Герои и злодеи

Рамси испугано моргнул, не понимая, что происходит. Он несмело протянул руку к пакету, ожидая, что отец просто решил подразнить его, и ему вот-вот прилетит леща. Но у Болтона-старшего был более коварный план.

Рамси съел одну конфету, второю, а после третьей сказал: — Спасибо, я больше не хочу, — и, выкинув фантики в мусорное ведро, хотел пойти к себе. Он подумал, что может быть отец решил его простить. В любом случае, он хотел поскорее сбежать к себе.

— Сядь на место! — отец дождался, когда мальчишка уселся на табурет, придвинул к нему кулёк с конфетами. — Бери ещё, — попивая ароматный зелёный чай без сахара, Русе взял и себе одну конфету.

— Можно мне тоже чай? Или воды? — Рамси потянулся к стакану, чтобы налить воды, но отец хлопнул его по руке.

— Нет. Ты же хотел конфет, ешь, — отец допил остатки чая и поставил кружку в мойку. Спокойно наблюдал, как ребёнок давиться конфетами всухомятку.

Рамси отодвинул пакет на край стола и встал с табурета.

— Я больше не могу, — замотал головой он.

— Жри, давай, уродец, — отец силой усадил его на место.

Рамси всхлипнул и покачал головой.

— Не хочу, — едва слышно проговорил он.

— Пасть открой! — для убедительности отец отвесил ему подзатыльник, и впихнул в рот сразу несколько конфет, зажал челюсть, чтобы он их не выплюнул. Таким образом, он скормил сыну полпакета сладостей.

— Не могу больше, меня сейчас стошнит! — завывал мальчик на одной ноте, размазывая по лицу слёзы и шоколад.

— Говоришь, ещё хочешь? Хорошо, дурачок, мне для тебя ничего не жалко, — отец прижал его к себе и как он не брыкался, заставил проглотить ещё пару конфет. Пакет опустел уже на две трети, и в итоге ребёнка вывернуло прямо на кафельный пол.

— Да… Вот так поросёнок! Тряпку неси, убирай за собой, — покачал головой Русе и отпустил его. Он проконтролировал уборку и брезгливо оглядел сына.

— У меня живот болит, — захныкал Рамси, после того, как вытер пол.

— А я тебя предупреждал. Морду вымой, когда прекратишь скулить, — отец ушёл, оставив его одного, плакать и корчиться от боли на кухонном полу. После этого Рамси целый год на шоколадки и конфеты даже смотреть не мог.

Таким выдалось первое Рождество в отцовском доме. Следующее, когда ему стукнуло семь, прошло спокойно. Он опять остался с нянькой, на этот раз с другой, которая была не придирчивой и спокойной, не пыталась набиваться к нему в друзья, но и совсем уж распускаться не давала. Она выставила чёткие требования, и если он был послушным и вежливым, то заслуживал награды: погулять подольше или на час позже лечь спать, или любимое блюдо за обедом, а может даже и поход в цирк воскресным вечером. К тому же, она пообещала рассказать отцу, каким он был примерным и послушным. Рамси оценил такую систему поощрений за хорошие поступки, а главное никаких наказаний, если он где-то позволил себе лишнего. И с этой нянькой они нашли общий язык, ему даже стало жаль прощаться, когда вернулся отец. Собственно эта нянька была последней, а потом отец посчитал его достаточно взрослым, чтобы оставлять на все праздники одного. А на все летние каникулы он отправлял его в школьный лагерь, начиная с первого по пятый класс.

После шестого класса он даже ездил в настоящий загородный лагерь. Там помимо походов и костров ничего интересного не оказалось, и на следующий год Рамси туда не поехал. Правда, пожалел об этом, когда отец заслал его почти на всё лето к своим друзьям вкалывать в саду, на этой грёбаной яблоневой плантации он ощущал себя настоящим невольником. За полтора месяца он безумно соскучился по ребятам из тусовки, и на следующий год, после восьмого класса, он отказался ехать за город: и в лагерь, и к отцовским друзьям. Отец сказал, что если ему так охота глотать пыль в городе, то снова придётся ходить в школьный лагерь, чтобы не слонялся без дела. Рамси пришлось подчиниться, хоть он и не был в восторге, но так хотя бы в выходные мог зависнуть с неформалами, а когда отец уезжал в отпуск, то Рамси даже оставался пару раз в гостях у Бродяги. После девятого была та же история.

****

В летний отпуск или на зимние праздники отец всегда уезжал один. Рамси сперва просился с ним, но он всё время отмахивался и твердил, что мальчишка будет мешать и путаться под ногами у взрослых. И вот на третье Рождество, когда ему было восемь лет, отец взял его с собой. Рамси тогда слабо представлял, что такое охота, но он радовался тому, что сможет помогать отцу и быть рядом с ним.

