Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

Таким образом, осенью 1655 года проявилась вся сложность внешнеполитической ситуации, в которой оказалась Украина. Разочарование Москвой, поиск новых союзников для решительного удара по Речи Посполитой привели к соглашению со Швецией и Трансильванией. Но военные удачи шведов сделали их слишком надменными для роли союзников. Пока Хмельницкий находился под Львовым, татары опустошили Украину и заставили гетмана принять крайне невыгодные условия соглашения. Вместо желаемой войны с Речью Посполитой – войны до конца – Хмельницкий, напротив, должен был теперь помогать ей или оказаться перед лицом турецко-татарской агрессии. Неудивительно, что в начале 1656 года происходит первый приступ болезни, сведший в конце концов Богдана в могилу, – у него случился инсульт. И без того вспыльчивый характер гетмана портится еще больше, что отразилось и на его внешнеполитических контактах.

Отношения Украины с Россией тоже неуклонно ухудшались. Москва была очень недовольна отступлением от Львова и миром с ханом. А Хмельницкий вовсе не спешил объяснить царю свои действия. Наоборот, он стремился уверить хана, что всерьез намеревался придерживаться букве договора под Озерной. Турецкому султану он писал о хане: «Теперь до самой смерти братьями останемся, будем мирно жить и в верности поклялись навеки...» Гетман также заверял турок, что «от нас ни по земле, ни по Дунаю, ни по морю ни одна чайка не пойдет на земли нашего могущественного султана»¹²⁰. Поляки тоже с нетерпением ждали осуществления соглашения под Озерной.

В начале 1656 года возобновились переговоры с Трансильванией, откуда был прислан посол Луц. Он присягнул за своего князя, что тот никакому неприятелю казаков ни войском, ни деньгами помогать не будет и не заключит с ними никакого противного Украине союза¹²¹. Правда, все еще рассчитывая на договор со Швецией, гетман весьма сдержанно относился к союзу с Трансильванией. В свою очередь в переписке с Карлом Х Богдан уклончиво сообщал о событиях при Озерной: «Заключивши прочный мир с ханом Крымским и со всеми ордами, двинулись (мы) с войском на Украину для отдыха»¹²².

Крайне тяжелое военное положение заставляло поляков искать новые пути соглашения с казаками и Москвой, а в Московском государстве очень опасались усиления Швеции. К тому же послы императора предупреждали русских, что Хмельницкий хочет «поддаться под Шведскую Корону»¹²³.

Между тем ситуация менялась. Военное счастье отворачивается от шведов. В Тишовцах была создана конфедерация¹²⁴ польской шляхты, не пожелавшей признавать Карла Густава. В Польшу вернулся Ян Казимир, провалом завершилась осада шведами знаменитого католического монастыря Ченстохова, умер Януш Радзивилл – главный союзник шведов в Литве. Становилось ясно: кто заключит союз с казаками – Швеция или Речь Посполитая, – тот и победит в Польско-шведской войне.

Поляки прибыли в Чигирин, стараясь добиться от Хмельницкого выполнения соглашения под Озерной. В инструкции польским комиссарам прямо говорилось: «Вести переговоры с самими казаками, а не с Москвой, так как цель трактатов – оторвать казаков от Москвы» и поссорить их с ней, чтобы крепче связать их с татарами¹²⁵. Поляки, как ни странно, очень надеялись на выполнение Богданом условий соглашения под Озерной. Секретарь польской королевы сообщал: «Хмельницкий прислал письменное ручательство, что он придет под Львов, посылает еще 6 тысяч войска, а весной придет с остальными»¹²⁶.

Гетман, видимо, старался как можно дольше скрывать от поляков свои истинные намерения. С ханом он тоже сохранял внешне дружественные отношения, соблюдая условия перемирия, но на деле просто тянул время, желая уклониться от военной помощи польскому королю. Ведь это означало бы расстаться с мечтой об уничтожении Речи Посполитой и укреплении Украинского гетманства.

Полякам военная помощь была необходима, но в том, что они ее получат от казаков, имелись все основания сомневаться. Поляки с тревогой и надеждой сообщали: «Хан каждый день ждет известий от Хмельницкого, после чего вместе с войском двинется под Каменец»¹²⁷.

Для того чтобы договориться с Богданом, поляки были готовы на многие уступки. Канцлер Речи Посполитой предлагал Яну Казимиру дать Хмельницкому место в сенате и титул воеводы запорожского¹²⁸. Пожалуй, в этот период имелась самая благоприятная ситуация для заключения казацко-польского мира – гораздо более выгодная для казаков, чем даже в 1658 году, когда преемник Богдана и. Выговский подписал с поляками Гадячский договор.

Но Хмельницкий видел возможность укрепления Украинского гетманства не в выгодном союзе с Речью Посполитой, а в ее гибели.

Надо отметить, что в течение всего этого периода Хмельницкий не только не советовался с Москвой, но даже не сообщал ей о своих переговорах и намерениях. В лучшем случае он довольствовался отписками, что «у него с Венгерским и с Мутьянским и с Волоским и с Крымским ханом учинен договор, что им быть с ним в приязни...»¹²⁹. Де-юре Хмельницкий в этот период, конечно, нарушал условия Переяславского соглашения. Ни переговоры со Швецией, ни попытки заключить военный союз с Трансильванией, ни уж тем более договор под Озерной (хотя это и был вынужденный шаг) явно не вписывались в рамки вассальных отношений.

Недовольный политикой царя Богдан вел себя как глава независимого государства. При этом формально он не порывал с Москвой, заверял в своих письмах в «верноподданстве» царю и не желал лишаться его поддержки.

Как упрямый, но опытный охотник, Хмельницкий ждал благоприятного для себя развития шведско-польского конфликта, чтобы в подходящий момент разорвать соглашение под Озерной и вернуться к своему плану уничтожения Речи Посполитой. Его дипломатическая игра была направлена на то, чтобы выиграть время и заставить шведов пойти на уступки.

В апреле 1656 года состоялась старшинская рада, обсудившая сложившуюся ситуацию. После этого Богдан окончательно сделал ставку на Швецию с Трансильванией, надеясь с их помощью разделаться с Речью Посполитой. При этом он не предпринял никаких мер, чтобы сохранить благосклонность Москвы и своего давнего союзника – Крыма. Правда, спасти мир с татарами было крайне непросто. Это означало балансирование на грани пропасти. Союз с Крымом означал для Богдана соглашение с поляками – т. е. разрыв с Москвой, шведско-трансильванскими союзниками и отказ от планов укрепления Украинского гетманства за счет Речи Посполитой.

В этой ситуацией польская дипломатия постаралась возбудить татар против гетмана, а затем пошла на переговоры с Москвой. Оба эти шага были направлены на ослабление позиций Хмельницкого и на создание условий для возвращения украинских территорий.

Начались русско-польские мирные переговоры. Гетман отнесся к ним весьма скептически. Хмельницкий заверял, что он, в принципе, не против переговоров. При этом в письмах в Москву он перечислял несчастья Украины и православных, случившиеся за девять лет, и заявлял, что «всего причиною немилосердные и прегордые ляхи»¹³⁰. Богдан не желал компромисса с поляками. Касаясь установления возможных границ между Московским государством и Речью Посполитой, гетман настаивал: пусть будет «рубеж по Вислу реку... аж до венгерские границы».