там стукнул коньячку, чего Таня до сих пор не знает. Оттуда пришел в санаторий и сразу же был вызван к инструкторше физкультуры. Она гоняла меня – раз, два, три, четыре, на носочках, на носочках, подбородок выше, живот втяните!.. Тут стали уезжать москвичи – я поперся их провожать. Таскал ящики с фруктами, выпил на вокзале шампанского. В 10.30 повалился спать. В четыре часа ночи проснулся от нестерпимой боли возле шеи. Болели ноги еще. Стал вертеться волчком по комнате, потом разобрал, что болит еще и левая рука, и сердце. Намочил полотенце под краном и прижал его к своему тухлому сердчишке. Не помогло. Тогда я выскочил на балкон – голый. Тоже не помогло. Тогда я натянул порточки и позвал сестру. Она в ужасе оторвала от моего тельца мокрое полотенце, дала валидолу. Ничего. Раз нитроглицерин – ничего. Еще раз – без толку. Тут я вроде бы потерял сознание. Смутно помню, что кололи без конца атропин, морфий и разное другое».

Немного поправив пошатнувшееся здоровье, Герман продолжил работу над любимой темой о врачах и за несколько лет написал целую трилогию: «Дело, которому ты служишь», «Дорогой мой человек» и «Я отвечаю за все».

В первой части трилогии главный герой, хирург Владимир Устименко, делает первые шаги в профессии, которой посвятит всю оставшуюся жизнь. Требовательность к себе и своим коллегам делает Устименко неудобным для тех, кто хочет жить бесконфликтно, сосредоточившись на своей карьере. Юрий Герман говорил, что вложил в этот образ все лучшее, к чему стремился сам.

Вторая часть трилогии посвящена судьбе Владимира Устименко во время Великой Отечественной войны. Место действия – партизанский отряд, затем фронтовой госпиталь, где хирург Устименко оперирует почти без сна и отдыха. А на этом фоне – встречи и расставания, предательство и новые встречи с интересными людьми, которые все свои силы отдавали освобождению Родины, победе над фашизмом.

Последняя часть трилогии посвящена жизни главного героя в послевоенное время. Теперь он доктор наук, у него семья, однако с женой они давно чужие. А самый дорогой для него человек – это давняя подруга и одноклассница, которой он спас жизнь во время войны. И все же самые сильные страницы романа посвящены Аглае Петровне, тетке Владимира Устименко, ставшей жертвой несправедливости, но выжившей в сталинских застенках.

В конце 50-х и в начале 60-х годов имя Юрия Германа было у многих на устах, а книги писателя печатали огромными тиражами самые крупные издательства: «Советский писатель», «Молодая гвардия», Лениздат, «Советская Россия», «Искусство», не говоря уже о Госполитиздате.

Глава 5. Дорогой мой человек

В 50-х годах Юрий Герман написал сценарии для фильмов «Дело Румянцева» и «Дорогой мой человек», поставленных Иосифом Хейфицем. Фильмы пользовались большой популярностью у зрителей – тут сыграла свою роль не только режиссура, но и прекрасная игра

актеров, прежде всего Алексея Баталова, «артиста на все времена и для любого сюжета», согласно определению все того же Хейфица. В одном из интервью на вопрос о любимой роли Алексей Владимирович ответил так:

«Доктор Устименко из фильма «Дорогой мой человек». У нас с ним даже судьбы похожи. В картине прямо не сказано, что у доктора всех родственников репрессировали, но режиссер Иосиф Хейфиц и автор сценария Юрий Герман мягко подводят зрителей к этому выводу. Кстати, вот вам журналистская сенсация. «Дорогой мой человек» – вовсе не экранизация романа Германа, а как раз наоборот. Сначала был написан сценарий, а уже потом, на его основе, – роман. Что до моего сходства с героем, то у меня тоже репрессировали деда и бабушку».

Считается, что после успеха фильма «Дело Румянцева» Юрий Герман роль Владимира Устименко писал в расчете на то, что исполнять ее будет именно Баталов.

Кстати, с Алексеем Баталовым связана любопытная история, о которой рассказывал сын Алексея Юрьевича Германа:

«Дед в буквальном смысле слова спас Алексея Владимировича, когда тот отказался играть в кино Ленина. В советские времена это означало конец карьеры. Руководству «Ленфильма» поступило указание из Госкино провести партийное собрание и осудить артиста Баталова. Строгий выговор – самое легкое, что грозило, могли просто сломать жизнь. Дед услышал об этом и явился на партсобрание.

– Артист проявил крайнюю степень политической безграмотности, – говорили начальники…»

На этом прерву рассказ Алексея Германа-младшего и предоставлю слово самому «виновнику торжества», Алексею Владимировичу Баталову:

«Дело было так. Я в то время работал на «Ленфильме», снимался у Хейфица. Иду как-то по коридору студии, подбегает ко мне помощник одного режиссера. Очень радостный сам и явно хочет обрадовать меня:

– Поздравляю, ты будешь играть Ленина в молодости!

