Гибельное море

– Давайте, – бормотала Фэрфакс, выглядывая за спину Тита, – еще чуть-чуть.

– Ты, наверное, самая жуткая девушка из моих знакомых.

– Давай не будем драматизировать, – сухо ответила она. – Кроме меня ты никаких девушек не помнишь.

И тут же оскалилась и взмахнула палочкой. Дюны выросли, словно волны, и обрушились на бронированные колесницы, буквально похоронив их под горами песка.

Тит дернул за поводья, понукая виверну подняться выше, и снова направил ее на восток.

– Если бы состоялось соревнование на титул самой жуткой девушки, я бы поставил на тебя последнюю монету.

Фэрфакс лишь тихо рассмеялась и, положив голову ему на плечо, почти сразу провалилась в сон.

Глава 20

Англия

«2 января 1010 державного года.

На улице сумерки, но не могу сказать, предрассветные или предзакатные. Вижу со спины двоих мужчин или юношей. Они идут, один поддерживает другого. Двигаются украдкой, постоянно озираясь.

А когда наконец останавливаются и прячутся за валуном, я вижу их цель: укрепленный замок на скалистом холме в центре широкой долины, окруженной похожими на клыки утесами.

Почти на всех утесах высятся сторожевые башни, и их узкие бойницы горят, будто прищуренные глаза диких зверей. Долина ярко освещена, видны кольца защиты.

Я написала три предыдущих абзаца утром в спешке, потому что опаздывала на заседание высшего совета, на котором отец повелел присутствовать. Весь день я вспоминала видение и гадала, что оно могло означать.

Сейчас я только вернулась из кабинета отца. Нынче с ним сложно, но того юношу, каким он был, и его запись и подобие в учебном стансе Горнила я обожаю. И у меня разрывается сердце при мысли, что я считаю более не существующего человека не просто дорогим другом, но единственным, кто понимает мою жизнь и всю предстоящую мне ответственность.

Теперь я боюсь, что когда-нибудь стану похожей на отца, резкой и суровой, полной гнева и упреков. Напоминания о том, каким обаятельным и жизнерадостным он был, только усиливают страх.

Но я отвлеклась от темы. Юный Гай сказал, что я, несомненно, видела дворец главнокомандующего, убежище Лиходея в верхних землях Атлантиды.

Молодые люди, за которыми я наблюдала в видении, или самые глупые, или самые смелые из ныне живущих магов».

После недавних открытий Тит хотел найти что-нибудь о Кашкари, но дневник решил снова подтвердить, что принц отправится в Атлантиду всего с одним спутником, которого придется поддерживать на ходу.

Он закрыл дневник. Сидящая напротив Фэрфакс как раз выпрямлялась, выныривая из Горнила.

– Ты знаешь кого-нибудь по имени Пенелопа Рейнстоун? – спросила она странно безжизненным голосом.

– Она главный советник регента по безопасности.

– Что она за человек?

– Невероятно профессиональная. Кажется преданной короне. Ни разу не была замечена во внерабочей связи с Атлантидой. А почему она тебя заинтересовала?

Фэрфакс промолчала, но выглядела выбитой из колеи.

А вдруг…

– Ты наткнулась на ее имя, пока искала подсказки о том, кто может оказаться хранительницей памяти?

Она встала и надела форменный пиджак, который перед погружением в Горнило положила на стол.

– Строка из Аргонина – ее любимая цитата. И они с учителем Хейвудом встречались много лет назад на приеме в Цитадели еще до того, как оба поступили в высшие учебные заведения. Но ничего конкретного.

Тит не знал, чего ожидал, но эти сведения его потрясли. Генерал Рейнстоун?

– Я возвращаюсь, – сообщила Фэрфакс.

Перед ужином пансион запирали. После этого попасть внутрь можно было только через окно или совершив скачок. А при скачке велик риск попасться. Титу-то плевать, а вот для Фэрфакс это имело значение, причем большое. Даже застукай ее кто-нибудь влезающей в окно – миссис Хэнкок уже что-нибудь заподозрит.

Прежде Фэрфакс всегда была дотошной и должна помнить, что пусть он не может взять ее с собой, она по-прежнему остается самым разыскиваемым магом на Земле.

Но Титу не хватило духа начать ее поучать, поэтому он лишь сказал:

– Давай сначала пойду я и проверю, что горизонт чист.

Проводив Фэрфакс, он заглянул к Уинтервейлу в поисках Кашкари, но столкнулся только с уходящими Купером и Сазерлендом. Уинтервейл широко зевнул, уже закрывая глаза.

Кашкари нашелся в своей комнате.

– Присаживайся, принц, – пригласил он, едва Тит шагнул внутрь. – Кстати, звуконепроницаемый круг уже создан.

– Кто ты?

– Сам я не важная шишка, но ты, наверное, слышал о моем покойном дяде. Его звали Ахиллес Париму.

Тит ответил лишь взглядом – имя ему ни о чем не говорило. И внезапно он вспомнил:

– Ахиллес Париму – маг стихий, рожденный во время метеоритного ливня тысяча восемьсот тридцать третьего года. Тот, что пробудил потухший вулкан.

Кашкари кивнул:

– Тогда тебе, верно, известна и его судьба.

– Семья убила его, чтобы не отдавать Атлантиде.

– Он умолял их убить его, а не отдавать – так мне рассказывали родные, – уточнил Кашкари. – В любом случае в наказание Атлантида вырезала всех, за исключением моей матери. Она в то время была совсем маленькой, и ее отослали к подруге семьи сразу же после проявления силы Ахиллеса. Эта подруга, которую я всегда считал бабушкой, уговорила мужа взять девочку и бежать в немагическое королевство, и они так и поступили: оставили остров в Аравийском море и обосновались на континенте, в Хайдерабаде. Моя мать росла, зная, что она беженка-чародейка, но не зная ничего об истории родной семьи. Череда восстаний в королевствах на континенте привела в Хайдерабад толпы беженцев-магов. Некоторые из них хотели сбиться в общину, другие же просто желали раствориться в толпе. Мать вышла замуж за юношу из последних. Он стал адвокатом, они родили двоих детей и жили так, чтоб со стороны не отличаться от окружавших их немагов. А потом она снова забеременела и во время метеоритного дождя в тысяча восемьсот шестьдесят шестом родила меня. Это напугало бабушку и дедушку, помнивших, что случилось в прошлый раз, когда ребенок из маминого рода родился в такое время. Они наконец рассказали матери правду о ее брате и родителях, и хотя власть над стихиями редко передается по наследству, принялись с тревогой за мной наблюдать. Выяснилось, что я не повелеваю стихиями, но вижу пророческие сны. Фэрфакс тебе рассказал?

Тит сомневался, стоит ли втягивать в это Фэрфакс.

– Он находит твой дар весьма необычным.

– Когда семья поняла, что я не стихийник, они расслабились и позволили мне самому решать, хочу ли я поехать учиться в Англию. Мы на Востоке не рассматриваем видения как данность, поэтому я склонялся к тому, чтобы остаться с близкими, пока не увидел еще один сон, заставивший меня передумать. Это был лишь обрывок видения: кучка людей в комнате – кстати, в твоей, – и один из них говорит мне: «Оставаясь рядом с Уинтервейлом, ты его спас».