Гибель вермахта

Что касается немецкого общественного мнения, то оно и в оставлении Тобрука, и во вступлении 8-й английской армии Монтгомери в Бенгази обвиняло итальянскую пехоту. Именно после этого провала итальянцев в обороне СД стала фиксировать, что со всех концов рейха стали приходить известия о возможном выходе Италии из войны^{332}. На фоне блестящих японских успехов (Перл-Харбор, Суматра, Сингапур), вызывавших у немцев огромное восхищение, итальянские неудачи были особенно досадны. В немецком общественном мнении, как передавала СД, все более стало распространяться убеждение, что японцы как союзники стоят значительно больше, чем итальянцы, о которых в Германии крайне редко высказывались дружески. Кстати, интересно отметить степень географической неосведомленности Гитлера и его окружения: когда кто-то из офицеров О KB провозгласил тост за победу японского оружия, Гитлер поинтересовался, а где, собственно, находится Перл-Харбор. Выяснилось, что никто этого не знает^{333}.

О японской армии в Германии стали отзываться даже лучше, чем о собственной — так с горечью констатировала СД в донесении от 6 июля 1942 г. Японцы в немецком общественном мнении представали как «немцы в квадрате»; в немецком общественном мнении распространилось суждение о том, что в японцах до сих пор сохранились те качества, о которых современные немцы могут только прочесть в древних сагах. СД подчеркивала, что сравнение с японцами часто приводило немцев к пессимистическим оценкам собственной военной политики и ее перспектив. В этой связи СД также доносила, что лишь некоторые немцы продолжали с интересом следить за развитием военных событий, а значительная часть немцев вообще едва представляют себе, как развиваются события на Восточном фронте или в других местах.

После высадки англо-американцев положение немецкого экспедиционного корпуса и итальянской армии в Северной Африке стало безвыходным в силу решительного союзнического преобладания в резервах, военной технике и ее обеспечении. Но и для союзников Северная Африка стала в некотором роде разочарованием: они надеялись, что операция «Факел» приведет к быстрому захвату Туниса и полному разгрому позиций Германии. Но этого не произошло. Роммель мастерски осуществил отвод своих сил от Египта; немцы с большим тактическим и техническим искусством укрепили свои силы в Тунисе, а западное острие наступления союзников увязло в проблемах. Каждый из союзников винил другого за промедление: американцы говорили, что английские союзники на северном фланге в Тунисе (1-я британская армия генерал-лейтенанта Кеннета Андерсона) слишком часто останавливались, чтобы попить чаю; англичане утверждали, что американцы неопытны и что у них нет хорошего руководства. И та и другая претензии были основательны: англичанам явно не хватало напористости, а многие американские командиры не соответствовали своим постам — «круглые затычки в квадратных отверстиях»^{334}Вместе с тем следует отметить, что у союзников были и выдающиеся организаторы — в декабре 1943 г. верховным главнокомандующим союзников стал Дуайт Эйзенхауэр. Благодаря этому назначению трений между союзниками поубавилось: «Айк» был настоящим дипломатом — гибким, умным, информированным. На посту командующего объединенными силами будущий американский президент творчески использовал опыт и ошибки союзного управления войсками в Первую мировую войну, когда — в отличие от Второй мировой войны — почти все время союзные силы на Западном фронте воевали, не имея общего командования. В то время наиболее последовательным сторонником общего командования выступал британский премьер-министр Ллойд-Джордж, который и предложил на этот пост французского генерала Фердинанда Фоша. Фош, став с апреля 1918 г. верховным главнокомандующим, имел не только обширные знания и был волевым человеком, но и обладал исключительной гибкостью ума, а также обходительностью, что было весьма важно для командования войсками коалиции. У Фоша был самый маленький штаб из всех штабов объединений, которые существовали в Первую мировую войну; это давало ему возможность развивать оперативно-стратегическую деятельность^{335}. Его опыт в полной мере использовал Дуайт Эйзенхауэр, который по темпераменту был весьма похож на Фоша и обладал большим тактом и гибкостью. Особенно ярко все способности Эйзенхауэра проявились после союзной высадки в Европу 6 июня 1944 г.

