GHRPG: Лукавый бог. Том 2

Ирония заключалась в том, что кто-то свыше также оценил старания мага-оружейника. Да так оценил, что вместо экстаза и восторга, Морган ощущал лишь отчаяние и глухую тоску. Потому что в интерфейсе лук светился ровным белым светом, изредка мерцая всполохами оранжево-алого, а в строке «Ранг», словно приговор, стояло «Божественный». Слово, по умолчанию дарующее право клейма, признание на всех четырёх континентах, и столько золота, сколько он сам запросит. Если конечно, хоть кто-то в гильдии вообще увидит это оружие, ибо…

Орк глухо застонал, ощущая себя в ловушке.

– Локи, если это твоя работа, то будь ты проклят! – простонал он, чётко понимая – рыжеволосый и в этот раз ни при делах.

Морган сам создал этот шедевр и сам должен отнести его в храм, закрывая гештальт со вторым покровителем. Потому что сам завёл это правило - даровать Сварогу своё первое творение более высокого ранга, и теперь не вправе от него отказываться. Конечно, никаких договорённостей с хранителем небесного огня и покровителем ремесленников у него не было… Да что там, он вообще ни разу с ним не общался, ограничиваясь жертвенными дарами и коротенькой благодарственной речью, которую и молитвой назвать трудно. Но что-то подсказывало, что нарушать добровольно взятые обязательства и портить отношения с единственным богом, что оказывал своё покровительство без каких-то задних мыслей, явно не стоит.

Последующие события оружейник толком не помнил. Просто в какой-то момент осознал себя бредущим по тропинке меж холмов в том странном мире, что существовал за пределами коридора теней в храме Всех богов. То ли контраст от перехода из зимы в лето подействовал, то ли шок прошёл, но теперь вместо пустоты в душе поселилась мрачная решимость закрыть гештальт с жертвоприношениями. Да, опять не получилось сделать подарок. Да, снова не вышло сделать красивый жест. Зато теперь он точно знает, на что способен и когда-нибудь создаст нечто более совершенное. Наверное…

Утешая себя этой мыслью, Морган вышел из рощи на до боли знакомую поляну и… замер в недоумении. Вместо привычного идола в центре поляны красовалось неказистое строение, по всем признакам напоминавшее кузницу. Не просто так в ней имелись и горн, и наковальня, и здоровенный дед, покрытый жгутами мускулов. Из одежды на кузнеце имелись лишь кожаные штаны, кожаный фартук, покрытый оспинами ожогов от раскалённого металла, и кожаный же ремешок на лбу, удерживающий густую гриву седых волос.

Исполненный сомнений, Морган вошёл в кузницу и замер в сторонке, не решаясь отрывать дедушку от его увлекательного занятия. Впрочем, тот и не думал обращать внимания на гостя, увлечённо продолжая колотить молотом по заготовке. Минуты медленно текли одна за другой, заготовка постепенно превращалась в самую обычную подкову, а кузнец продолжал работать молотом. Изредка он подхватывал подкову клещами, внимательно осматривал, неодобрительно хмыкал и снова клал её на наковальню.

Заворожённый происходящим, орк совершенно потерял счёт времени. Перед глазами была лишь алая заготовка и разлетающиеся от ударов искры. Ритмичный металлический звон слился с биением сердца в груди, отчего оно замирало каждый раз, как кузнец брал паузу, дабы изучить результаты своих трудов. В какой-то момент Морган полностью потерял себя, охваченный необъяснимым желанием подхватить такой же молот и включиться в работу, превращая обычный слиток металла в необходимую в хозяйстве вещь.

Сделать этого он так и не успел. В очередной раз осмотрев подкову, старик удовлетворённо хмыкнул, быстро пробил отверстия для гвоздей, и, подхватив её клещами, сунул в кадку с водой. Громкое шипение и густые клубы пара моментально выдернули оружейника из транса, вернув ему ясность мышления. А дед, тем временем, достал подкову из воды и небрежно бросил её в ящик, к груде таких же самых обычных, казалось бы, подков. Затем положил инструменты на наковальню и хмуро поинтересовался:

– Пришёл, значит?

– Пришёл, – кивнул Морган.

– Принёс?

– Принёс.

– Ну, бросай туда, коли принёс.