В ответ я с ходу выпалил:

– Ты с ума сошел? Я ни за что не буду его играть!

Развернулся и ушел. Вечером об этом говорил весь «Ленфильм». Хейфицу звонил Юрий Герман, объяснял, что я ненормальный. Он же потом и выручил меня на ближайшем художественном совете. Посередине чьего-то выступления он вдруг во весь голос говорит:

– Нет, это кошмар какой-то! Кто придумал Баталова в роли Ленина снимать? Вы что, пародию хотите сделать? Худой, длинный, с большим носом – это Владимир Ильич?! Кто это придумал?!

А Хейфиц ему подыграл, сказав:

– Юрий Павлович, вы, наверное, ошиблись.

– Я не ошибся. Вы, режиссеры, ничего не понимаете!

И совет попался на эту удочку. Все загалдели, зашумели, и моя кандидатура была снята с этой незавидной для меня роли. Не знаю, чем могло все это кончиться, если бы не помощь Хейфица и Германа».

Может показаться, что все это смешно, когда бы не было так грустно. Речь не о том, что после описанного эпизода кого-то взгрели по партийной линии – куда важнее причины, по которым Алексей Баталов отказался от столь лестного и многообещающего предложения: «В Ленинграде, где планировались съемки, из-за меня погорели несколько партийцев – их сняли с должностей. Какой был скандал!.. Худсовет потребовал кандидатуру на замену. Под горячую руку попал Кешка Смоктуновский, который и сыграл Ильича. По-человечески мне, конечно, было жалко тех, кого сняли с работы, но и переступить через себя я тоже не мог: меня окружали люди, которые пережили сталинские репрессии. Слишком много горя я видел в упор. Маминых родителей тоже не миновала печальная участь – они были репрессированы».

Смоктуновского тоже можно понять: человек, «запятнавший» себя пребыванием в фашистском плену, не имел никакого права отказываться от подобной роли. Что же касается Алексея Баталова, то у него могли быть неприятности не только из-за отказа создать на экране образ вождя и даже не из-за того, что дед и бабка когда-то числились в эсерах, что и послужило поводом для их ареста. Его единоутробный брат, Михаил Ардов, в своих воспоминаниях указывает на дворянское происхождение их рода по материнской линии. Речь идет о прадеде, Антоне Александровиче Ольшевском, который, согласно семейному преданию, женился на графине Понятовской без благословения ее родителей и вынужден был из-за этого бежать из Польши во Владимир. Правда, это предание не стыкуется с тем фактом, что отец Антона Александровича, как утверждает Михаил Ардов, был главным лесничим Владимирской губернии. Более правдоподобная версия гласит, что прадед был потомком участника Польского восстания 1863 года, который содержался во Владимирском централе. И уж совершенно точно можно утверждать, что отец Антона Александровича, Александр Семенович Ольшевский, до 1912 года занимал пост старшего лесного ревизора одного из урочищ Владимирской губернии, а должности главного лесничего в губернии вовсе не было.

Поскольку речь зашла об актере, который в значительной степени способствовал успеху фильмов, поставленных по сценариям одного из героев этой книги, позволю себе еще кое-что прояснить в том, что касается родословной Алексея Баталова, – думаю, никто не усомнится в том, что своим талантом и обаянием он обязан своим предкам как по отцовской, так и по материнской линии. Впрочем, определенную роль сыграло и непосредственное окружение:

«Я из невозможно актерской семьи. И родители, и дядя, и мои тетки – все актеры. Баталовых было так много, что Станиславский запретил им под одной фамилией работать. Только дяде – Николаю Баталову – фамилию оставили. Жена дяди стала Андровской. Моя мама – Ольшевской, отец – Аталовым. Еще были тети Муся и Зина, сестры отца и дяди, – и они выходили на сцену под разными фамилиями. И когда я после Школы-студии МХАТ пришел в театр, все обрадовались. Снова во МХАТе – фамилия Баталов».

Нет сомнений, что благотворное влияние на Алексея Баталова оказало и близкое знакомство с поэтессой Анной Ахматовой. Приезжая в Москву, Анна Андреевна непременно останавливалась в квартире отчима Баталова на Большой Ордынке. В свою очередь Алексей Владимирович, снимаясь в фильмах Хейфица на «Ленфильме», жил у нее. Но первая их встреча произошла еще в то время, когда семья квартировала в доме номер 5 по Нащокинскому переулку: «Когда мама вышла замуж за Ардова Виктора Ефимовича, я попал в первый писательский дом, который был построен недалеко от храма Христа Спасителя. У нас квартира была на первом этаже и, если окошечко откроешь, сразу начиналась земля. Это было очень удобно – меня родители выставляли через окно на улицу, и там я играл с пасынком какого-то приходившего к нам в гости дяди. Этим дядей оказался Булгаков. Сверху над нами жил Мандельштам, приходил и рассказывал сказки Юрий Олеша. Там же я впервые увидел Анну Андреевну Ахматову».

Поделиться с друзьями: