Гибель Урании

— Тесси, я, кажется, нашел свой путь… — тихо говорил Литтл. — Вы, видимо, не подозреваете, что месяц назад своим неожиданным появлением в институте спасли меня от самоубийства. Тогда я не боялся смерти. А теперь боюсь… И боюсь по-хорошему, по-человечески. Просто мне хочется дожить до того времени, когда я смогу впервые нажать на кнопку установки, которая забросит бомбу из антивещества в одну из «критических точек» какого-нибудь будущего страшного циклона… Я прочитал очень много нелегальной литературы. И я, профессор, почтительно склонил голову перед шофером. Это Люстиг открыл мне путь к истине…

Литтл помолчал, провожая глазами лесок с правой стороны машины.

— Он предложил мне эмигрировать в Союз Коммунистических Государств. Обещал полную безопасность, труд по специальности… Но я отказался. Я не хочу, чтобы мне подарили мое будущее. Я его завоюю сам.

Тесси ничего не рассказала ему о плане Люстига по Урании — это была тайна, о которой никто не должен знать. Расставаясь с профессором, она только горячо пожала ему руку, поцеловала в лоб.

— Спасибо! Второй раз говорю вам: вы — настоящий человек!

Исчезло беспокойство, развеялись остатки сомнений. Если уже и Эйр Литтл, интеллигент, который еще совсем недавно представлял собой образец аполитичности, стал на путь борьбы, то Тесси Торн стыдно сидеть сложа руки.

Она не стала ждать, пока отец и Кольридж решатся на неприятный для них разговор, и начала его в тот же вечер сама. Это было сделано дипломатично и тонко: вместе со старенькой горничной Тесси приготовила торжественный обед, выставила на стол шеренгу бутылок и пригласила из лаборатории отца и Кольриджа.

Они оба остановились на пороге. Молча переглянулись.

— Ишь ты, старый! — хлопнул себя по лбу Кольридж. — Мы так были заняты, что до сих пор не отметили спасение и возвращение Тесси из космоса. Ребенку самому приходится напоминать нам об этом.

— Папочка Кольридж, как вам не стыдно говорить неправду? — засмеялась Тесси. — Вы же знаете, по какому поводу сегодняшнее торжество! Садитесь, прошу! — она налила всем вина, подняла бокал. — Семья в полном составе! Так выпьем за золотую статую академика Торна и за вечную благодарность Монии профессору Кольриджу! Я горжусь вами, я горжусь, что вы сделали такое открытие! Теперь только давайте позаботимся, чтобы ваше открытие не пошло во вред людям.

Отец и Кольридж сидели подавленные и молчаливые.

— Фредди сказал мне, — решила слукавить девушка, — какой ценой был куплен рейс тех семидесяти пяти ракет… Обидно, но что поделать: долги надо платить… Придется ехать в Уранию. К тому же, просто интересно посмотреть, что это за Урания. Ну, поедем?

Вздохнул облегченно, вытер лысину отец. Грустно и удивленно взглянул Кольридж. Едва заметным движением Тесси показала ему: так надо!

— У меня есть только одна просьба, папа: поедем вчетвером — ты, папаша Кольридж, я… и один хороший парень, по имени Люстиг… Помнишь, я тебе рассказывала? Тот, что помог мне в Сан-Клее…

— А как же свадьба? — растерянно спросил Торн. Он был такой обескураженный неожиданным поворотом дела, что ухватился за первую мысль, которая мелькнула в голове. — Сегодня приезжал генерал Крайн…

— Свадьбы не будет, папочка! — засмеялась Тесси. — Собственно, сейчас не будет. А когда будет, то не с Фредди. Я не хочу связывать свою жизнь с сыном убийцы и с будущим убийцей!

Она взглянула на Кольриджа. Тот сидел неподвижно, задумчиво глядя в пространство, и только еле заметно кивнул головой, словно в ответ на свои мысли.

На следующий день поступило официальное приглашение от мистера Кейз-Ола принять участие в экспедиции в Уранию на турбоатомном подводном лайнере «Мония».

Торн поговорил по телефону с камердинером Кейз-Ола, и в списке приглашенных был добавлен личный секретарь академика Торна — «инженер» Люстиг.

Дело шло к развязке.

«Мудрейшие» выражают недовольство

Турбоатомный подводный экспресс «Мония» приближался к острову Праздника.

Это было поздней ночью, когда все путешественники — двести «мудрейших» и почти столько же обычных смертных — храпели в своих каютах. А кто не спал, все равно ничего бы не увидел, потому что экраны ультразвуковых локаторов были отключены, за исключением одного, в рубке управления.

Не спали только трое в рубке управления: молчаливый долговязый капитан, триллионер и его камердинер Псойс.

На самом деле, Кейз-Ол был вынужден пользоваться услугами немощного старика, потому что верил только ему. Он мог бы иметь сколько угодно сильнейших охранников, но оружие часто служит не только для защиты, но и для нападения…

Люди… Кейз-Ол не может обойтись без них. Они сделали его могучим и поставили над собой. Он знает это, и в то же время ненавидит всех, видя в каждом потенциального узурпатора и убийцу.

С каким удовольствием он заменил бы всю обслугу автоматами, способными выполнять любой приказ, не рассуждая. Вместо этого мрачного мужчины в командирском кресле — будет прибор с круглыми глазами-фотоэлементами. Вместо жилистых рук, которые могут неожиданно метнуться и схватить мистера Кейз-Ола за горло, устройство будет иметь упругие металлические щупальца, которые будут «бояться» даже коснуться хозяина. Сердцем автомата станет ядерный реактор, а его электронный мозг не будет знать порывов, любви, ненависти.

Так думает Кейз-Ол, сидя у пульта управления подводного лайнера. Его мысли прекрасно понимает инженер Айт.

Одно нажатие на курок — и вырвется из пистолета пуля, которая поставит выразительную точку в конце биографии триллионера… Может, так и сделать? Застрелить и, пока еще не поздно, пустить на дно подводную лодку со всеми «мудрейшими»?

Но что изменится, когда погибнут эти двести вместе с Кейз-Олом? Хорошо отлаженная машина управления государством не остановится ни на мгновение. На место «мудрейших» встанут их наследники, не менее жестокие и алчные. Да, уничтожить Кейз-Ола и «мудрейших» — не сложно. Значительно сложнее и важнее предотвратить войне. Ведь считанные дни остались до намеченного Кейз-Олом часа атаки на Союз Коммунистических Государств. Какая же цель у Мэй? Только она знает все… и сделает все так, как надо.

Странное беспокойство охватывает Айта при воспоминаниях о Мэй. После того незабываемого утра, когда он услышал, как в космосе стучит сердце Тесси, а Мэй отказалась спасти девушку, Айт начал бояться своей любви к Мэй. Собственно, нет, не бояться. Просто Мэй вдруг перестала быть его идеалом, стала чем-то таким недосягаемым, что он теперь чувствовал себя рядом с ней совсем маленьким. Таких, как Мэй, любят один раз в жизни, а для нее любимый умер.

Эти досадные воспоминания. Они унижают Айта, его мужское достоинство, и он пытается избавиться от их, думая о Тесси.