Герой-любовник, или Один запретный вечер

– Мил! Ты, конечно, можешь выгнать меня взашей и перестать со мной общаться, но Вася к тебе относится также как ко всем своим девушкам. Ни лучше и не хуже. Ты для него одна из… многих, – заключила я. – И он на тебе никогда не женится.

– Почему? – быстро спросила Мила.

– Потому… Мучжины либо женятся сразу, либо никогда. Он уже привык к такому положению вещей и зачем ему что-то менять? Он за все это время ни разу не сказал, что хотел бы видеть тебя своей женой или что-то в этом роде. Или я ошибаюсь?

– Нет, – Мила достала из сумочки крохотный белый платок и высморкалась. – Не ошибаешься.

– В чем же дело?

– Не знаю, – и она опять расплакалась.

– Ты просто боишься перемен. Женщины – страшные трусихи. Мужики, правда, еще большие трусы. Но кардинальных перемен боятся все. Поэтому и проблемы… Многим удобней жить в привычной норке, никуда не высовываясь. Пусть плохо, но это плохо привычное и родное. А так – надо все менять, на что-то решаться. Это потом придет сожаление – ах, упустила свой шанс, ах, надо было не раздумывать и не тянуть резину… Но это придет потом, когда поезд уже давно уйдет.

– И что ты мне предлагаешь?

– Ничего. Хотя бы не отпихивай мужика. Он к тебе тянется всей душой. А ты…

– Тянется. Он мне браслет подарил. Только что. Перед самым своим днем рождения. И сказал, что этот подарок ни к чему не обязывает. – Мила подняла руку, и на ней блеснул тонкий золотой браслет. – Он сказал, что ему приятно делать мне подарки. Просто так. Представляешь?

– А когда тебе Вася в последний раз что-то дарил? На восьмое марта? Букет тюльпанов или мимоз.

– Я ничего не знаю, – снова повторила Мила. – Ничего.

– Мил! – я взяла ее за руку. – Не будь дурочкой, ладно? Больше я тебя ни о чем и не прошу.

Она вырвала руку и покраснела.

– Ладно. И о чем ты хотела со мной поговорить?

– Твоя мать работает в городской администрации, у нее – связи, контакты. Мне нужно знать: где остановилась одна женщина… – я помедлила. – Француженка, лет пятидесяти, может, чуть старше. Наверняка, она остановилась в одной из гостиниц нашего города. Для меня это важно – очень. Это касается Эвы.

– Попробую. Но результат, естественно, не гарантирую.

Я посидела еще немного и через пятнадцать минут ушла, сославшись на то, что после болезни я еще не до конца поправилась.

На другой день во второй половине дня позвонила Мила. Я в это время была на кухне и готовила себе обед.

– Тебе повезло, – прощебетала она. – Кажется, нашли твою француженку.

– Она не моя.

– Все равно. Записывай. Анн Прево, пятьдесят один год. Остановилась в «Полонезе» пять дней назад.

– Мил! Мне нужна еще твоя помощь. Мила! Умоляю.

– Надеюсь, это не проникновение в квартиру со взломом?

– Нет. Но мне нужно попасть в ее номер. Чтобы узнать, кто она и почему преследует Эву.

– А что я могу тут сделать? – в голосе Милы прозвучало недоумение.

– Постоять на шухере.

– Господи, Саш! Как ты это себе представляешь? Как ты номер откроешь-то?

– Что-нибудь придумаю. Но мне очень нужно попасть в ее номер. Очень.

– И все из-за Эвы?

– Из-за нее.

– Я помогу, – быстро сказала Милочка. – Но сейчас я говорить не могу. Работы много. Созвонимся после.

Получив информацию, я стала думать, как мне проникнуть в номер. Но в голову ничего не приходило, кроме все того же банального взлома. Но это было из области фантастики. В гостинице мне за здорово живешь никто не позвонил просто так взламывать номера; да и об уголовном кодексе следовало подумать.

