Гибель старых богов

Тем же вечером старшой рассказывал, запинаясь, царю и князьям всю историю от начала до конца, и с мельчайшими подробностями. Малец с братьями делал то же самое на улице, окруженный толпой воинов, слушавших с открытыми ртами. И в шатре, и на улице почти одновременно прозвучали слова:

— Да врешь ты все!

— Да всеми богами клянусь! — почти одновременно сказали оба.

— Тогда покажи золото! — сказали и воины, и князья.

— Да как я тебе его покажу? Я два дня и не ел ничего. Мне бы поесть, я бы просрался, — сказал молодой.

Его тут же накормили, и все войско, новость по которому покатилась со скоростью пожара в джунглях, затаив дыхание, стало ждать.

— Ну? — вопросительно спрашивали у мальчишки.

— Никак! — виновато говорил тот.

— Ну? — спрашивали у него через час.

— Нет еще, — отвечал тот с виноватым видом.

К вечеру народ закипел и уже всерьез начали обсуждать тему «а чего мы ждем, давай так посмотрим». Малец понял, что его ждет, и это сильно ускорило ожидаемый всеми процесс. Наконец, чудо свершилось, и к обычной куче дерьма началось форменное паломничество. Расковыряв все палкой, малец увидел сверкнувшее золото и заорал, чтобы звали царя.

Теушпа важно подошел, умудряясь сохранить достоинство в столь нетривиальной ситуации, за ним потянулись князья, а уже потом в очередь выстроилось все войско. Многие захотели подержать в руках и попробовать на зуб, вдруг фальшивое, но малец, раздувшийся от гордости, отбивал все поползновения, тем более что старшие братья стояли рядом, охраняя годовой бюджет семьи.

Все войско поголовно забыло про богатые города, ждущие их впереди, про деревни, где много скота и податливых баб, все это уже никому было не нужно. Воины рвались в бой. Туда, где золото таскают сундуками, туда, где его так много, что оно валится из рук. Туда, откуда сопляк с цыплячьей шейкой привез столько, сколько ни один из них в руках не держал, и даже не знал того, кто бы держал. Если бы сейчас царь объявил, что они идут прямо на столицу, то его подняли бы на копья, и Теушпа это прекрасно понимал. Противостоять жадной толпе он был не в состоянии, тем более что заботливо свезенное в одно место золото тоже привлекало его безмерно. Легкий червячок сомнения грыз его изнутри, но кучи сокровищ, ждущие впереди, ослепляли осторожного и мудрого обычно вождя.

Уже на рассвете войско несколькими ручьями потекло к заветной долине, сливаясь в бурную реку прямо перед ней. Братья служили проводниками, и конная разведка прошла скальный проход, не найдя засады. Уж повадки горцев они знали отлично. Сколько лет с мидянами режутся. Те сильно любили камнями в ущельях кидаться. На такое только желторотый птенец купится. Да и не ущелье это. Просто проход в горах шириной шагов в двести. Но на всякий случай скалы облазали, и засады не нашли. Смущала только пирамида из бочек, забитых чем-то вроде смолы. Горело так, что подойти было невозможно, а в небо валил вонючий черный дым. Братья-проводники показывали вперед, поясняя, что до лагеря осталось меньше фарсанга. Полноводная река втянулась в узкое горло скального прохода и разлилась по широкой равнине. Там, впереди, их ждали кучи золота, а потом, разбив армию, они возьмут на копье беззащитные города. Некоторые в голос горевали, что надо было третьего коня брать, а то добычу-то сложить будет некуда. Так, за разговорами, войско, выстроившись по семьям, родам и племенам, подошло к месту, где еще недавно стоял лагерь. Дымящийся костер ясно говорил, что эти подлые трусы сбежали, но сбежали недалеко. Их нагонят и накажут, а золото попадет к настоящим воинам, а не изнеженным горожанам. И, действительно, они их нагнали, и совсем скоро. Равнина впереди сужалась, и выход из нее перекрывали многие сотни телег, выстроенных в несколько квадратов, расположенных в шахматном порядке, между которыми было примерно сто шагов. Всадники остановились, не понимая, что это. Войско- это войско, а на телегах зерно возят. Но квадраты из телег были закрыты по всему периметру щитами, что означало, что войско есть, и оно их ждет.

У пехоты в открытом поле нет шансов, и это хорошо знали наши предки, сталкиваясь с татарской конницей. А потому по совету Макса, любившего когда-то смотреть всякие забавные видосы, эламиты сделали конструкцию, именуемую вагенбург, или гуляй-городок в православном варианте. Гуситы Яна Жижки с такими же телегами побеждали немецких рыцарей, а русские стрельцы и запорожские казаки отбивались от бесстрашных крымских татар, которые иначе просто втоптали бы их в землю.

— Вот поганые трусы, — презрительно сказал Теушпа, — меч марать об таких стыдно. И дал команду начать бой.

Сорвалась первая линия, устроившая карусель вокруг странных телег. Но щиты были не только спереди. Щитами, сплетенными из лозы, были закрыты абсолютно все. Самые ленивые сидели под украденной в деревне плетеной корзиной, и в ус не дули. Стрелы кочевников, выпущенные по отвесной дуге, не убили практически никого, да и раненых было немного, больше по случайности. Щиты на телегах чуть раздвинулись, и эламские лучники дали залп, который произвел серьезные опустошения в рядах киммерийцев. Били больше в коней, чем во всадников, так как пеший кочевник по боеспособности сродни беременной бабе, а коня потом сожрать можно. От ячменя пузо пучило уже который день, а потому лучники из Суз и Кимаша, не сговариваясь, набивали себе мяса на ужин.

