Герой нашего времени.ru

— Знакомьтесь, девушки, — Иванов Александр Николаевич, — дурачась, Ковалев заново представил своего товарища. — Лётчик, драчун, картёжник и пьяница, а также профессиональный холостяк и бабник. Так что — берегитесь! Безнадёжная личность. Короче, наш человек! — резюмировал Михаил.

— Александр. Можно — Саша, — поддержав настроение хозяина, с улыбкой сказал Иванов.

— Ирина. Ну, ты, наверное, помнишь, — девушка открыто расцвела в улыбке и протянула руку. Рука была на ощупь тёплой и приятной. Ещё бы не помнить! Из-за этой красавицы и пришлось подраться. Неожиданно для себя Иванов поцеловал эту руку.

— А, вы джентльмен, Александр! — Ирина смущённо засмеялась. На помощь ей пришла Наталья.

— Наташа… Меня ты тоже должен помнить, — почти серьёзно представилась она и тоже протянула руку для поцелуя. Глядя в красивые глаза, Иванов задержал её пальцы в своей ладони, чувствуя, как им начинает овладевать волнение. Наташа выглядела очаровательно в лёгком цветастом платьице выше колен, в светлых туфельках на каблучке и с чуть волнистыми, свободно распущенными тёмными волосами. Она казалась принцессой. Девушка, дав Иванову полюбоваться собой, осторожно высвободила руку со словами: «Там у меня на плите…» — и упорхнула на кухню. За ней устремились Ирина и Ковалёв в домашних тапочках.

Иванов осмотрелся. Квартира Ковалёва представляла собой «хрущёвку», обставленную по-холостяцки: справа от входа, у противоположной окну стены, стоял старый темно-коричневый шифоньер, вдоль дальней стены размещались две полутораспальные кровати с деревянными спинками, на одной из которых Иванов уже ночевал. Напротив кроватей, в противоположном углу комнаты, располагалась тумба с телевизором последней корейской модели, на котором возвышался двухкассетный магнитофон, тоже корейский; слева открывалась дверь на кухню, откуда исходили многообещающие запахи. Посередине просторной комнаты стоял четырёхугольный уже накрытый обеденный стол с четырьмя стульями. «Значит, больше никого не будет», — удовлетворённо подумал Иванов.

Михаил появился из кухни с двумя бутылками водки в руках. Он держал их за горлышки, как лыжник палки, и что-то напевал себе под нос.

— Хороши девочки! — подмигнул ему Иванов. — Ирка твоя, что ли?

— Сегодня будет!

— А ты в этом уверен?

— А куда она денется! — негромко захохотал Ковалёв. Иванов тоже рассмеялся, довольный таким началом вечера.

— Ира, иди скорее, наши мальчики уже веселятся без нас! — Из кухни вышла Наталья, вынося обёрнутую полотенцем кастрюлю с варёной картошкой. Вслед за ней выскочила Ирина:

— Вы что, без нас уже пьёте?

— Что вы, девочки, — успокоил Михаил, — разве без вас мы что — нибудь можем? Давайте рассаживаться: мальчик — девочка, мальчик — девочка. Пора уже и начать.

— А по какому поводу наливаем? — поинтересовался Иванов, когда Михаил, на правах хозяина, с аппетитным хрустом отвинчивал пробку первой бутылки.

— А с каких это пор тебе повод стал нужен? — подмигнул девчатам Михаил.

— Ты что, ему не сказал? — удивилась Ирина и стала объяснять:

— Мишиной дочке сегодня исполняется пять лет. Миша, когда нас с Наташкой приглашал, объяснил. Не понимаю, почему он тебе не сказал?

— Я знаю Михаила больше четырёх лет, и уже давно перестал чему-то удивляться, — ответил Иванов.

— Давайте выпьем за мою дочурку — Танечку! — Михаил поднял рюмку. — Правда, я её уже больше года не видел. Но как кончится вся эта «заваруха», поеду к её мамке в Ленинград. Соскучился я по дочурке… Здоровья, доча, тебе! Расти умной и красивой! И будь счастливее нас!

— Здоровья и красоты твоей дочке! — поддержал Иванов, поднимая рюмку.

— Здоровья, красоты и немножко везения! — присоединились девушки.

Чокнувшись, выпили. Почти не закусывали. Ковалёв начал разливать по второй. Девчонки запротестовали:

— Мы же сейчас сразу «начавкаемся».

— Пейте на здоровье. Не жалко, — Михаил, наполнив рюмки, поставил опустошённую наполовину бутылку на стол.

— Нужны вам пьяные бабы? — спросила Наталья.

— Саня, как ты там говоришь про пьяных женщин? — Ковалёв наморщив лоб, вопросительно смотрел на Иванова, пытаясь припомнить.

— Хочешь побачить чёрта — напои бабу…

— Нет-нет, другое… — перебил Михаил.

— Трезвая женщина — загадка, пьяная женщина — находка, — произнёс, откусывая и жуя солёный огурец, Иванов.

— Как? — удивилась Наташа. — Находка?..

— Это я пьяная — находка! — запела Ирина. — Найдите меня кто-нибудь пьяную да связанную!..

— Значит, следующий тост — за женщин! — провозгласил Ковалёв.

Мужчины выпили стоя.

За столом Наталья сидела справа от Иванова, и он пытался ухаживать за ней, но у неё это получалось быстрее, и выходило, что это она ухаживает за ним. После нескольких своих неуклюжих попыток Иванов не стал возражать.

Михаил снова наполнил бокалы.

— Прошу всех встать. За тех ребят, которые уже не с нами…

Пили молча. Потом сделали перерывчик.

— Это правда, что у твоей дочки день рождения? — поинтересовался у Михаила Иванов, когда девчата отправились на кухню.

— Правда, — ответил Ковалёв, — только был на прошлой неделе. Сегодня — это повод собрать девчонок.

— Ну, ты — мастер! — удивляясь Мишкиной находчивости, похвалил Иванов. Больше он ничего не успел сказать, потому что в комнату вернулись девушки.

Мужчины сидели рядом за столом. К Иванову подошла захмелевшая Ирина:

— Саша, можно я тебя поцелую? И прими мои извинения за тот испорченный вечер.

Иванов даже растерялся от такого предложения. Он не успел придумать, что ответить, как Ирина, сев к нему на колени, впилась в губы тяжёлым затяжным поцелуем, обвив его шею руками. Чтобы не потерять равновесия, ему тоже пришлось обнять девушку. Во время такого неожиданного поцелуя Иванов не закрыл глаз, поэтому успел увидеть, как прежде, чем выйти на балкон, Наталья бросила в сторону целующихся короткий жесткий взгляд. Он заметил, как сверкнули её глаза.

В это время вскочивший из-за стола Ковалёв корчил Иванову страшные гримасы, а тот, разводя поочерёдно руки, показывал, что ничего не может поделать. Наконец Михаилу надоело смотреть на такое безобразие, и он, со словами: «Каждому своё», решительно оторвал Ирину от Иванова, и сам стал ее целовать. Иванов попытался разыграть роль Отелло, но, убедившись, что на его актёрские дарования не обращают внимания, остыл и, художественно вздохнув: «Ну, что ж, не буду вам мешать!..» — вышел на балкон.