Героинщики

У меня очень сильный сушняк весь день, но я откладываю в сторону то странный коричневый героин, который я приобрел у Джонни прошлой ночью. Судя по его виду, этот мудак достал это вещество разве что из своей мочи, потому что этот героин больше был похож на какао-порошок с рекламы, понимаете? Мне даже рекламную песенку захотелось спеть, типа, «Свои чашки подставляй, горячего Кедбери получай!». Но он сказал, что другого сейчас нигде не достать. Я уже закатываю рукав и чешу болезненные струпья. Я сдираю их, и из раны течет желтый гной. Я резко опускаю рукав друг, смотреть больше на себя не могу ...

Когда автобус привозит меня назад, в Лейт, я встречаю последнего, кого ожидал увидеть на этих опустошенных ветром улицах, - Второй Призер.

– Эй, Рэб, - кричу я ему, когда этот кошак появляется на Боннингтон-роуд.

– Кочерыжка ...

– отзывается он, останавливаясь рядом со мной, и начинает, задыхаясь от восторга, рассказывать мне о том, что он больше не бухает, что у него новая телка, Кэрол, подружка Элисон, что он начал снова качаться и слышал от одного чувака из Фолкирка о суде, но не мог позвонить от своего босса в Данфи.

Рассказывает мне все это и следует дальше в сторону Джанкшн-стрит.

Да, странно видеть, как у кого-то дела идут вверх. Он стройный и подтянутый, а не бухой, наслаждается горячим сексом с какой-то фройляйн, за хорошую игру он получит деньжат на корку хлеба и масло к ней. Когда задумываешься над этим, понимаешь, что у него есть все, друг, но это еще ничего не значит, и я в отчаянии и отчаянии шагаю к своей одинокой квартиры. Я завидую ему, от зависти я зеленый, как Джимми О'Рурк в своем клипе.

Но я отвлекаюсь и возвращаю на Ньюгейвен-роуд. Когда я захожу в назначенное место, Мэтти уже ждет меня. Должен признать, Мэтти - один из тех немногих ребят, с которыми я ну никак не могу найти общий язык. У нас с ним нет ничего общего, да? Однако меня одного он мог попросить помочь с переездом, потому Рентс с Кайфоломом поехали в Лондон, у Томми совсем нет свободного времени, он теперь тоже - влюбленный кошак, а Франко сейчас находится под опекой Ее Величества.

Я раньше думал, что он меня терпеть не может из-за того, что он сам из Форта, а я родился в Киркгейте, но нет - Кизбо тоже из Форта, а его Мэтти ненавидит даже больше, чем меня. Однако происхождения тоже имеет значение. У них там, в Форте, совсем другой менталитет, они не такие, как лейтовские кошаки. Типа, я из Киркгейта, а Кайфолом - из Банана-Флэтс. Но эти мудаки - настоящие нелюди, Форт в их крови, если вы понимаете, о чем я. И я стараюсь обсудить это с Мэтти:

– Вы, фортовские кошаки, всегда в защите, таков ваш менталитет, ибо вы из района Форт, который похож на настоящий форт, так вас воспитывали, что вы живете отдельно от Лейта, что вы заперты в своих стенах. Мы с Кайфоломом тоже родились немного в другом месте, записанном в Эдинбургской городском совете, но мы не такие ограниченные. Мы с радостью выходим в открытое море. Но ты, Мэтти, родился для того, чтобы сохранять свой иной менталитет. Понимаешь?

Рентс, например, Кайфолом, тот же Кизбо точно поддержали бы разговор, но Мэтти просто говорит:

– Блядь, а я еду за теми ключами от квартиры в Уэстер-Хейлс. Она ее хочет, но я не знаю...

В этом весь он, друг. Это - его уровень общения. Я даже думаю, что именно поэтому Мэтти так и не сумел выжить в мире рок-н-ролла: то есть не только из-за своей криворукости и полного отсутствия навыков игры на гитаре. Представьте, как этот кошак сидит в студии вместе с Фрэнком Заппой с «Mothers of Invention» , тот говорит ему о высоких материях, а он свое: «А я еду за ключами от квартиры на Уэстер-Хейлс». Что бы там, в студии, ему на это ответили? «Круто, парень, давай ударим по кислоте? »Это я все к тому, что надо знать, что и где отвечать, надо уметь общаться с людьми, понятно?

Мы выгружаем из фургона новые и новые коробки с различными вещами и заносим их в подъезд; и хотя на улице не жарко, я все вспотел. Я рассказываю Мэтти о странном коричневом героине Свона, но тот отвечает: «Да, это правда, сейчас белого не найти». Затем я говорю ему, что ходил к Бэгби, и оказывается, что он тоже у него был. Прогресс, мы хотя бы парой слов перекинулись! Он рассказывает мне, с кем водился Франко, что он был типа Лебедя и Сикера, работал на Дэйви Силу и я больше его не слышу, потому что во мне все смешалось, я все видел в ложном свете. У меня кружится голова, мне надо присесть, потому что теперь я не знаю, то ли от героина, который я уколол себе вчера, или еще что-то ... Я смотрю на гнойный струп на руке и радуюсь, что ширялся только своими шприцами, так же, как и Кизбо ...

