Гибель Киева

Скрыться человеку в маленькой прихожей не было никакой возможности. Двери в большую комнату оказались открытыми, и его глазам предстала немыслимая картина: сразу у входа на толстом вьетнамском ковре на спине лежал человек, а над ним возвышалась Барбара. Она держала человека за горло, по-видимому, продолжительное время. В этом убеждали его брюки, обильно мокрые, источающие всесторонний запах общественного туалета.

Александр дал команду Барбаре отойти от несчастного. Та подчинилась, но отодвинулась лишь на шаг и снова приняла боевую стойку. Александр подошёл к лежащему и увидел на его горле, в аккурат у адамова яблока, четыре отметины – следы собачьих клыков. Кем бы ты ни был, но когда собака Баскервилей молча валит тебя на спину и берёт клыками за глотку, ты точно обделаешься.

Лежачий пребывал в глубоком шоке. Что ж, нечего было вламываться в чужую квартиру без спроса. Не знал, что там собака? Так ведь не шавка, чтобы гавкать. Она охранник серьёзный и всё делает молча. Слава Господу, что не сомкнула челюсти.

Когда Барбара впервые погнала по Кудрявскому спуску на Подол собачью свадьбу из доброй дюжины собак, среди которых были и довольно крупные особи, Александр удивился, почему это они не сопротивляются, а удирают в совершенной панике и визжат, будто попали под трамвай? Лишь со временем он узнал причину коллективной трусливости: дворняги что-то такое знают о собачьем неравенстве. Одни, к примеру, кусают, а дог перекусывает. Вот и вся разница. Ну и, конечно же, дело в сердце.

Как-то она ненароком ударила его клыком по руке, и этот удар по своим последствиям ничем не отличался от удара молотком. А тут их четыре, и все на горле! Целый час, а может, и дольше. Как бы этому малому не остаться заикой? Нет, определённо следует вызывать скорую.

В карманах у злоумышленника документов не оказалось. Отмычка, банковская и дисконтная карточки популярной ресторанной сети «Козырная карта», мобильник, который он так и не успел вынуть из кармана, сто двенадцать гривен. Всё. Хотя… опа! Под мышкой в нательной кобуре ютился самый что ни на есть Макаров. Александр вытащил его из кобуры, предварительно обмотав рукоятку носовым платком. Рассмотрел. Номер не спилен. Наверняка, табельное оружие. Он выдавил в руку из обоймы патроны и пустой вогнал её обратно в пистолет. Ага, и запасная имеется. Эту он изъял целиком. Пусть попотеет, сочиняя нечто правдоподобное.

Если послали менты или из какой-нибудь организации посолиднее, тем более следовало зафиксировать факт незаконного вторжения в его жильё. Хорошо бы узнать, кто его послал? Не грабить же он приходил. Нечего грабить у Александра. А о возникших деньгах не знал никто, да и запрятал он их надёжно.

Вызывать ментов? После посещения генделика с его самопальной водкой и выхлопом на два метра? Да и лишний раз светиться ни к чему.

Стоп. А не подсунуть ли им свою бывшую правоверную? Вот уж кто из них кишки вымотает. И он по-старомодному полез за номером её мобильника в записную книжку.

– У тебя полчаса, чтобы добраться, – в общении с ней срабатывал только ультимативный тон. – Иначе денег тебе не видать! – Ничего не скажешь, это был подлый приём, но с ней или так, или никак. Он знал, что ровно через двадцать девять с половиной минут она появится в дверях.

В ожидании бывшей он попытался привести в чувство бедолагу-взломщика, но тот находился в таком глубоком нокауте, что помышлять о вразумительной беседе не приходилось. Уж он его бил по щекам, уж обливал холодной и горячей водой – всё напрасно. И тут его осенила мудрость старого правила: хочешь чего-то добиться от человека, сделай ему приятное и предложи то, что любишь сам. Он вытащил бутылку Чивас ригал и, скрепя сердце, плеснул в стакан виски. Несчастный вылакал и протянул стакан:

– Ещё.

