Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941
Шрифт:
Разве война позволит это? Не наступит ли день, когда станет стыдно перед родителями, братьями, друзьями, перед самим собой, перед всеми теми, кто пережил этот ад, преодолел его и вышел победителем?
А если они потерпят поражение?
Проиграют? Чушь! Достаточно почитать газеты, даже прессу нейтральной страны.
Нобис смотрел на Дайну. Боже, молил он, разбуди ее, сейчас самое время. Тогда все образуется, не будет сомнений, позывов совести или того, что Нобис принимал за нее. Нельзя будет оторваться от этих глаз, рук… любви. Ему пришлось бы здесь остаться. Альтернативы этому не было. К черту войну!
Он всматривался в Дайну. Она в любую минуту могла проснуться. Спящие часто пробуждаются, когда на них пристально смотрят. Ну!
Нет. Она продолжала спать. Возможно, ей снилась их будущая совместная жизнь, которую они вновь и вновь обсуждали в прошедшие часы. Часы, когда он лгал и все же надеялся, что поступает правильно…
Нельзя уходить, терзал себя Нобис. Не сейчас. Не сегодня. Может, завтра. Война не будет ждать ни дня. Но сможет ли он уйти завтра? Или вообще когда-нибудь, если проведет еще день с Дайной?
Она все еще спала, повернувшись так, что Нобис мог рассмотреть ее лицо еще лучше. Ему стоило лишь протянуть руку, чтобы она проснулась. Девушка спросила бы, что случилось. Он обнял бы ее, поцеловал, и мучивший призрак расставания и войны исчез бы навсегда. «Для нас обоих, – подумал Нобис. – Для нас, привилегированных детей войны».
День неуклонно приближался. На востоке робко выглянуло солнце. Все должно произойти сейчас. Сейчас или никогда.
Нобис выбрался из постели. Раздался глухой звук. Последняя надежда. И она растаяла. Дайна спала.
Нобис остановился у двери. Боже праведный, ведь он может разбудить ее! Возможно, она сейчас тянется к нему. Шепчет в полудреме нежные слова.
«Я напишу ей письмо, – успокаивал себя Нобис. – Объясню все. В любом случае сейчас я не мог бы добиться от нее понимания. Кроме того, разговора не получилось бы, когда она на меня смотрит. Разве смогли бы слова перевесить ее взгляд?»
На секунду он почувствовал себя словно завязанным в узел. Ощутил почти физическую боль. Ушел не оглядываясь. Выйдя из дома, шел как во сне, в порыве окончательно созревшей, дьявольской решимости. Он бежал, испытывая боль и стыд.
Первое время он бежал, ничего не видя перед собой, бежал туда, куда вела дорога, не задумываясь, куда направляется, просто вперед. Вперед – значит назад в Германию.
Затем ему почудилось, будто он видит ее, слышит родной голос.
– Ты останешься со мной?
– Да.
– Ты счастлив?
– Да.
– Значит, все хорошо?
– Очень…
Должно быть, она уже проснулась, обнаружила, что его нет. Теперь, видимо, рыдает, проклинает, ненавидит возлюбленного. А он ее любит!
Нобис остановился и успокоился. Случайно оказалось, что он бежал в правильном направлении. На восток. Теперь ему следовало выйти к испанской границе. Его подвез грузовик. Он ехал в кабине с водителем. Видимо, его не торопились задерживать. В этой стране вообще все делается без спешки. И почему португальцы должны беспокоиться о его возвращении в Германию? Почему они должны стараться, разыскивая интернированного беглеца? Он не первый и, конечно, не последний. И из
«левого» лагеря для интернированных лиц бежавших было не меньше, чем из «правого» для англичан, как, впрочем, и из лагеря для немцев.Водитель грузовика аппетитно ел сосиску с хлебом. Должно быть, Нобис слишком пристально смотрел на него. Он с улыбкой разломил хлеб надвое и передал половину попутчику. Вскоре грузовик доехал до места назначения. Далее Нобис шел пешком. Был подобран другой попуткой. Вновь прошел некоторое расстояние. Два дня пользовался милостью, терпением и добротой людей. Ведь ни один из них не поинтересовался, кто он такой. Видимо, им не было до него никакого дела. Люди не могли не обратить внимание на его подозрительный вид. Нетрудно было распознать в нем иностранца.
Недалеко от границы Нобис расположился на отдых без всякого представления о том, как преодолеть ее незаметно. Но интуиция его не подвела. Он оказался в Испании. Тоже нейтральной стране. Но ее нейтралитет отличался от португальского. В одном из городов он просто навел справки о нахождении любой немецкой семьи. Сообщил соотечественникам о своем побеге и без колебаний взял у них деньги.
Так он добрался до Мадрида и явился в посольство Германии. Сначала к нему отнеслись с подозрением. Видимо, приняли за какого-то агента. Пришлось подождать несколько дней, пока о нем наводили справки в Германии. Выяснив личность обратившегося, сотрудники посольства стали дружелюбнее. Он получил все, что просил, – паспорт и билет на поезд в Германию.
На родине ему оказали теплый прием. Встречающие похлопывали по плечу. Нобиса наградили и повысили в звании. Предоставили шестинедельный отпуск. Все это время он находился в маленьком городке в Силезии. «Но ведь я выполнил свой долг», – простодушно хвастал он про себя. Однако по ночам, когда Нобис вспоминал о Дайне, его нахлынувшая гордость оборачивалась горечью.
Затем его снова призвали на флот, позволили самому выбрать место службы. «Каждый моряк, тонувший на маленькой посудине, желает только одного: служить на большом корабле, на возможно большем, – „Бисмарке“».
Учеба. Переподготовка позади. Назначение на «Бисмарк». Испытания корабля на Балтике. Затем «Бисмарк» вышел в свой первый поход из бухты Готенхафен.
«Прошла лишь неделя с тех пор, как мы покинули базу, – думал Нобис, – разве это много?» Теперь он тупо сидел за столом в штурманской рубке, ожидая конца. Что произошло в Португалии? Погибают только неудачники.
И теперь он, капитан-лейтенант Вернер Нобис, стал одним из них.
Увидит ли он Дайну? Хоть раз? Лишь для того, чтобы объясниться, просто рассказать ей, как он сожалел о своем решении, принятом тем утром?
Залп 380-миллиметровых орудий прервал его размышления.
В этом ответ?
Британские эсминцы снова пошли в атаку. Дьявольский котел стал вновь закипать…
Пять кораблей, повинуясь приказам, предприняли под покровом ночи новую атаку на «Бисмарк». Их обнаружили радары германского флагмана. С холодной решимостью «Казак», «Сикх», «Пиорун», «Маори» и «Зулу» обрушили на неуправляемый германский корабль стремительные и жалящие, как стрелы, боезаряды. Метили одновременно, в тщательно спланированном беспорядке, с левого и правого бортов, с носа и кормы – со всех сторон.