Гиены в средней полосе

– Ой е... а кто ж там был то, список есть?

– Да какой нахрен список, говорю же, привезли еще не всех даже. Да и то, после пожара, не поймешь даже где парень, а где девка, а ты список... Морг забит уже, на улице складывают, прям перед входом. Ну, там народ и ходит, своих ищет. Слышишь вон?

Владимир кивнул в сторону двухэтажного здания. Мы все втроем замолчали, вслушиваясь. И, как будто громкость прибавили тому многоголосому стону, доносившемуся откуда-то от стороны здания.

– Нам ведь тоже туда надо, поехали, Сань, - Артем пошел спереди обходить машину, оскальзываясь на снегу.

– Ну а тебе нахера?

– У нас Амельченко в машине холодный.

– Ну ни ... себе... как так?

– После, - махнул рукой сержант.

Я уже сидел в заведенной машине, когда он наконец-таки влез. Из сугроба как выпрыгнул, все не привыкнуть. Вот техника, по снегу прет, как трактор.

За углом здания чуть притормозил, и медленно поехал в сторону небольшого одноэтажного здания желтого кирпича. За свою жизнь видел несколько моргов, и не по всем можно было сказать, что вот, это морг. С этим же зданием я уверен, не ошибся бы с принадлежностью, даже если б не люди перед ним, рядом с... а вот с чем рядом, старался уже не смотреть. До конца все же не получалось, и краем глаза улавливая согбенных людей, рассматривающих лежащие тела, все медленнее подавая машину к входу, я чувствовал, что очень надолго запоминаю все это. Нескоро еще удастся забыть эти обрубки, головешки человеческих жизней. Многие, что лежали, были на порядок тоньше обычных человеческих тел, ужарились потому что, как мясо на сковородке, пугающе подсказывала мне логика. Остановился почти у входа, и посмотрел на Артема. Как повернулся, почувствовал, что по спине сбежало несколько капель холодного пота. Артем, в отличие от меня, внимательно рассматривал эти скорбные ряды. Выглядел он спокойно очень, лишь желваки ходуном ходят.

– Доставай пока Саню, щас я тут старшего найду, узнаю куда его, - выходить с поврежденной рукой у него получалось куда лучше, чем залезать.

Меня же его фраза заставила передернуть плечами, как вживую представил, что за рулем сейчас тот, другой Саня, а в кузове как раз я бы мог также лежать. Иногда херово жить, с богатым воображением. Вылез, и через боковую дверь залез в кузов. Быстро залез, потому что когда вышел из машины, первый раз в жизни почувствовал запах горелого мяса. Человеческого, именно. Сладковатый. В кузове не чувствовалось, и я сейчас со смешанным чувством смотрел на ковер, в который еще на хуторе завернули Амельченко. Пока ехали, я подспудно чувствовал, что придется мне его вытаскивать, но старался просто не думать об этом. Я вообще мертвецов как бы это... боюсь сильно, если уж быть честным с самим собой. В морге один раз в жизни был, так потом полдня ходил рефлексировал, а прикасался только один раз, когда друга хоронили, и то только по плечу хлопнул при прощании. Сегодня на хуторе не в счет, там, когда перекладывали, он еще живой был, а в машину потом тащили когда, я за ковер держался. Наконец решился, и откинул полу ковра, быстро, будто с высоты в воду нырнул. На обезобразившую лицо лейтенанта посмертную гримасу старался не смотреть. Хорошо хоть глаза ему сержант прикрыл, еще когда грузили. Документы он тогда же забирал, это я помню, вот только мне тоже сейчас кое-что от парня надо. И желательно пока сержант не пришел, мало ли что. Аккуратно, двумя пальцами, потянул за бушлат, пока не показался ремень с кобурой. Ремень снимать не стал, да и он покоцан дробью был. Кобура была вся бурой, засохшей крови. Из кармашка кобуры я быстро вынул обойму, и сунул себе в карман. Вроде как в ПМ восемь патронов, а тут мельком глянул, кажется больше на первый взгляд. Ладно, потом разберемся. Схватился за края ковра посередине, и волоком потащил тело к двери. Было жутко неудобно, потому что к телу я старался не прикасаться, да и не смотреть по возможности. Задом выпрыгнув из машины, непонятно с чего я вдруг вспомнил случайно виденную сцену из фильма про ментов, когда у одного из них проблемы с потерянным патроном. Не помню что за фильм, но не суть. Надеяться на авось не следует наверно, что не заметят, может хуже обернуться, так что все же лучше Тему предупредить.

– Ну что, потащили вовнутрь, - услышал я голос подошедшего сзади сержанта.

– Тем, слушай, у меня ж пээм его так и остался, и обойму я забрал вторую, но если отдать надо кому..., - он даже не дослушал, просто махнул рукой, и начал пристраиваться так, чтоб одной рукой взяться.

Я схватился за середину, так же как и вытаскивал из машины, и мы быстро потащили тело лейтенанта в здание морга. Там было неожиданно много народа, не больше чем на улице, но места меньше, коридор не широкий. Но на улице звуковой фон был сильнее, здесь все больше говорили вполголоса. Изредка раздавались сдавленные рыдания. Кстати да, свет горел. Генератор работает. После отделения милиции со свечками, я опасался, что придется и тут при свечах ходить.

