Герой Бродвея (сборник)

Блемонтин зажмурился, ожидая развязки. И она наступила! Вентиляционная решетка распахнулась, и множество рук вцепилось в его одежду. За несколько минут он получил затрещин больше, чем за всю предыдущую жизнь.

— А теперь, мерзкий мужичонка, ты узнаешь, что такое венесуэльский колокольчик. Разденьте его! — распорядилась Хуанита.

Брезгливо оттянув щипцами банан и сливы Блемонтина, она защелкнула на них замочек с никелированным колокольчиком.

— А ключ, дружочек, придется поискать! — Миньос швырнула его в мусорный бак, стоявший под окном.

Испуганный Блемонтин помчался вниз, на поиски ключа. Усевшись на куче мусора, он принялся перерывать его с усердием, неведомым золотоискателям Клондайка.

За этим занятием и застал его сержант Браун.

— Что, парень, совсем дела плохи? — спросил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Подайте бывшему музыканту, — прогнусавил в ответ Блемонтин.

— А ну-ка, уматывай отсюда, да поскорее! — сержант звякнул наручниками.

Резво выскочив из бака, Блемонтин побежал прочь.

— Что за черт? — сержант Браун недоуменно посмотрел на свои наручники.

Оставаясь неподвижными, они продолжали позвякивать в такт прыжкам удаляющегося бродяги.

— Наверняка они плачут по этому типу, — решил Браун, слыша, в действительности, затихающий колокольчик Блемонтина.

* * *

Служба в полиции научила Майка Нормана разбираться в психологии людей. Слушая их голоса, он безошибочно выделял интонации, говорившие о том, что его собеседникам угрожает опасность, даже тогда, когда они старались это скрыть. Поэтому, услышав в телефонной трубке как будто спокойный, но, в действительности, чертовски наэлектризованный голос Бонни, Майк, схватив оружие, кинулся к автомобилю, почти не сомневаясь, что одновременно с ним из другого конца Нью-Йорка к ней мчится преступник, ведь женщина имела неосторожность упомянуть в разговоре пансионат «Роза». Она так и сказала: «Я могу пролить свет на происшествие в пансионате „Роза“. К нему имеет отношение мой бывший муж».

Майк, очертя голову, несся на красный свет, едва успевая уворачиваться от встречных машин, оставляя за собой черный след тормозящих «вглухую» шин чужих автомобилей, и не менее черный след проклятий, посылаемых ему вдогонку.

Тревога Нормана усилилась, когда он начал обгонять двигающиеся в попутном направлении пожарные машины.

Майк понял, что опоздал…

Стоя у развалин одноэтажного дома, снесенного взрывом, Майк ругал себя за медлительность, понимая в то же время, что никто не мог бы сделать больше того, что сделал он. Однако это было для него небольшим утешением.

В зловещей игре, навязанной ему преступниками, важной фигурой становился бывший муж Бонни.

* * *

Торопливой рысцой Блемонтин бежал к клинике профессора Мотичелли. Когда колокольчик в его штанах звякал особенно громко, он приседал, хватаясь за член, чем сильно шокировал встречных старушек. Профессор был давним покровителем флейтиста, с тех пор, как несколько лет назад они познакомились на концерте.

Суровый и властный профессор, с густыми бровями и угловатой фигурой плотника, неизменно вызывал у Блемонтина внутренний трепет. Но разве такие мелочи идут в расчет, когда тебе по дружбе устраивают бесплатное лечение!

Однако на этот раз флейтист предпочел бы иметь дело с незнакомыми людьми. Было ужасно стыдно. Стараясь не качнуть колокольчик, Блемонтин переступил порог профессорского кабинета.

— Цзынь!.. — раздался предательский звук.

Блемонтин присел, схватившись за прибор, но он извернулся в его руках, и нагло, во всеуслышанье, звякнул снова.

— У Вас стало неважно с чувством юмора, Блемонтин, — нахмурился профессор, — раздевайтесь.

Дрожащими руками музыкант расстегнул пуговицы.

— Разрази меня гром, что я вижу! — взревел Мотичелли, увидев замок. — А колокольчик-то зачем? Вы что, вообразили себя барашком, Блемонтин? Немедленно ложитесь.

В руках Мотичелли мелькнули хищные челюсти инструментов.

— Профессор, не надо! — Блемонтин приподнял голову с топчана.

— Лежать! — рявкнул Мотичелли.

— Не надо!

Блемонтин, подобно наседке, закрывающей крыльями свои драгоценные яйца, накрыл ладонями колокольчик.

— Нет, профессор! — Блемонтин взглянул в глаза Мотичелли.

Холодная, жестокая тайна профессора открылась вдруг музыканту. То непонятное, что всегда вызывало в нем дрожь, обрело ясную, зловещую форму. «Смерть!» — прочел он в глазах Мотичелли.

— Получай, мерзавец! — изловчившись, профессор вогнал в Блемонтина шприц.

Бедняга тут же потерял сознание.

Тщательно заперев дверь, профессор извлек из шкафа мешок, в котором обычно увозят трупы в мертвецкую. Приподняв тело, он облачил его в мешок.

— Эксперимент закончен! Ты неплохо потрудился, Блемонтин!

Задернув молнию на мешке, Мотичелли повернулся к крану.

— Руки на голову! — в дверях возникла грозная фигура с револьвером.

— Это Вы, Норман? — не оборачиваясь, спросил Мотичелли, и Майк узнал голос, напоминавший рычание гризли.

— Угадали, профессор.

— В чем Вы меня обвиняете, знаменитый сыщик?

— Для начала, в умышленном убийстве этого несчастного, — Майк открыл молнию на мешке.

— Ну, здесь-то Вы просчитались, Норман, я не так прост. Этот подопытный всего лишь усыплен, — игнорируя наведенный на него револьвер 38 калибра, Мотичелли повернулся к детективу, — хотя, не скрою, я собирался увезти его подальше и там прикончить.

— Какая трогательная откровенность.

— Разрешите мне сесть, Норман?

Майк кивнул и, не выпуская из рук оружия, сел напротив.

— Пожалуйста, не воображайте, что я у Вас в плену. Я сам собирался с Вами встретиться.

— Вот как? — усмехнулся детектив.

— Вы нужны мне по двум причинам, Норман, во-первых, как донор, во-вторых, как преданный подручный.

— Вы не в своем уме, Мотичелли, какой подручный? Или хотите разыграть сумасшествие? Тогда Вы поторопились. Делать это надо не перед полицейскими, а перед судебно-медицинскими экспертами.

Детектив щелкнул курком, желая посмотреть на реакцию профессора.

— Перестаньте меня проверять, Майк. Здоровая психика сейчас будет нужнее Вам, чем мне. Постарайтесь сами не сойти с ума после того, как кое-что услышите от меня.