Гибель «Армии Власова». Забытая трагедия

Станцию Любань окружали огромный массив леса и болото Большие Мхи. К северо-западу от Любани населенных пунктов не было. Сюда была направлена разведка нашего полка. На меня возложили командование группой из 12 человек. Разведгруппы направили и другие полки 327-й дивизии. Каждая группа имела свой район разведки. В течение двух суток мы обследовали местность, наблюдали за дорогой, проходившей северо-восточнее болота к железной дороге.

По возвращении каждая группа доложила, что присутствия немцев не обнаружено. Командование приняло решение ввести в район Больших Мхов 1100-й полк, за ним — остальные полки и выйти к ст. Любань. Но получилось так, что движение передового полка засекла немецкая разведывательная авиация, а введение других полков задержалось. 1100-й полк был отрезан от основных сил дивизии, окружен немецкими войсками, которым не смог оказать серьезного сопротивления, и почти полностью погиб. 1098-й и 1102-й полки подошли поздно и вывели из окружения незначительное число людей. Наступательная энергия была исчерпана, и 327-я перешла к обороне.

В марте 2-ю ударную армию постигла беда: немцы перекрыли выход к Мясному Бору. Части, продвинувшиеся в глубину лесов на 70 км, оказались оторванными от баз снабжения. Через неделю проход был открыт, но ширины его было недостаточно для нормального обеспечения войск продуктами и боеприпасами» [147] .

20 марта командующий фронтом Мерецков отправил своего заместителя Власова во главе специальной комиссии во 2-ю ударную армию, откуда он уже не вернулся.

147

Кочепасов С.И. Воспоминания о боевых действиях 1102-го полка // Иванова И.А. Трагедия Мясного Бора. Сборник воспоминаний участников и очевидцев Любанской операции. СПб.: Политехника, 2005.

Ставка же продолжала требовать ликвидации котла. Бросив в бой пять стрелковых дивизий, 7-ю гвардейскую танковую бригаду и все имевшиеся под рукой части, в том числе и личный состав курсов младших лейтенантов, Мерецков частично выполнил приказ и 29 марта доложил, что «части противника, оседлавшие дорогу, отброшены в северном и южном направлениях». Также он пообещал, что с утра 2 апреля 2-я ударная армия возобновит решительное наступление на Любань.

Мерецков в своем докладе явно лукавил. Конечно, если смотреть по карте, то так и получалось — вот она, освобожденная от немцев перемычка. Ударная армия деблокирована. Но в реальной местности освобожденный от немцев коридор пришелся на те участки болот, пройти по которым было уже почти невозможно.

В действительности очищенная от немцев «дорога» представляла собой узкую полоску леса и раскисших болот, пробираться по которой могли лишь малые группы бойцов и подводы, и то ночью — в небе господствовала немецкая авиация.

«Коридор как бы пульсировал, то сужаясь, то расширяясь. Но в поперечнике он уже был не 11-14 км, а всего два с половиной — два, сокращаясь порою до нескольких сот метров. Прицельный огонь все чаще сменялся выстрелами в упор. Нередко завязывались рукопашные схватки. Дороги окончательно раскисли, а та, которая ведет во 2-ю ударную армию, уже несколько раз перехватывалась противником. Ее сейчас, по существу, нет — сплошное месиво. По ней могут пробраться только небольшие группы бойцов и подводы, и то лишь ночью» [148] .

148

Коровников И.Т., Лебедев П.С., Поляков Я.Г. На трех фронтах. Боевой путь 59-й армии И.Т. Коровникова. М.: Воениздат, 1974.

В 1966 году, когда было уже несколько поздно оценивать ситуацию, М.С. Хозин, славший в 1942 году столь бодрые рапорты в Ставку, напишет так: «30 марта командующий Волховским фронтом донес в Ставку, что ликвидация противника, прорвавшегося на стыке 59-й и 52-й армий, развивается успешно и что коммуникации 2-й ударной армии уже освобождены; в ближайшие два дня командование фронта намеревалось завершить разгром вражеской группировки, оборонявшейся к юго-западу от Спасской Полисти, и восстановить положение на фронте 52-й армии в районе Земтицы. Однако это донесение не совсем точно отражало действительное положение. Прорыв-то быт сделан, но его ширина не превышала 1,5-2 км. По такому узкому коридору только ночью могли двигаться небольшие группы солдат, отдельные орудия, повозки, используя колонный путь с жердевым настилом в болотистых местах. В свое время, когда в январе ширина прорыва достигала 8-10 км, для подвоза 2-й ударной армии всего необходимого и вывоза больных и раненых, а также эвакуации неисправной техники, строилась узкоколейка. Закончить ее не успели, а затем в связи с развернувшимися здесь упорными боями было уничтожено и то, что сделали» [149] .

