Герои и злодеи

— Конечно, всегда можешь на меня рассчитывать. Но лучше больше не умирай, — сверкнул улыбкой тот.

— Не, больше не буду.

После разговора с Демоном, Рамси навестил и Рыцаря Тьмы. Тот стиснул его в своих медвежьих объятьях и сказал, что очень рад, что с ним всё в порядке. После завтрака, когда собрались уже большой компанией, Рамси рассказал ребятам о том, что произошло с Шутом. Вечером состоялись проводы. Рамси подумал, что также и его провожали вчера. Вот только Шут уже не вернётся. Ему было всего двенадцать, и жизнь у него только начиналась. Рамси надеялся, что после прощания душа Шута обретёт покой. Так же, как и вчера зажгли свечи и уселись полукругом. Дракон вцепился в куртку брата и спрятал лицо. А Викинг гладил его по голове и старался утешить. Шут и Дракон были неразлучными друзьями-озорниками, а теперь одного не стало.

Рамси вспомнил, как четыре года назад они провожали Ворона. Тогда он также прижался к Светофору и уткнулся в его куртку, чтобы скрыть слёзы. Ворон был философом с добрыми глазами и буйными смоляными кудрями до плеч. Он обожал мрачные шутки и готические романы. Белозубая улыбка сверкала на смуглом лице, а бархатный баритон разносился по переходу, заставляя прохожих останавливаться и прислушиваться. Кроме него никто не умел петь так проникновенно и пронзительно, открывая душу и задевая сердца. Была у него ещё одна страсть, которая его и погубила. Железный конь, шум дорог и запредельная скорость. И вот он остался в памяти навсегда девятнадцатилетним. Это оказался единственный раз, когда Рамси попал на прощание. По Ворону он очень горевал и он не мог сдержать слёз, хоть ему и было стыдно.

Светофор тогда прижал его к себе и провёл по спине ладонью, а когда он слегка успокоился, то отвёл в сторону. Он подхватил его и поставил на каменный бордюр. Теперь они были одного роста. Светофор положил ему руки на плечи и заглянул в лицо.

— Что, Граф, жалко Ворона?

Рамси лишь хмуро кивнул и закусил губу. Он избегал смотреть ему в глаза, потому, как боялся, что он станет смеяться над ним или упрекать.

Светофор мигнул, а после загадочно прошептал:

— Я тебе расскажу один секрет, мишка-металлист, — он ещё раз задорно подмигнул и сжал обе его руки в одной своей. — Ворон ушёл в другой мир, где нет боли и горя. Он будет за нами присматривать и оберегать от бед. Он нас всех очень любил: тебя и меня, и всю тусовку. Тебе грустно сейчас, но это пройдёт. Просто вспоминай иногда о Вороне, и он будет рад. Будем приезжать на могилу и навещать его, — сказал Светофор, а потом коротко прижал его к своей куртке. А после повёл умываться к фонтану. Светофор и правда, умел утешать. А на кладбище они собирались каждый год. Рамси, Светофор, Бродяга и Сказка — те, кто был к нему сильнее всего привязан.

После прощания Рамси вернулся в свою комнату и сразу же лёг на кровать. Он выпил сегодня едва два стакана, потому что себя отвратительно чувствовал. Снова болела голова, и ему чудился медный звон тарелок. Теон тоже находился в комнате, и в кои-то веки читал книгу. Он подошёл к его кровати и долго стоял молча. Рамси не выдержал и отнял лицо от подушки, взглянул на него.

— Я тебе диск отдать хотел, — сказал Теон, протянув ему пластиковую коробку.

Рамси улыбнулся и поблагодарил, Демон, как и обещал, записал на память диск с песнями. Это немного подняло ему настроение.

Вымотанные событиями прошедших дней они рано легли спать. Рамси заснул почти сразу, а Теон ещё минут десять просидел с книгой, а после потушил свет и тоже забрался в кровать. На душе у него было неспокойно.

****

Сразу после завтрака началось собрание в актовом зале. Там объявили причину, произошедшего три дня назад, пожара. Оказалась, что жаркая погода на протяжении всего этого месяца спровоцировала самопроизвольное возгорание торфяных болот. Самое интересное, что последнюю неделю шли дожди, но почему-то это не помешало болотам загореться. И многих ребят, видимо, заинтересовало сиё природное явление, и они отправились в лес, чтобы увидеть это воочию. Некоторые из них пострадали и сейчас находятся в больнице, ведутся поиски пропавших без вести. Также ученикам сообщили, что в связи с опасной обстановкой на болотах и угрозой повторения пожара, учёбный год подошёл к завершению. В течение двух недель за ребятами приедут родители и заберут домой. Директор ушёл в отпуск, и все обязанности легли на плечи его заместителя.

Уроков больше не было, и учителя взяли на себя функции воспитателей на ближайшую неделю. Детей теперь отпускали гулять по территории школы, но выходить за пределы можно было только в сопровождении взрослого, даже старшеклассникам. И теперь за этим действительно следили. Все ученики были несказанно рады, что учебный год закончился раньше почти на три недели. Оценки за экзамены уже объявили, и поспешно выставляли отметки за семестр. Теону удалось на халяву получить хоть и низкие, но удовлетворительные отметки по всем предметам. Вот только с экзаменами это не прошло, и право он всё-таки завалил. Рамси был доволен своими отличными отметками, по поводу возвращения домой его терзали сомнения. Ещё дважды их таскали в полицию в сопровождении воспитателя либо классного руководителя, и расспрашивали о профессоре-маньяке. Оба эти события: пожар в заброшенной церкви и в лесу, хоть и не были связанны друг с другом, но произошли, как ни странно, в одну ночь — с двадцать первого на двадцать второе июня.