В древности охота являлась опасным занятием, достойным настоящих мужчин. Выследить и поймать зверя, обмануть и завести в ловушку, убить и обеспечить едой свою семью, всё это требовало изобретательности и ловкости, хитрости и сноровки. Хороший охотник должен был обладать отвагой и смекалкой, умением распознавать следы животных, грамотно расставить ловушки и стрелять из лука, а также хорошо ориентироваться в лесу. С появлением огнестрельного оружия охота сильно изменилась. Сейчас всё уже изобретено и продумано. Стрелковые вышки и капканы. Для диких животных, оголодавших за долгую зиму, рассыпают прикорм, и остаётся только смотреть сверху и ждать.

В этот раз всё так и было. Около трёх дней группа охотников, во главе с его отцом, ожидала, когда зверь, почуявший корм, выйдет на поляну. И вот он появился. Огромный кабан со здоровенными клыками и густой плотной шерстью. Рамси вместе со всеми заворожено наблюдал за ним. Никогда раньше он не видел такого большого и мощного зверя. Его сородичи в зоопарке выглядели совсем не такими свирепыми и сильными. И красивыми. Движения дикого кабана были собранными и осторожными, но постепенно он утратил бдительность, увлёкшись поеданием корма. Отец установил на предусмотренной для этого стойке, карабин, и поставил мальчика перед ней.

— Убей зверя, — произнёс он. Отец говорил ему, что война и охота испытания для настоящих мужчин. Рамси думал, что для отца понятие «быть мужиком», означает, что ты кого-то уже однажды убил, вроде как доказал, что сильнее и умнее противника, а там уже не так важно человек это был или зверь. Охота на животных разрешена, а людей можно безнаказанно убивать только на войне.

Карабин был тяжёлым и неприятно холодным, а руки у него дрожали. За пару недель до этого отец научил его стрелять, и у него неплохо получалось, а отец, кажется, был доволен им в кои-то веки. Но одно дело бездушные пустые жестянки, а совсем другое лишить жизни живое существо. Рамси глянул вниз на кабана, мирно поедавшего корм, и даже не стал прицеливаться. Он подумал о том, что может быть, у него есть семья в лесу: кабаниха и маленькие милые поросятки со смешными полосками на щетинистых спинках.

— Давай, докажи, что ты мужчина, — видя, что он никак не может решиться, понукал Русе.

Рамси тяжело вздохнул и повернулся к отцу.

— Я не буду стрелять, — твёрдо заявил он.

Отец презрительно дёрнул щекой.

— Я думал, у меня сын, а ты, оказывается сопливая девчонка, — насмешливо высказал он.

Рамси опустил глаза и отступил назад, насколько позволяло тесное пространство деревянного сооружения.

— Может тебе платьице подарить? — продолжал издеваться отец. А затем обратился к другому охотнику. — Лука, чёртов кабан не будет торчать здесь вечно. Пристрели его уже!

Светловолосый мужчина кивнул и прицелился. Раздался выстрел и пронзительный визг. Чуть позже Болтон-старший и Лука забрали убитого кабана в охотничий домик. А на снегу расцвёл кроваво-красный цветок гигантских размеров. Красный на белом. Этот дикий контраст навсегда запомнился восьмилетнему мальчишке. В домике Рамси долго стоял перед столом, куда положили мёртвую тушу, и гладил жёсткую тёмную шерсть. Он даже прижался к ней щекой, думая, кто же теперь позаботится о маленьких поросятах, и шёпотом попросил у кабана прощения, что ничем не смог ему помочь.

Лука увидев эту картину, мотнул головой в сторону ребёнка.

— А он у тебя точно нормальный? — спросил он у своего товарища.

— Сам иногда сомневаюсь, — покачал головой Русе и шагнул к сыну. — Отцепись от него. Тушу разделать надо, — сообщил отец, и оторвал его от кабана.

Рамси хотел возразить, но в это время в домик зашёл лесник: проведать охотников. Мальчишка вновь прилип к кабану, а лесник посмотрев на это, подошёл к нему и сказал:

— Хочешь зайчика посмотреть? Он в капкан попал, а я его выходил, — он взял мальчика за руку и увлёк за собой. Болтон-старший утвердительно кивнул, желая сплавить сына поскорее, чтобы он тут не мешался и не ныл. И старый егерь увёл мальчика к себе в домик, и напоил горячим чаем. А после Рамси с восторгом наблюдал за потешно скачущим по дощатому полу зайцем, держал на коленях мирно сидящего зверька и гладил по мягкой пушистой спинке.