Для начала я решила отправиться в гостиницу «Полонез» и провести разведку местности. Я прихватила с собой на всякий случай фотоаппарат, он мог мне понадобиться, и вышла из дома.

Гостиница была построена лет десять назад – на окраине города на живописном холме – крутом с одной стороны и пологом с другой. Перед гостиницей была разбита клумба с бархатцами и петуниями. Имелась даже скамейка, на которую я хотела присесть, но потом передумала: меня могла увидеть Анна Прево, и тогда моим изысканиям придет конец.

Я слонялась около гостиницы, когда опять позвонила Милочка.

– Я сейчас приеду к гостинице. Двигай туда.

– Я уже здесь. А что?…

– Объясню все при встрече, – оборвала меня Мила. – Меня шеф с работы отпустил. Я сказала по семейным обстоятельствам и он отпустил. Даже не стал допытываться: в чем там дело.

Мила появилась через пятнадцать минут – в ярко-желтом сарафане.

– Ты даже не объяснила, что такое.

– Тебе повезло, – сказала Мила, увлекая меня к магазину с козырьком, на котором красовалась надпись «продукты». – На ресепшене работает старая знакомая нашей семьи – Павлина Ивановна. Она раньше жила с нами в одном доме, а потом ей дали новую квартиру на Лесной и она переехала туда. Я еще с ее Вовкой в детстве часто играла. Короче, я покупаю кофе с конфетами и отвлекаю Павлину Ивановну, а ты крадешь ключ и проникаешь в номер. Только по-быстрому. Сама понимаешь, что будет, если нас засекут. Это еще при условии, что твоей француженки нет в номере. А если она там, то все наши реверансы бессмысленны – придется давать отбой. И откладывать наши планы на другой раз. Так что – как говорится: была не была. Но если мы попадемся… – Мила усмехнулась. – То Паша сойдет с ума, когда поймет, какие обстоятельства я имела в виду, отпрашиваясь с работы.

– Любимая девушка помогает сообщнице незаконно проникнуть в номер к гражданке Франции.

– Если это юмор – то о-очень черный, – тряхнула волосами Милочка. – Ну что пошли? Только надо коробку конфет и кофе купить – вдруг у Павлины Ивановны ни чая, ни кофе нет. Не будем же мы с пустым кипятком конфеты трескать.

После магазина, где мы отоварились большой банкой кофе и коробкой шоколадных конфет, мы подошли к гостинице.

– Значит так, я разговариваю с Павлиной Ивановной и предлагаю душевно посидеть, кофеек попить. Ты тоже вроде сидишь вместе с нами, а потом говоришь, что тебе надо в туалет. Поняла?

– Поняла. Ключи висят на стене за стойкой… – так что здесь уже дело техники. Пока вы будете там распивать…

– Только повторяю: недолго.

– Можешь не повторять лишний раз, я все поняла, – буркнула я.

Павлина Ивановна, грузная женщина лет пятидесяти пяти в ярком цветастом платье и замысловатой прической звонко расцеловалась с Милочкой, назвав ее «родным мышонком» и я обрадовалась, подумав, что сейчас все пойдет по плану.

– Я тебя еще во-о-т такой помню, – махала рукой Павлина Ивановна. – Как дела-то? Как мама? Как отец? Брат?

Ответив скороговоркой, что все нормально и все по-прежнему: мать работает, отец – пьет, а брат учится, Мила, налегая грудью на администраторскую стойку, сказала, понизив голос:

– Может, кофе попить? У меня коробка шоколадных конфет есть. Раз уж шла мимо и решила зайти…

– Точно! – обрадовалась Павлина Ивановна. – Это запросто. Могла бы ничего и не покупать – пряники у меня есть.

– А я помню, что вы конфеты любите. «Белочку» и «Аленку».

– Ах ты, мышонок! – растрогалась Павлина Ивановна. – Все-то ты помнишь.