Как позже выяснилось, при взрыве и пожаре в церкви всем преступникам удалось выжить, хотя и пострадали они изрядно. Скрыться они не сумели. Полиция задержала всех четверых на границе с Шотландией. Григора Клигана застрелили при попытке сопротивления стражам порядка. Садовник, сторож и сам профессор были осуждены на пожизненное заключение в местах лишения свободы. Забегая вперёд, можно сказать, что профессор Квиберн не прожил в тюрьме и года, то ли сердце у старикана сдало, то ли кто-то не хотел, чтобы он выдал своего, так называемого, поставщика — того человека, который и передавал профессору сирот, которых никто искать не будет. Короче говоря, однажды утром, безумный доктор не проснулся. Садовник и сторож никогда не общались с поставщиком лично, поэтому им и «повезло» доживать свой век за решёткой. Услышав об этом, Рамси подумал, что если бы он не устроил взрыв, то чего доброго, им бы удалось уйти. Вслух же, он сказал, что понятия не имеет, как взорвался генератор, наверное, у них с техникой безопасности была беда, а он уж точно тут не причём.

Пожилой добродушный старший инспектор, хмыкнул в усы, и хотя его история сильно отличалась от той версии, что рассказал Теон, инспектор не стал придираться. Главное, что преступники получили по заслугам, а создавать лишние проблемы парню, который готов был пожертвовать собой, чтобы спасти друга и многих других детей, он точно не собирался. В мире полно подонков, которые безнаказанно гуляют на свободе, а благодаря этому парнишке нескольких из них смогли изолировать от общества. Ему скорее награду стоит вручить. Впрочем, инспектор его поблагодарил от своего имени и отдела местной полиции. А в подарок мальчишке преподнёс модель бело-жёлто-синей полицейской машины, что давно служила украшением его рабочего стола. Пусть это и безделушка, но всё же, память. Официально он никаких благодарностей выразить не мог, потому как действия мальчишки расценивались скорее как безрассудство и безосновательный риск, поджог или того хуже — церковь-то всё же сгорела. К сожалению, преступлений можно было приписать куда больше, чем подвигов. Что ж, против закона инспектор был бессилен, и поэтому отблагодарил мальчишку, так как смог. Рамси улыбнулся, услышав благодарность — от полиции он ожидал лишь неприятности, повертел в руках модельку и сказал: «Спасибо, даже и не думал, что я такой герой». Он решил, что инспектор, к его удивлению оказался не только фараоном, но ещё и человеком. Бывают, значит и в полиции нормальные люди.

В сторожке профессора обнаружились вещи порядка тридцати ребят, которые ранее числились пропавшими без вести. Большинство из них обучалось как раз-таки в школе-интернате, среди них была и бывшая соседка Теона по парте — Джейни Пуль. А так как пропажей детей в школе не особенно озаботились на протяжении учебного года, это означало только одно, что безумного доктора покрывал кто-то из персонала интерната. Более того, подняв старые архивы, полицейские обнаружили заявления о пропаже детей в этой местности за последние пять лет, многих из них так и не удалось найти. Полиция продолжала расследование, но пока что никаких улик, указывающих на злоумышленника, обнаружено не было. Про безумного профессора никто из учеников не знал, разумеется, кроме двух не в меру любопытных искателей приключений, но зато о другом произошедшем в ту роковую ночь ужасном событии, в курсе была вся школа. О пожаре на торфяных болотах перешёптывались все, кому не лень.

В течение следующей недели детей потихоньку забирали по домам. Администрация школы, избегая лишнего шума и суеты, согласовывала с родителями время прибытия, и небольшими группами приглашала их в школу. За первые пять дней всех младших ребят увезли домой. А по школе поползли слухи ещё более тревожные, чем прежде. Поговаривали, что пожар на торфяных болотах — вымысел. На самом деле группа сектантов, поклоняющихся огненному богу, проживала на территории деревни, и дважды в год, в день зимнего и летнего равноденствия, приносила человеческие жертвы в лесу. Несчастных привязывали к дереву и сжигали заживо, чтобы ублажить бога солнца и огня, как они его называли. Сектанты около двадцати лет назад заняли здание бывшей католической церкви, которая давным-давно пустовала из-за малочисленности прихожан, и раз в неделю проводили там свои собрания. Верховной жрицей была женщина, которая всегда носила длинное красное одеяние, известная на нынешний день под именем леди Мелисандра.

Сначала секта не вызывала опасений, беседы и молитвы, которые они проводили в пустой церкви, никого не волновали. Вскоре многие жители деревни присоединились к «красной женщине» и уверовали в её бога. С годами число почитателей огненного бога росло, захватив добрую половину деревни и находящегося неподалёку посёлка. И было бы всё не так страшно, пока не оказалось, что одними молитвами огненного бога не ублажить. Вскоре новоприбывшие в секту должны были принести человеческое жертвоприношение, и некоторые из жителей деревни даже не поступились родственными узами и отдали в жертву кого-то из своих неуверовавших родственников.