Герои космодесанта

— Весь этот культ… — напирал Драконий Воин. — Это — ничто! Стратос — ничто. Даже этот город не имеет значения. Все дело в нем!

Вымотанный сражением с демоном, Кадай тяжело оперся на свой громовой молот.

Нигилан улыбнулся так, что его покрытая рубцами кожа заскрипела.

Капитан за капитана!

Словно холодный клинок поразил Цу'гана в самую сердцевину.

Слишком поздно он заметил приближение воина в доспехах. Драконьи Воины захлопнули мышеловку! Оставив свой пост, он позволил им просочиться сквозь выставленные Саламандрами караулы. Культисты лишь отвлекали внимание; настоящий враг раскрыл себя только сейчас!

Каким же дураком он был!

— Нет!

Чудовищным усилием воли он попытался вырваться из психического захвата Нигилана. Проревев имя капитана, Цу'ган ринулся через перила балкона. Хриплый смех сопровождал его падение.

Дак'ир почти уже добежал до Кадая, когда увидел, как отступник поднимает мультимелту. Громко выкрикнув предупреждение, игнеец бросился к капитану. Кадай к нему повернулся и, в тот же миг услыхав над собой крик Цу'гана, проследил за отчаянным взглядом Дак'ира…

Вспыхнув во мраке, ослепительный луч прорезал пространство храма.

Луч копьем вонзился в Кадая, и тело капитана исчезло в невыносимо-белой вспышке.

Интенсивная тепловая волна, которую произвел выстрел мелты, сбила Дак'ира с ног. Он ощутил запах горелого мяса. Боль раскаленным острием растерзала все его чувства. Лицо горело. В точности как во сне…

Дак'ир понял, что теряет сознание, тело стало отключаться, поскольку анабиозная мембрана зарегистрировала серьезные раны. Смутно, как если бы он был заживо погребен и уже покрыт тонким слоем земли, Дак'ир услышал голос сержанта Н'келна и боевых братьев. Дак'иру удалось повернуть голову. Последнее, что он увидел, перед тем как потерять сознание, был Цу'ган, который стоял на коленях, склонившись над обугленными останками их капитана.

Очнувшись Дак'ир обнаружил себя в апотекарионе «Ярости Вулкана». Внутри аскетичного бокса было холодно, как в могиле, но светящиеся огоньки расставленной вокруг него медицинской аппаратуры рассеивали тьму.

За сознанием вернулась память, а с памятью — скорбь и отчаяние.

Кадай погиб!

— С возвращением, брат, — тихо произнес чей-то голос.

Фугис, которого он еще никогда не видел таким изможденным и худощавым, заботливо склонился над Дак'иром.

Душевные муки дополняла боль физическая, и Дак'ир потянулся к лицу рукой, почувствовав жжение.

Фугис схватил его за запястье, прежде чем тот успел коснуться ожога.

— Я бы на твоем месте этого не делал, — предупредил он сержанта. — Ты получил серьезные ожоги. Ты выздоравливаешь, но кожный покров еще слишком тонок.

Фугис отпустил его запястье, а затем, чтобы облегчить боль, добавил дозу лекарственного раствора во внутривенный катетер.

Болеутоляющие средства, катализируя в его теле естественные процессы регенерации, начали действовать, и Дак'ир расслабился.

— Что произошло?

В воспаленном горле першило, и он почти прохрипел свой вопрос. Фугис отступил к медицинскому столу и начал перебирать инструментарий. Дак'ир заметил, что он хромает: место перелома, который он получил при падении, было закрыто временной шиной. Однако апотекария, известного своим упорством, переходящим порой в жестокость, такая малость не могла отвлечь от работы.

— Стратос спасен, — просто ответил он, склонившись над инструментами и не поворачиваясь к Саламандру. — Когда Оратор был убит и заработали наши огнеметы, власть мятежников тут же пала. Атмосферные штормы утихли через час после того, как мы вернулись на площадь Аереона, — продолжил он. — Спустя двадцать минут прибыл библиарий Пириил с остальной ротой. Братья должны были поддержать Н'келна, но тот к тому времени уже овладел стеной и был на пути к Аура Иерону…

— Однако прибыл туда слишком поздно, чтобы спасти Кадая, — закончил за него Дак'ир.

Фугис прервал свои действия и, неловко качнувшись, ухватился рукой за край стола:

— Да. Даже геносемя не удалось извлечь.

Повисло горестное молчание, затем апотекарий продолжил свой рассказ:

— Корабль типа «Грозовая птица» незамеченным покинул планету. Мы обнаружили это слишком поздно, чтобы начать преследование.

Злостью, которая прозвенела в голосе Дак'ира, можно было резать металл.

— Это бежал Нигилан вместе с другими отступниками!

— И только Вулкан знает куда, — отозвался Фугис, повернувшись к пациенту. — Библиарий Пириил принял командование Третьей ротой и будет ее командиром до тех пор, пока магистр ордена Ту'шан не назначит кого-то уже на постоянной основе.

Дак'ир нахмурился:

— Так мы летим домой?

— Наша миссия в Адронном Поясе выполнена. Мы возвращаемся на Прометей, чтобы пополнить ряды и зализать раны.

— Мое лицо… — после долгой паузы отважился спросить Дак'ир. — Я хочу на него взглянуть.

— Конечно, — сказал Фугис и поднес зеркало.

Пострадала значительная часть кожных покровов на лице Дак'ира. Почти половина черной кожи стала практически белой под действием теплового мелта-излучения. Странно, но, обожженное и свирепое, теперь его лицо выглядело почти человеческим.

— Реакция на интенсивное излучение, — объяснил Фугис. — Повреждение привело к локальной клеточной регрессии, то есть к возвращению клеток к тем формам, которые предшествовали их генетической эбонизации, к состоянию до того, как ты стал Астартес. Еще не могу сказать наверняка, но пока нет никаких признаков быстрой регенерации тканей.

Сходство с человеком было разительным, и Дак'ир, не зная, что и думать, как зачарованный глядел в зеркало. Фугис прервал размышления Саламандра.

— Пока трогать ничего не буду. Оставлю все как есть, — сказал он, забирая зеркало. — Состояние твое стабилизировалось, и ничего больше на этой стадии я сделать не могу. Вернусь через несколько часов. Твоему телу нужно дать время на исцеление, и тогда ты снова сможешь сражаться. Сейчас отдыхай! Когда вернусь, рассчитываю увидеть тебя здесь, — сказал апотекарий и, хромая, вышел из бокса.

Но когда раздалось шипение стравливаемого воздуха и металлические двери закрылись, Дак'ир уже знал, что он остался не один.

— Цу'ган?

Он почувствовал присутствие своего боевого брата еще до того, как тот вышел из тени.

— Брат!.. — радостно прохрипел Дак'ир, вспомнив момент их душевного единения, когда они сражались в храме.

Но как жар костра уносится холодным ветром, так улетучилась и радость, когда Дак'ир увидел мрачное лицо Цу'гана.

— Ты не достоин быть Астартес, — произнес тот ровным голосом. — Смерть Кадая на твоей совести, игнеец! Если бы ты не послал меня за отступником, если бы ты был достаточно расторопен, чтобы среагировать на опасность в наших рядах — мы бы не потеряли нашего капитана! — Взгляд Цу'гана был холоден как лед. — Я этого не забуду!