В ходе «африканского Сталинграда» (сражения у Эль-Аламейна 23 октября — 4 ноября 1942 г.) 8-я британская армия Монтгомери нанесла поражение немецким и итальянским войскам. Потери Роммеля после сражения при Эль-Аламейне были катастрофические: 59 тысяч убитыми, ранеными и пленными, в том числе 34 тысячи немцев. Роммель потерял 500 танков, 400 орудий и тысячи автомашин. Англичане потеряли 13,5 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Из строя вышло 432 танка^{336}. Как говорилось выше, 10 марта 1943 г. Роммель самовольно прилетел в Винницу в ставку Гитлера с просьбой вывести немецкие войска из Африки, но Гитлер категорически запретил это делать. Гитлер даже не разрешил сужать немецкий плацдарм в Африке; Роммеля он отправил в отпуск по состоянию здоровья, а на его место назначил генерал-полковника фон Арнима. Тем не менее 13 мая 1943 г. последовала капитуляция: 8 немецких и 6 итальянских дивизий (в общей сложности 250 тысяч солдат) попали в плен — на катерах и самолетах удалось эвакуировать лишь 700 человек. Об этой капитуляции было объявлено три с половиной месяца спустя после гибели 6-й армии под Сталинградом: немцы узнали, что «героическая борьба немецких и итальянских солдат в Африке завершилась: последние группы наших солдат, окруженные в Тунисе, вынуждены были прекратить борьбу вследствие отсутствия боеприпасов, воды и горючего. Они покорились судьбе не вследствие напора врага, а по причине отсутствия припасов. Их борьба и многомесячное сопротивление превосходящим силам врага не пропали даром, а пошли на пользу другим участкам нашего фронта, которые получили необходимую разгрузку»^{337}. По свидетельству камердинера Гитлера, известие о прекращении борьбы в Африке тот сочинил сам.

Многие немцы, судя по сводкам СД, считали, что потеря Туниса окажет более тяжелое, нежели Сталинград, воздействие на развитие войны. Тунис в представлениях многих немцев был трамплином для прыжка в Европу. Геббельс отмечал в своем дневнике: «Мы переживаем второй Сталинград, правда, с иными предпосылками и в иных условиях»^{338}.

Таким образом, после немецкого поражения в Африке соотношение сил в бассейне Средиземного моря сложилось в пользу англо-американцев. Кроме достаточного количества полевых войск, они располагали мощными военно-воздушными и военно-морскими силами, по своей численности значительно превосходившими силы немцев и итальянцев. Отсюда следует, что борьба и потери немецких и итальянских солдат в Африке оказались в конечном счете напрасными.

Битва за Северную Африку показала, что союзники в состоянии перебрасывать через Атлантику большие массы войск и снаряжения, и что немцы проиграли подводную войну. Учрежденный в Англии в 1942 г. «Противолодочный комитет» (Anti-U-Boot Warfare Committee) сделал свое дело: радары принудили немцев отказаться от первоначально эффективной тактики «волчьих стай». Когда 13 мая руководство вермахта объявило о прекращении борьбы в Африке, то это никого в Германии не удивило. Главным предметом тыловых дебатов и слухов были действительные размеры потерь и судьба военнопленных. Немцы поговаривали, что пленным в Африке повезло, ибо к ним будут относиться по-человечески, в соответствии с Женевской конвенцией, чего нельзя сказать о военнопленных в Советском Союзе^{339}. О том, как относились сами немцы к советским военнопленным, никто, разумеется, не думал.

Еще в январе 1943 г. на конференции в Касабланке западные союзники приняли решение — начать операцию в Южной Европе и высадить свои войска на Сицилии. Первой подготовительной мерой союзников явилось наступление, предпринятое в начале июня 1943 г. против расположенного вблизи Мальты острова Пантеллерия. Гарнизон острова, предварительно испросив разрешения Рима, сдался 11 июня: по совершенно непостижимым причинам Муссолини разрешил капитуляцию. Капитуляция была мотивирована недостатком питьевой воды. Известие о сдаче острова произвело удручающее впечатление на итальянскую общественность. 12 июня после незначительного сопротивления капитулировал и гарнизон острова Лампедуза. В ночь с 9 на 10 июля началась высадка десанта союзников на остров Сицилия^{340}. Дивизии итальянской береговой охраны не оказывали почти никакого сопротивления. Гарнизоны морских крепостей Аугусты и Сиракуз сдались без борьбы. Почти все итальянские войска пребывали в состоянии разложения, поэтому тяжесть сопротивления целиком легла на плечи немцев.

Высадка союзников на Сицилии способствовала раздуванию итальянофобии — в Германии все чаще поговаривали, что итальянцы со своей военной немощью и бездарностью виноваты во всех проблемах, и даже в Сталинградской катастрофе^{341}. Напротив, Гитлер долгое время относился к итальянским союзникам весьма положительно. Так, немецкий генерал Генрих фон Винингхоф писал об отношениях Гитлера и Муссолини: «Активное вступление Италии в войну летом 1940 г. легло тяжелым бременем на Германию. Гитлер доверял Муссолини, как никому. Чтобы поддержать его, Гитлер ввязался в африканскую и балканскую авантюры, не следуя общему плану. Ослепленный значительными политическими успехами Муссолини в своей стране, Гитлер не видел или не хотел видеть, как изнурен итальянский народ после войны в Абиссинии, как мало значили итальянские вооруженные силы и как плохо они были вооружены»^{342}. Развитие событий на Сицилии подтвердило правоту этой оценки. Пока исход Курского сражения еще не был ясен, на Сицилии 12 дивизиям союзников противостояли 4 немецкие дивизии во главе со знаменитым одноруким «сталинградским» генералом Гансом, Хубе, который под натиском превосходящих сил противника смог подтвердить свою великолепную репутацию и уверенно и оперативно руководил войсками: такая четкость поражала союзников, еще не научившихся столь эффективно и четко маневрировать.