И покрытая мозолями рука небрежно махнула в сторону горна.

– Туда? – не поверил своим глазам оружейник, глядя на потрескивающие от жара угли.

– Туда, туда, – подтвердил Сварог, и с отчётливым ехидством в голосе спросил: – Ты же жертвовать собрался?

– Вроде того…

– Вот и жертвуй. И шустрее давай, от работы отвлекаешь.

Поражённый словами покровителя, Морган медленно подошёл к горну. В который раз за это утро из головы опять разбежались все мысли, а в груди вновь поселилась пустота. Конечно, он уже успел смириться с тем, что с луком придётся расстаться, однако положить его возле идола и потом убежать это одно, а вот так, своими собственными руками бросить в огонь – совершенно другое. И плевать, что рядом стоит божество и сверлит мрачным взглядом. Это оружие создавалось вовсе не для того, чтобы сгореть в огне божественного пламени!

– Не буду! – угрюмо пробурчал орк, разворачиваясь к богу-кузнецу.

– Чего это?

– Не могу!

Сварог пару мгновений изучал насупленную зелёную морду и… вдруг расплылся в искренней добродушной улыбке.

– Слава огню первозданному! Я-то уж грешным делом решил, что ты совсем умом тронулся.

– Что? – растерялся Морган. – В смысле?

– В прямом. Это же каким нужно быть идиотом, чтобы такую вещь пойти богам жертвовать?

И тут оружейник понял, что теперь вообще ничего не понимает.

– А разве не в этом весь смысл жертвы? – осторожно уточнил он. – Чем она ценнее для жертвующего, тем больше от неё отдача и всё такое?

– Вот я никак не пойму, это общение с Локи на тебя так повлияло или ты с рождения туповат? – нахмурился бог-кузнец, с неодобрением глядя на орка. – Вроде Мудрость с Интеллектом уже за сороковник перевалили, а такие глупые вопросы задаёшь. Вот скажи мне, в чём отличие искусства от ремесла?

– Эм-м-м-мм…

– Когда художник рисует картину, её потом повесят на стену и будут любоваться. А когда плотник сколотит табуретку, на ней будут сидеть. И если это хорошая табуретка, то ей будут пользоваться не только владелец, но и его дети, и может даже внуки. Так понятно?

– Понятно.

– Да ничего тебе не понятно, дылда стоеросовая! Сотворил для своей любимой шедевр, а потом припёрся ко мне со словами: «Прими в жертву, чтобы никто и никогда этот лук не увидел». Не находишь, что для божества, покровительствующего ремеслу, подобное может быть оскорблением кровным?

– Почему-то мне кажется, что другие боги с вами могут не согласиться, – пробормотал Морган, ощущая себя нерадивым учеником на ответе у строго учителя.

– Ты здесь других богов видишь? – совсем разъярился Сварог. – Нет? Вот и я не вижу. Ты ответ передо мной держишь, жаба безрукая! Ты хоть раз мне нормально молитвы вознёс? Нет! Только и мог, что прибежать, жертвенное оружие под идола кинуть, и сбежать обратно со словами «Спасибо за благословление».

Словно отвечая настроению старика, пламя в горне полыхало всё сильнее. С каждой фразой, что божественный кузнец вбивал в своего нерадивого последователя, будто молотом, он поднималось всё выше, пока не заполнило собой всю кузницу.

– Простите, – только и смог выдавить из себя оружейник, покрываясь потом. На удивление холодным, несмотря на окружающую обстановку.

– «Простите», – передразнил его бог, внезапно остывая. – Прощения он просит, словно дитятко малое. Ладно, дай хоть посмотрю, что ты там сотворил культяпками своими зелёными.

Морган послушно протянул ему завернутое в грязную ткань оружие. Бросив на оружейника неодобрительный взгляд, Сварог развернул покров и принялся изучать лук, в этот момент напомнив мастера Фаррендина. Здоровенные, словно великаньи, ручищи бережно обхватили рукоять, ласково погладили плечи, покрутили блоки, пробежались по стабилизаторам…

– И вот эту красоту ты хотел выбросить в помойку, – произнёс Сварог, бросив укоризненный взгляд на Моргана. – Сразу видно, не для жертвы этот лук создавался. Для любимой своей делал.