Бля, да что с тобой происходит?
– слышу я голос Мэтти, а потом вижу его лицо в неясном свете.

– Давай, ты, придурок, говори, что случилось!

Но я не здесь. Что-то не так. Меня заразили. Меня тошнит, типа, вокруг сама темнота, за сотни миль от меня ...

– Мне надо в больницу, Мэтти, я умираю ... Типа ...

– Блядь, что с тобой?

– Мне пора, дружище, - говорю я и встаю на ноги, все вокруг кажется мне ночным кошмаром.

Мэтти спрашивается, как же он сам сможет все это разгрузить, но я, шатаясь, как пьяница, направляюсь к Ферри-роуд. Затем блюю и заваливаюсь на бок, хватаясь за перила на лестнице; какая-то женщина с ребенком спрашивает, все ли со мной в порядке, а я только встаю и иду еще немного по дороге ...

А потом ...

Открытое море

Первая неделя в «Силинк» бесспорно был полна событий; мятеж, немного героина и немало развращенного секса. Именно в такой пропорции. К тому же, Мэрриот спланировал наш первый выход в свет. У нас никаких шансов удержаться здесь до конца месяца.

Это - самое удивительное место, где мне приходилось работать; даже понедельные соревнования в туалете Гиллзланда вне всякого сравнения. По количеству работников «Свобода выбора» ничем не уступает «Марии Селесте». Мы стали экспертами по уходу от работы; кстати, этим не брезгуют не только сезонные работники типа нас, но и постоянные рабочие. Все они подписали новые контракты, по которым они должны работать дольше за значительно меньшую плату, поэтому, признаю, у них нет никакой мотивации. Так что если у пассажиров возникают какие-то вопросы, они физически не способны нас найти. А в тех редких случаях, когда нас можно увидеть на публике, мы просто прогуливаемся с солидным видом по палубам, всегда делая вид, что очень куда-то спешим. Кремовая Рубашка постоянно разыскивает привидения: именно с ними можно сравнить каждого, о ком спрашивает Кремовый. Конечно, никто никого не сдает.

Когда меня приставили к кухне, я сначала подумал, что это станет настоящим наказанием, но оказалось, что это очень весело; значительно лучше обычных обязанности стюарда. С одной стороны, не приходится разнимать футбольных фанов или усмирять буйные вечеринки. В такое дерьмо мне совсем не хочется лезть. Но, честно говоря, и в контрабандные дела Мерриота тоже. Конечно, я рад пронести через пошлину несколько граммов, но тянуть в трусах целые пакеты неочищенного коричневого героина только для того, чтобы перепродать их каком-то толстому чудиле, который приезжает к нам на БМВ и отвозит все в свою виллу на Коста дель-Сол - это совсем другое дело. Хуже этого - только в армии служить. В армии Тэтчер многие за такое берутся, мне Кайфолом рассказывал. Он, кстати, тоже со мной согласен. Осталась одна маленькая проблемка - сообщить о своем отказе Мерриоту. Но мне сейчас на это похуй, я думаю совсем о другом.

Щелк-бац-бац, говорит наш корабль, направляясь через Северное море, пугая крикливых чаек, которые летают вокруг, питаясь собственными экскрементами. Бац-бац-бац, грохочем мы с Шарлин, которая хватает меня за голову и толкает вниз; мы жестко трахаемся на корабельной койке, ее волосы разметались по подушке, я посасываю и вылизываю ее волшебное мохнатое влагалище, пока она не кричит от удовольствия или я не задыхаюсь. Ее маленький, кукольный ротик на моем члене, безумные глаза горят каждый раз, когда моя головка касается ее горла. Мы соревнуемся в оральном сексе: кто продержится дольше? Обычно, я побеждаю, благодаря тому, что могу представить пиздоподобную рожу Ральфи Гиллзланда в решающий момент, чтобы немногопридержать финал. Моя мужская сила не такая мощная, как раньше, но, по крайней мере, коричневый героин не лишает меня ее полностью, как беленький. Юношеское либидо против хронической привычки к героину можно сравнить только с первичной битвой между непреодолимой силой но не движущимся предметом. Но рано или поздно, победитель останется только один, и поэтому я стараюсь контролировать свое применение героина. Это для меня - своеобразный час расплаты, потому что после безумного возбуждения и усилий, которые я прилагаю для того, чтобы держать хуй в стойке, мне просто хочется расслабиться и отдохнуть. Никогда не думал, что я могу творить такое же пальцами и ебаным языком, я - как тот языкастый парень из «Kiss» или тот толстяк с «Bad Mannes», который всегда напоминает мне Кизбо ...