Герой

Около полудня солнце скользит по увядающим листочкам за окном. Сердце бешено колотится в груди от мысли, как Кельвин скользил рукой между моих ног, пока я раскрывала свои грязные секреты. Я не видела его несколько дней, но воспоминания такие свежие, словно это произошло несколько часов назад.

Дверь беззвучно открывается, и Кельвин входит в мою комнату.

— Добрый день, Кейтлин, — произносит он, пока приближается. — Мой маленький воробушек не дремлет.

— На улице сегодня, кажется, хороший день.

— Если честно, то, как по мне, холодновато. Хорошо, что мы заперли твоё окно. Ненавижу мысль о том, что ты можешь простыть.

— Да, хорошо, — бормочу я.

— У меня к тебе предложение. Я обещал тебе прогулку на улице за хорошее поведение.

Моя спина моментально напрягается. Легкие перестают работать.

— Пока ты не пришла в восторг от этой мысли, у меня последнее поручение для тебя. Хотя не уверен, что ты выдержишь.

— Выдержу, — обещаю я. — Что угодно.

Он приподнимает бровь:

— Всё?

Его угроза в часовне беспощадно врезается в мою память. Каким-то образом я заблокировала её в своей голове до этого момента, но память сыграла со мной злую шутку. Держусь за край подоконника. Мой желудок сжимается от страха из-за того, что Кельвин может разделить меня с кем-то, и мои плечи снова опускаются вниз.

— Что это?

— Человеку с моей работой необходимо поддерживать различные благотворительные организации и появляться в нужных местах. Когда-то давно я согласился принять здесь благотворительный бал. Еда, танцы, общение и всякое такое.

— Вечеринка, — заканчиваю я.

— Несомненно, вечеринка. Это обычное дело, поэтому мне плевать. Если бы я мог устроить мероприятие без моего присутствия на нём, так бы и сделал. На данный момент твоё поведение улучшилось по сравнению с днём, когда ты сюда прибыла, хоть оно и не идеальное. Но я не могу быть уверенным в том, что ты не завизжишь во всю силу в тот момент, когда спустишься вниз и увидишь полный дом гостей.

Мои руки сжимаются в кулаки, словно я цепляюсь за каждое сказанное им слово.

— Тогда какое отношение это имеет ко мне?

Он откашливается и принимает властную позу:

— У тебя есть шанс доказать мне свою преданность. Или я заклею твой рот скотчем и запру тебя в подвале, или ты можешь порадовать меня тем, что будешь подавать еду гостям.

Я моргаю, находясь в шоке:

— Ты хочешь, чтобы я подавала еду? Гостям?

— Ты будешь предоставлена сама себе, но я не уверен, есть ли смысл в том, чтобы пускать тебя к ним. По крайней мере, так я смогу наблюдать за тобой. Ты бы хотела увидеть людей?

— Да, — импульсивно отвечаю я. — Думаю. Что мне говорить?

— Избегай любых попыток заговорить с кем-либо. Если кто-то приблизится к тебе, то тебе разрешено говорить лишь то, что ты обслуживающий персонал и тебе запрещено общаться с гостями.

— Ты настолько доверяешь мне?

Он приближается ко мне на шаг:

— А я могу тебе доверять? — я киваю. — Если справишься хорошо, позволю тебе покататься на лошадях со мной. И, возможно, мы позавтракаем во дворе или исполним ещё какую-нибудь твою фантазию.

От этих неожиданных слов я даже хлопаю в ладоши:

— Я смогу это сделать!

Я резко отползаю от него, когда он тянется к моему подбородку.

— И ещё одно. Если ты попытаешься сбежать или попросить у кого-нибудь о помощи, я буду очень-очень разочарован. И могу уверить тебя, что после такого ты не останешься безнаказанной и мне будет плевать на последствия. Я очень властный человек, Кейтлин. Во всех смыслах этого слова.

— Я понимаю, — отвечаю я. — Когда вечеринка?

— Через пару часов.

— Сегодня?

— Да.

— Оу, это… Я… Думаю, я…

— Я думал о нас в часовне.

Ответ соскальзывает с моих губ самопроизвольно:

— Я тоже.

— Не одевай бельё на вечеринку.

Я громко сглатываю:

— Однажды ты сказал мне, что я здесь не для этого.

— Не для чего, Кейтлин?

— Не для секса.

— Так и есть.

Когда он уходит, я сразу же бегу в ванную и прижимаюсь к кафельной стене. События закручиваются вокруг меня со скоростью урагана, создавая тот же эффект. Эмоции, идеи, страхи. Если бы мне удалось найти кого-то, кто мог бы мне помочь, означало бы это конец моего кошмара? Доверие Кельвина очень легко разрушить, но я не знаю, смогу ли оставаться равнодушной, если где-то рядом со мной будет шанс на побег отсюда. Тяжёлые капли воды падают на кончик моего носа из душа. Я должна думать лишь о побеге, но не могу. «Не одевать бельё» означает, что, если я ослушаюсь, Кельвин снова трахнет меня.

Я заканчиваю сушить волосы феном, а на моей кровати уже лежит униформа официантки. Заправляю белую блузку на пуговицах в чёрную юбку-карандаш, которая едва ли доходит до середины бёдер. До всех этих событий я никогда бы не надела что-то столь откровенное, особенно в это время года. Но это униформа, поэтому у меня небольшой выбор.

Помимо меня есть ещё пятеро официантов — две женщины и три парня — и они все одеты так же, как и я: белый верх и чёрный низ. Восторг перед встречей с людьми испаряется в тот момент, когда я предстаю перед персоналом, стоящим с широко отрытыми глазами, устремлёнными на меня, поскольку на них длинные брюки и теннисные туфли, а на мне довольно короткая юбка и высокие каблуки. Меня представляют в качестве члена команды, и в ту же секунду их интерес ко мне меркнет. У меня не получается ничего из того, что я делаю, поэтому моя неуверенность в том, что ночь пройдёт нормально, возрастает в разы.

Я иду через фойе мимо огромного канделябра, пытаясь удержаться на своих каблуках, когда раздаётся дверной звонок. И всё начинает происходить словно в замедленной съёмке: Норман появляется, чтобы открыть дверь и поприветствовать пару, а дверь остаётся открытой, пока они вешают свои пальто. Морозный воздух кусает меня за голую лодыжку. Я не отвожу взгляд от двери, но тёплые руки Кельвина внезапно скользят по моей талии, а его голос уже шепчет над моим ухом:

— Искушение, не так ли?

— Да, — отвечаю я.

— Если ты думаешь о том, чтобы улететь, воробушек, знай, что я поймаю тебя. Отсюда нет выхода. Ты можешь лететь до тех пор, пока не отпадут твои крылышки или пока не закончится небо, но я всё равно найду тебя. Я всегда найду тебя.

Норман закрывает тяжёлую дверь, и гости следуют за ним в зал. Я оборачиваюсь через плечо. На Кельвине — фрак и бабочка, которая почти касается моей щеки. Встречаюсь с его глазами, которые прячутся за линзами очков. Его руки скользят по моей спине, стремясь под подол моей юбки. Палец скользит вдоль моих складок и проникает в меня, провоцируя резкий вдох.