Теушпа нахмурился, не такого он ждал, но первая волна была пробная, и, по его знаку воины полились на телеги бурным потоком. Безумная, стреляющая на полном скаку карусель, закружила вокруг вагенбургов, и уже все больше бойцов ранило, и стали падать убитые лучники, открывающиеся при стрельбе. Но пока кочевники не лезли в лоб, расстреливая врага издалека. Отдельные смельчаки проникали между квадратами из телег, но падали, пронзенные стрелами с двух сторон. Из вагенбургов полетели камни, сбивающие с коней всадников и ранящие несчастных животных. И уже вся орда включилась в безумную гонку, как вдруг из центра квадратов полетели глиняные шары с яблоко размером, и стали разбиваться, обдавая все вокруг вонючими брызгами. Кони брезгливо фыркали, но мчали вперед, подчиняясь всадникам. Сотни таких шаров вылетело из-за телег. Иные летели и на две сотни шагов, ведь не случайно сотня пращников, присланных Пророком в Сузы, получала двойное жалование. Тяжелые шары летели один за одним, удивляя воинов длиной броска. Тут же из-за щитов полетели стрелы, к которым были привязаны тлеющие жгуты пакли. Втыкаясь в землю, они воспламеняли сухую траву, которая горела с необычным рвением. Пожар покатился по степи, распугивая коней и ломая все замыслы царя Теушпы. Мечущимся всадникам как-то внезапно стало не до того, чтобы стрелять по врагу, они пытались удержаться на конях, что без стремян было весьма непросто. Многие упали и были затоптаны обезумевшими животными, а проклятые шары все летели и летели, покрывая степь глиняными черепками. Теушпа дал команду, и стоящий рядом воин загудел в рог. Воины, кое-как справившись с конями, по нетронутым участкам травы бросились на штурм тележных укреплений, мечтая добраться до трусов, прячущихся за ними. Но в десяти шагах от проклятых телег кони с жалобным стоном вставали на дыбы и сбрасывали всадников. Бедные животные падали и получали новые раны, потому что все подходы к вагенбургам были усеяны незатейливой конструкцией, знакомой каждой жертве барсеточников. Это был «чеснок», которым останавливали конницу в средние века. Пирамида из четырех шипов, которая, как ни брось, падает острым концов вверх, опираясь на оставшиеся три. В получившееся месиво из коней и всадников полетели стрелы, которые в упор выкашивали киммерийцев целыми десятками. Пока кочевники поняли, что что-то идет не так, погибли уже сотни, а остальные, бросив коней, с налитыми кровью глазами полезли к проклятым телегам по конским телам и трупам товарищей. Их тоже выбивали из луков, но вскоре бой закипел уже у щитов вагенбурга, которые киммерийцы отрывали руками и пытались проникнуть за них. Там их встречали копьеносцы с длиннейшими копьями, которые играючи сбрасывали их вниз, делая вал из трупов выше тележных колес.

Теушпа смотрел, как гибнет его народ, и не мог скомандовать отход. После такого позора он уже не царь. Его имя будет проклято самыми страшными проклятиями. В каждой юрте будут похороны, каждый род недосчитается мужчин, и пройдет еще много лет, пока войско народа гамирр сможет еще раз выйти в поход. С тяжелым сердцем он махнул рукой и над полем разнесся двойной сигнал рога, означающий отход. Обескровленное войско откатилось назад, как приливная волна. Четверть воинов осталась лежать на горелой земле, а проклятые телеги стояли на том же месте. Это была катастрофа.

Вдруг из вражеского стана выехал всадник с поднятыми ветками над головой, осторожно выбирая путь. Он точно знал, где можно пройти. Знак мира, который был известен каждому, кто брал в руки оружие, внушал почтение, и убить гонца было немыслимо. Тот подъехал и сказал.

— Командующий ждет вашего царя на переговоры, и он клянется всеми богами, что ему ничего не грозит.

— Встретимся посередине, между войсками.

Гонец кивнул и уехал к своим. Из-за вагенбургов выехал эламит, одетый просто, но на таком коне, что у киммерийцев захватило дух. Он встал перед войском врага, отгоняя ветками в руках надоедливых мух, которые уже начали слетаться на запах свежей крови.

— Я Хумбан-Ундаш, ташлишу великого царя Нарам-Суэна. Назови себя.

— Я Теушпа, царь восточного народа Гамирр.

— Ты потерял тысячи, царь, а я потерял сотни. Неравный размен. Что делать будешь дальше?

— Я буду воевать, — хмуро сказал царь.

— А за что ты будешь воевать? За золото, которого тут нет? — засмеялся военачальник.

— Как нет? — удивился царь.

— А так, мы украли твоих воинов, привезли в лагерь, рассыпали перед ними кошель, и дали вашему щенку несколько дариков в рот сунуть. Как царь, сам ковырялся в говне или поручил кому? Мы тут чуть животы не надорвали, когда представляли, как вы это золото нюхать будете. Ну, а потом вы пришли туда, куда нам было нужно.

Теушпа медленно багровел, представляя, как на него будут теперь смотреть воины. Мало того, что он вел их в поход, где четверть погибла, а еще четверть ранена, так еще эта история с золотом в куче дерьма, на которую он купился, как последний мальчишка.

— Может горло себе прямо тут перерезать, — обреченно подумал царь, — до седьмого колена моим потомкам эту историю вспоминать будут. — Нас еще много, и мы сильны, — упрямо сказал он.

— Тут ты не пройдешь, ты это и сам понимаешь. Назад вернуться тоже не сможешь. Если доедешь до прохода в скалах, сам увидишь. Поезжай, царь, посмотри, а потом тут на закате встретимся, я тебя ждать буду. Убитых своих забрать можете. Я всеми богами клянусь, мы не будем стрелять.