– Налью, если скажешь, что искал.

– С-кажу. Дискету.

– Какую дискету?

– С рынком.

– А как бы ты её нашёл среди моря дискет?

– На ней знак стоит…

Договорить не успели. Раздался звонок, но Александр перед тем, как встретить пришедшего, выполнил свою часть договора, наполнив стакан несчастного.

– Открыто, входите! – крикнул он, не оборачиваясь.

Супружница прибыла точно по расписанию. Он уволок её на кухню и, отвернув оба крана (не исключено, что понатыкали «жучки»), врубив на полную мощь приёмник, поставил перед ней чёткую задачу:

– Значит так, ты прибыла вместе с мужем (сейчас его нет, он ушёл по делам), обнаружила открытую дверь и злоумышленника, вторгнувшегося в квартиру в отсутствие хозяев. Он вскрыл вот этой отмычкой замки, – Александр вложил в руку пышной, махрово знойной женщины найденные им в кармане несчастного связку ключей и отмычек, – но его задержала собака. А дальше… дальше расскажи им, кто они такие и почему даром хлеб едят.

Теперь можно и удалиться. Выходить с собакой – значит оставить супружницу наедине со злодеем. Он, конечно, того заслуживал, но… смертная казнь до суда? Негуманно. Да и появляться на глазах его сослуживцев, ошивающихся во дворе, тоже нежелательно. Дожидаться группы захвата, которую сейчас вызывает его правоверная, и попадать в их акты и протоколы – тем более. Остаётся один выход. И он юркнул к соседу. Вернее, к соседке.

Соседи купили квартиру пару лет назад. Помнится, он тогда открыл дверь незнакомой женщине. И не пожалел.

Хотя это были люди не его крови, – они долго что-то там перестраивали, ремонтировали, а затем натаскивали в своё новое гнездо блестящую хромом, никелем и цветным пластиком евроначинку – он пару раз забредал в их блистательно просторное жильё, где в поле зрения ни разу не попалась книга.

Другие времена – другие песни. Это в советской общаге с соседями водили дружбу, а сейчас на американский манер предпочитали даже не знакомиться: зачем отягощать жизнь их проблемами, ведь могут прийти в самый неподходящий момент и не только соли попросить.

Соседка встретила его приветливо:

– Давненько, давненько вы нас своим вниманием не баловали, – она игриво то ли запахивала то ли распахивала полы халата.

Он уж и забыл о том приключении, а она, видимо, нет. Но всё равно, подавать ей надежду не следует:

– Можно войти?

– Конечно, конечно. Мы соседям всегда рады, – она каждое слово присыпала сахаром.

– Мне бы вашим компом воспользоваться. Мой что-то не того… – Конечно, он мог бы сказать «сломался», но Александр уже несколько лет мужественно пытался не врать даже по мелочам, а формула «не того» могла означать что угодно.

– А что, только вот так, по делу о соседях можно вспомнить? А просто так кофейку попить уже и некогда?

– Ну почему же, и от кофейку не откажусь.

Соседка провела его в комнату, назначенную быть кабинетом, и заняла в дверях такую позицию, что пройти вовнутрь можно было лишь капитально соприкоснувшись с её телом. Он не поленился соприкоснуться, за что был награждён весьма и весьма одобрительным взглядом.

– Вы тут располагайтесь, включайте компьютер, а я пойду постелюсь… ой, что это я?… я имела в виду – сварю кофе.

Александр вставил в щель дисковода захваченную впопыхах дискету, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор. Увиденное на экране настолько прибило его, что он, несмотря на выпитое с Анатолием зелье, согласился на рюмочку коньяку. И не только на рюмочку.

Где-то через час, разнеженный и сонный, он что-то бубнил в ответ на капризные расспросы: «Ну как ты узнал, что муж уехал? Ну как?»

И тут раздался пресловутый пронзительный звонок в дверь. Уж он разбудил Александра мгновенно и заставил одеться по-спринтерски.