– Давай в конец тащи, че встали,- подогнал нас дядька в бело грязном халате поверх синей врачебной одежды. От него ощутимо пахнуло крепким алкогольным духом. Захотелось накатить грамм сто, нет, двести, чтоб мозг не кипел с таких зрелищ. А кипеть было с чего, я уже не мог удержаться, и с болезненным любопытством вглядывался в ряды трупов на каталках, вдоль которых ходили люди, многие женщины были с опухшими от плача лицами. Полностью обгоревшие тела здесь тоже были, но много лежало обгорелых и обуглившихся не полностью, у кого-то только ноги, у кого-то одна сторона, были практически совсем без ожогов, видно задохнувшиеся от дыма. В память врезалось совершенно не обгорелые тела молодого парня и девчонки, лежащие в обнимку. Видно расцепить их не смогли. Инородно совсем во всей этой картине выглядело несколько голых, крупно штопанных стариковских тел на паре каталок. Дежурные, так сказать, постояльцы морга.

– Давайте его на второй ярус поднимайте!
– скомандовал нам все тот же дядька с амбре, показывая на стоящий в конце зала стеллаж, когда мы повернули из коридора. Подойдя, положили тело рядом на пол.

– Сема, помоги, а то у меня рука не работает, - попросил его Артем.

– Давай-давай, быстрее только, - он практически подбежал к нам, и оттеснил сержанта, схватив тело за плечи. Секунду я стоял как вкопанный, не в силах себя пересилить, а когда он посмотрел на меня снизу вверх, уже открывая рот что-то сказать, я резко наклонился, и, схватив лейтенанта за ноги чуть выше коленей, начал поднимать. Ничего особого не произошло, прикосновение к остывшему мертвецу через одежду напоминало прикосновение к деревяшке, никто меня не укусил, сознание я не потерял. Я много чего боюсь в жизни, но самое страшное это расписаться в своих страхах, поэтому переборол себя.

Дядька уже куда-то убежал, пока я хлопал глазами, Тема тоже пошел к выходу. Я двинулся следом, совсем по-детски шмыгнув носом, и чуть не врезался в молодую девчонку, одетую совсем не по сезону. Обувь летняя, куртка стильная, на рыбьем меху. Шапки нет, длинные светлые волосы расхристаны по плечам, кое-где даже ледком схвачены, видно из дома выбежала под снег, и больше в тепло не заходила. А здесь едва ли намного сейчас теплее, чем на улице. Она качнулась в сторону от меня, тоже уходя от столкновения, и едва не упала. Я вовремя подхватил ее под руки, и, посмотрев в заплаканные глаза, ничего не спрашивая, вывел на улицу. По ней было видно, что готова вот-вот упасть в обморок.

– Нормально, пришла в себя?
– через несколько секунд, когда она отдышалась, спросил я ее. Глупый вопрос конечно, но умнее в голову не пришло ничего. Она в ответ лишь помотала головой, и не поймешь даже, да или нет.

– Ты здесь с кем-то, или...
– вновь спросил я. Если одна, придется до дома подбросить. Мне совесть не позволит ее в таком состоянии здесь оставить.

– Одна...
– еле слышно прошептала она. Блин, у нее даже губы синие.

– Саня, да заведи ты ее в машину хоть погреться, что ж на морозе-то мурыжишь!
– подошел сзади Тема, куривший до этого перед входом.

Я, кивнув, быстро открыл пассажирскую дверь, подтолкнул ее в спину, сам оббежал кабину и быстренько завел машину. Включил печку на полную, наклонился, потрогал руками. Воздух теплый, это хорошо. Девчонку уже начинало бить крупной дрожью. Ничего, сейчас отогреется. Тут Артем постучал в стекло, я ручку крутить не стал, просто дверь приоткрыл.

– Короче я в больницу пошел, к лекарю, ты встань там же где с Вовой разговаривали, подойду скоро.

Я кивнул, а он мазнул взглядом по девчонке, хотел что-то сказать, но промолчал и пошел, оскальзываясь на снегу, в сторону трехэтажного корпуса.

Я заехал за угол, и притормозил, не подъезжая к скоплению машин, опять заехал в сугроб по чьим-то следам, освобождая проезд. Буханок, и Вовиной в том числе, уже не было, а на месте где они стояли, припарковались уже несколько легковушек, и архаичный Пазик желтого цвета, совсем древний, с круглыми фарами. Из него как раз выбиралось несколько человек.

Посмотрел на пассажирку, она сидела, поджав ноги, дыханием пытаясь согреть руки. По сравнению с красным носом они были совсем белые.

– Так, куртяшку свою снимай, - тут она испуганно посмотрела на меня, - да не бойся ты, снимай давай!
– повысил голос, она послушалась. Я сам быстро снял арафатку, свитер и анорак горки, оставшись в одной водолазке от термобелья, и помог ей, пытающейся вынуть задеревеневшие руки из рукавов. Натянул свитер и анорак на нее, и пока она пыталась просунуть руки в рукава, арафаткой обмотал ей ноги, сняв с нее легкие полусапожки. Поставил ее ногами на кожух двигателя между сиденьями, потрогав его рукой предварительно. Теплый, как раз движок под ним. Подумав, взял ее куртку, и прибавил ее к арафатке.