Эйзенхауэр предвидел эти трудности и в начале операции полагал, что высадка на Сицилии будет иметь успех, если десанту будет противостоять не более 2 немецких дивизий; на это Черчилль отреагировал: «Не представляю даже, что на это мог бы сказать Сталин, имея на своем фронте 185 германских дивизий!»^{343}

Главнокомандующим немецкой группой армий «Юг» в Италии был назначен генерал-фельдмаршал Кессельринг. 20 июля 1943 г. он двинул танковую дивизию «Герман Геринг» — недавно реорганизованное и перевооруженное (там был даже батальон новых танков «тигр») соединение — через Мессинский пролив на Сицилию. В начале августа союзники в условиях численного превосходства оттеснили 14-й немецкий корпус к Мессинскому проливу. Но у немцев этот факт не вызвал большого волнения — они продолжали сдерживать противника. Несмотря на огромное численное превосходство, не Патон и не Монтгомери, а Хубе и Кессельринг контролировали ситуацию. Хубе поставил своей задачей безопасно переправить личный состав с Сицилии на материк, и он это сделал, несмотря на огромное преимущество противника в воздухе и на море. Немецкая штабная работа и первоклассная организация, которыми справедливо славился вермахт, при переправе через Мессинский пролив проявились в наилучшей степени. В ночь с 10 на 11 августа первые немецкие солдаты переправились через пролив; 17 августа Хубе доложил о завершении эвакуации, а затем сам в числе последних покинул остров. Вновь, еще в более значительной степени, чем в Северной Африке, немецкий солдат продемонстрировал свой всесторонний профессионализм, а генерал Хубе доказал, что он мастер своего дела. На Сицилии германская армия одержала моральную победу и провела успешную операцию по сдерживанию противника и эвакуации по той причине, что Хубе поощрял в войсках безграничную инициативу действий^{344}. Тем не менее, в результате завоевания союзниками острова, стало возможным более или менее спокойно использовать средиземноморские водные пути, хотя и это не гарантировало от потерь.

23 ноября 1943 г. Гитлер передал Кессельрингу командование всеми немецкими войсками в Италии. В общем, в отношении артиллерии, танков и даже пехоты западные союзники превосходили немцев по крайней мере в три раза, а что касается авиации и боеприпасов, превосходство было еще более значительным^{345}. Однако в целом в Италии союзники действовали слабо и вяло. Два их десанта — у Анцио и Салерно — чуть не завершились катастрофой из-за несогласованных действий войск, соперничества американцев и англичан, а также из-за упорного сопротивления немцев: вместо сентября 1943 г. они подошли к Риму в июне 1944 г.; отставание от запланированных сроков составило почти год. Перед взятием Рима, 4 июня 1944 г., союзники несколько раз бомбили город — погибло несколько тысяч итальянцев. Интересно, что Париж Гитлер приказал уничтожить, но его спас немецкий комендант, отказавшийся выполнить приказ; в Риме же Гитлер приказал по возможности избегать разрушений.

Несмотря на слабые и нерешительные действия союзников на Апеннинах, 8 сентября 1943 г. по Би-би-си было объявлено, что Италия вышла из войны — после этого вермахт стал переводить солдат своих бывших союзников в лагеря для интернированных (а не военнопленных). 600 тысяч солдат вермахта и Ваффен-СС разоружили 3,7 миллиона итальянцев и оккупировали Италию, Южную Францию и Балканы — районы прежней дислокации итальянской армии. По приговорам военно-полевых судов вермахта расстреливали тех командиров итальянских подразделений, которые не сложили оружия после истечения установленного срока. Вопреки международному праву, итальянских военнопленных привлекали на Восточном фронте на работы, которые стоили жизни 5393 итальянским солдатам. В Греции итальянских солдат, переодевшихся в гражданскую одежду, немецкая полевая жандармерия разыскивала и расстреливала. После 8 сентября погибло 12–13 тысяч разоруженных итальянских солдат из миллиона, попавшего в плен к немцам^{346}. Одним из самых тяжких преступлений вермахта стал расстрел в сентябре 1943 г. на греческом острове Кефалления (Kephallenia) от 4 до 5,3 тысяч итальянских солдат. Из 4 тысяч немецких солдат, принимавших участие в этой акции, были живы в 2003 г. 300 человек; из них допрошены 100 человек, они и подтвердили факты расстрелов. Командир итальянской дивизии Acqui генерал Антонио Гандин отказался выполнять приказ о сдаче оружия, заявив, что он сделает это только по приказу короля. 18 сентября немецким егерям пришел приказ «пленных не брать». Один немецкий солдат хвастался, что убил 150 итальянцев. Около 5 тысяч итальянских солдат выжило, поскольку Гитлер неожиданно отозвал приказ о расстрелах военнопленных. Немецкий генерал Губерт Ланц, командир XXII горно-егерского армейского корпуса, в 1948 г. был осужден за расстрелы на Кефаллении, но через пару лет выпущен на свободу^{347}.