Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Герой по вызову
Шрифт:

— Да.

— Он оскорбил меня и унизил. Он заставил меня стать соучастником греховного деяния. Опиши мне его внешность, и когда он вновь появится в Кабуле, я предам его смерти.

— Вряд ли это возможно.

— Я имею некоторое влияние в высших эшелонах власти!

— Оно тебе еще понадобится! Он мертв.

— Его казнили по приговору суда?

— Я его сам казнил.

У Амануллы округлились глаза и отвисла челюсть. На его блинообразном лике отразилось крайнее удивление. Но постепенно удивление сменилось радостью, и тучный афганский работорговец бросил на меня торжествующий взгляд.

— Ты оказал мне великую услугу, kazzih. Тот человек, можно сказать, злоупотребил моим доверием, но при этом он меня не обманул.

И с этим не поспоришь. Каждую девушку, купленную у него, я продал с хорошим прибытком. Но он втянул меня в свое греховное предприятие. Он сделал из меня преступника, он обесчестил меня. Пускай он вечно горит в огне преисподней, пускай черви, пожирающие его мерзкую плоть, сдохнут от источаемого ею смрада, пускай его гнусный образ сотрется из памяти людской, пускай бы ему не рождаться вовсе!

— Аминь!

— Еще пива!

После очередной кружки пива, вернее сказать, после пенного моря и даже океана пива Аманулла отвел меня к себе в дом — величественную постройку из кирпича и камня на северной окраине города. Там он сварил мне кофе, а себе налил — догадайтесь с трех раз! — еще кружку пива.

— Тебе лучше выпить кофе, kazzih, — сказал он. — Твоя голова больше не принимает пива, так? От пива ты становишься сонным и глупым.

Сонным — это вряд ли, а вот глупым — пожалуй, что да.

— Тебе нравится мой город, kazzih? Тебе хорошо в Кабуле?

— Тут мило.

— Очень тихий и спокойный город. Богатый и красивый город. Хотя и бедняков среди горожан немало. Город несравненной красоты. А эти горы, спасающие Кабул от ветров и гроз. А свежесть воздуха, а чистота вод!

Единственная загвоздка в том, подумал я, что тут в любой момент тебя могут убить.

— В последние годы у нас тут развернулось мощное строительство, — продолжал Аманулла, — прокладывается множество новых дорог, мы идем тропой прогресса. Многие годы мы, афганцы, только и мечтали, чтобы чужеземцы оставили нас в покое. Больше нам ничего и не нужно. Мы мечтали, чтобы англичане оставили нас в покое, англичане и прочие, кто помыкал нами. Вот наконец англичане ушли, и мы получили свою государственность. Как нам было хорошо! Но тут русские предлагают нам денег на строительство нового шоссе, а мы что делаем? Мы берем эти деньги, разрушаем старое, но еще вполне пригодное шоссе и вместо него строим новое шоссе на русские деньги. Потом приходят американцы и говорят нам: «Вот что, вы взяли денег у русских, а теперь вы должны взять деньги у нас, а не то мы обидимся и оскорбимся». А разве можно обижать такую мощную страну? И мы разрешаем американцам прийти к нам и построить гидроэлектростанцию. Русские видят, что американцы построили нам гидроэлектростанцию, и заставляют нас строить консервный завод. Американцы делают ответный ход: поставляют нам свои вонючие удобрения, чтобы мы их закапывали в наши поля. Вот так оно и происходит, как в заколдованном круге…

Он приник к пивной кружке и высосал ее до дна.

— Что-то я много говорю. Я вообще человек, привыкший все делать помногу. Я вообще считаю, что уж если за что-то браться, так делать по-большому. Хочешь сыру? А ростбифа? Да… Если уж за что-то браться, так делать по-большому. У нас есть поговорка…

— Лучше журавль в руке, чем синица в небе! — предположил я.

— Никогда не слыхал такой поговорки. Я не уверен, что мне до конца понятен ее глубинный смысл, но могу сказать, что в ней несомненно заключена древняя мудрость твоего народа.

— Спасибо.

— Я подумал о другом изречении, но сейчас это неважно. Я твой должник, kazzih. Ты избавил мир от гнусного человека, обесчестившего меня. Скажи, как я могу вернуть тебе свой долг.

— Федра!

— Твоя женщина?

— Да.