149

Хозин М.С. Об одной малоисследованной операции И Военно-исторический журнал, №2, 1966.

Но сам Мерецков считал иначе: «Новый наш удар завершился успехом. Части противника, оседлавшие дорогу, были смяты и отброшены в северном и южном направлениях. Горловина приоткрылась, и во 2-ю ударную армию опять пошли транспорты с продовольствием, фуражом и боеприпасами» [150] .

Сознательное вранье или особо утонченная форма самообмана?

Выжившие в горниле операции подсчитали, что до 30 мая 1942 года, когда горловина «захлопнулась намертво», немцы перекрывали ее не меньше шести раз.

150

Мерецков К.А. На службе народу. М., 1968.

Воспоминания о событиях конца марта 1942 г. В.А. Кузнецова, в 1941-44 гг. ответственного секретаря газеты «Отвага» 2-й ударной армии:

«20 марта. Накануне вечером гитлеровцы перерезали нашу единственную коммуникацию в районе Мясного Бора. Все последнее время к нам шел непрерывный поток грузов. Мы не должны оглядываться назад. Что бы ни происходило сзади, наш путь только вперед — к Ленинграду. Только к Ленинграду! Любань уже почти рядом, до нее не больше 10-15 километров. Каждый шаг вперед стоит нам колоссальных жертв. Чудовищны потери и врага. Остервенелые атаки с обеих сторон сменяют одна другую.

На одном участке развороченного железнодорожного полотна, ведущего на север, к Ленинграду, я увидел чудом уцелевший семафор, за которым проходили вражеские позиции. Закрытый семафор, словно зловещий символ, преграждал путь к Ленинграду. Неужели нам не удастся открыть этот семафор?

22 марта. Связь с тылом не восстановлена. Это сразу сказывается на обеспечении армии. Один артиллерист рассказал мне. что гвардейский полк «катюш» выведен из боя из-за отсутствия боеприпасов. Большого количества эшелонов, день и ночь шедших к нам по нашей единственной магистрали, с трудом хватало наступавшей армии лишь на «одну заправку». Разведка сообщала о концентрации новых крупных сил противника в районе Мясного Бора.

А на севере, в сторону Любани. всю ночь шел бой. отчетливо слышимый у нас (п. Новая Кересть). Наши войска отбивали контратаки и сами атаковали, тесня врага. Продвижение вперед на 100-200 метров, преодоление любого снежного вала считалось значительным успехом.

Мне довелось побывать в деревне Дубовик. Здесь месяц назад. 26 февраля, погиб наш товарищ — Всеволод Эдуардович Багрицкий. Впрочем. Всеволодом Эдуардовичем он не успел стать. Для всех он был просто Всеволодом, а сам любил называть себя Севкой. В деревне — следы разрушительной бомбежки, той. в которой погиб поэт...

25 марта. Чудеса храбрости и героизма показала 327-я дивизия И.М. Антюфеева. Она почти всегда выдвигалась на самые решающие участки. На днях гитлеровское радио сообщило об уничтожении этой и некоторых других советских дивизий. Наши сотрудники А. Кузьмичев и В. Черных отправились в «уничтоженную» дивизию, чтобы подготовить материал в газету о том, как реагируют советские бойцы на сообщение берлинского радио.

Бойцам-антюфеевцам действительно есть о чем рассказать. Это они прорвали в январе волховские укрепления, штурмом овладели опорными узлами немецкой обороны — Костылевом, Бором, Коломно. открыли путь для стремительного кавалерийского рейда конников Гусева по тылам противника. Солдаты боготворят своего командира. Антюфеев — чкаловец. Ему 45 лет. Был пастухом, окончил, как говорит сам, ЦПШ. «Думаете, центральную политшколу? — хитро улыбается он. — Нет. церковноприходскую...» Человек редкостного мужества и отваги. По словам солдат, не было случая, чтобы он поклонился вражескому снаряду. На поле боя ходит, словно в парке. Живет в жиденьком срубе, постоянно сотрясающемся от бомбежек.

В боях за Красную Горку гитлеровцам удалось отрезать один из полков 327-й дивизии (1101-й). Однако через пять дней ожесточенных боев полк вышел нз окружения, сохранив оружие и боеспособность.

В редакцию поступили письма-отклики от красноармейцев из дивизии Антюфеева. Одно из них мне хочется воспроизвести. На обрывке какого-то канцелярского бланка красноармеец Владимир Мальцев написал: «Посылаю вам стихотворение антюфеевцев: быть может, подойдет для вашей газеты». А потом еще приписочка: «На эту тему пишу поэму, будет готова через две недели!»