— Но это не услуга. Это мой очередной долг. Если та девушка не была рабыней, тот человек не имел права ее продавать. И хотя я и купил ее у него, она мне не принадлежала в тот момент, когда я ее продавал, а посему я

не вправе носить свое честное звание торговца. Ты следишь за моей мыслью?

— Похоже на то.

— Посему хотя она и была продана в дом maradoosh, она там не должна находиться. Но поскольку я веду дела с этими людьми, и поскольку с их стороны было разумно доверять мне, а с моей стороны глупо доверять тому англичанину, бремя ответственности ложится на меня. Ты понял?

— Не уверен.

Он тяжело вздохнул.

— Но это же элементарно, kazzih. Я сам выкуплю эту девушку. Но только если…

— Да?

Тень омрачила его блинообразное чело.

— …если она жива. И если ты сочтешь, что… ее стоит забрать оттуда. Шахтеры влачат жалкую жизнь в далеких поселках, где нет женщин. В тех краях вообще нет женщин, кроме как в домах для maradoosh. И в день получки шахтеры сбегаются в эти дома и выстаивают длинные очереди, дожидаясь момента, когда можно будет воспользоваться рабыней. Они абсолютно бескультурные дикие люди, эти шахтеры. У нас в Кабуле из в шутку называют Ya'ahaddashiin. Но чужеземцу не понять этой шутки. Поразительно, что ты так хорошо говоришь на нашем языке.

— Спасибо.

— Нередко я понимаю почти каждое слово, которое ты произносишь.

— Неужели?

— Но эти шахтеры, они такие неотесанные, грубые, просто звери, а не люди! Они обращаются с женщинами очень жестоко… — Он опустил голову и в уголке его огромного голубого глаза сверкнула скупая слеза. — Так что я не могу с уверенностью утверждать, что твоя женщина, твоя девушка все еще жива…

— Я должен ее найти.

— …или что ты ее будешь так же страстно желать, как раньше. Для многих женщин обильный любовный опыт часто оборачивается гибелью… Некоторые за всю свою жизнь познают ласки трех-пяти мужчин, а тут если приходится за день побывать в объятьях тридцати, сорока, а то и пятидесяти мужчин…

— Тридцати, сорока, а то и пятидесяти?!

— Жизнь maradoon — юдоль страданий! — повторил Аманулла. — Поэтому на них всегда большой спрос.

— Ничего удивительного!

— Если позволишь деликатный вопрос… А у этой Федры до того, как она попала в Афганистан, был достаточно богатый опыт… общения с мужчинами?

Я отхлебнул кофе и обжег губы. Но не почувствовал боли. Я вспомнил ту поездку в такси по замусоренным улицам Нью-Йорка, девичью головку на моем плече и тихое воркованье: "Я должна тебе кое-что сказать. Я Федра Харроу. Мне восемнадцать лет. Я девственница. Я ничего не имею против секса, я не фригидная, не лесбиянка или что-то такое… Но я не люблю, когда меня пытаются соблазнить или уговорить. Все мужчины только этого и добиваются, но я хочу не этого. Не сейчас. Я хочу повидать мир. Я хочу дойти до всего своим умом, я хочу повзрослеть. Я девственница. Я Федра Харроу. Я девственница. Мне восемнадцать лет. Я девственница. Я девственница. Я девственница. Я…

— …девственница! — пробормотал я.

— Что?

— Ей восемнадцать лет. Она ни разу в своей жизни не была с мужчиной.

— Поразительно!

— Девственница.

— Ей восемнадцать лет, и она не знала мужчин?

— Именно.

— Но ты показывал мне ее портрет — она ж красавица, не так ли?

— Сейчас может быть уже нет, — заметил я. — Раньше была. Красавица. — Я задумался. — Красивое лицо, красивое тело, красивая душа, друг мой Аманулла.

— Красота души — редкое качество.

— Да.

— Красивая и непорочная.

— Да.

— Ты должен найти ее! — Он вдруг разрыдался. — Возьмешь мою машину. Через неделю возвращается мой шофер. Он повезет тебя на поиски этой девушки.

— Поиски?

— Она может находиться в одном из четырех домов, kazzih. Эти четыре дома разбросаны по разным уголкам Афганистана. И мне неведомо, в который из них я продал тех девушек.

— Да?

— Но через неделю возвращается мой шофер. Он и моя машина в твоем распоряжении.

— Только через неделю? — переспросил я.

Поделиться с друзьями: