Гиганты и букашки

Марина замолчала.

– Ну, дальше!
– нетерпеливо потребовал Пархоменко.

– Вот и все. Пузырь исчезает, а на песке остается Гордон. Носом вверх. Со свирепым лицом. Или Ванечка Пархоменко. Носом вниз. С растерянным лицом. И никакого входа-выхода больше нет.

– Та-ак, - протянул Пархоменко после длительного молчания.
– Значит, дождались. Неужели дождались?

Марина повела на него зеленым глазом, пожала плечами.

– Это ведь, Ванечка, и с допотопных времен могло остаться. Может быть, только это и осталось.

– Неужели дождались?
– задумчиво повторил Пархоменко.
– Та-ак... Местность незнакомая, говоришь?

Марина опять пожала плечами.

– Мы втроем ничего похожего не припомнили из каталогов. Подождем, вернутся ребята, может, новость на крыльях принесут. Мы здесь походили по зарослям, посмотрели. Жить можно. Очень даже неплохо для Заземелья. Но что мы тут без "Прыжков"? Ждать, пока разыщут? Если разыщут. Если будут искать.

– На Харальда надежда. И Луис наобум не полезен, он опытный, Луис. Главное - вход знает. Соберутся там, подумают, придумают что-нибудь.

– Хорошо бы.
– Марина вздохнула.
– Ждать-то уж больно скучно. Не

голодный?

Пархоменко похлопал по карману.

– Комплект на месте. Ну, давай, рассказывай, как ты провалилась, и Лукин, а потом я расскажу.

Они сидели рядом посреди бесконечного пустынного пляжа, волны неутомимо льнули к берегу, над чащей вспархивали птицы. Пархоменко набирал в кулак теплый песок и тонкой струйкой сыпал его рядом с собой, так что вскоре получилась солидная горка.

Картина вырисовывалась ясная. И в пятьсот четырнадцатом, и в пятьсот шестнадцатом, и в пятьсот семнадцатом были обнаружены некие серые круги, накрытые куполами силовых полей. В неприметной лощине у реки; среди невысокой розовой растительности; на лесной поляне. Лукин в своем мире, а Марина в своем, как и Пархоменко, сняли силовые поля, попробовали поэкспериментировать - и провалились. Гордон был рядом и сразу бросился за Мариной. Харальд и Луис выжидали. Впечатления от перехода у Марины, Гордона, Лукина и Пархоменко были примерно одинаковыми: разноцветная сумятица, толчки, чередование тепла и холода. Протащило их сквозь радужную круговерть и выкинуло неизвестно где. Но всех в одном месте.

– И вот грядет русалка, владеющая линкосом, - пробормотал Пархоменко, разрушая песчаную горку.
– В белых одеждах.

– Почему русалка?
– удивилась Марина.

– Да так...

За их спинами раздался негромкий звук, похожий на хлопок в ладоши. Они резко обернулись - и замерли. Над песком раздувался мутно-белый пузырь. Пузырь беззвучно колыхался, в нем клубился, дрожал, завивался спиралями белый дым. Теплый ветерок продолжал лететь вдоль пляжа, и в чащобе все было спокойно, а пузырь рос и рос, придвигался вплотную, словно невидимый великан дул в соломинку с мыльной реной. Мягкий упругий бок пузыря коснулся оцепеневшего Пархоменко - и Пархоменко, оттолкнувшись подошвами от песка, совершил безупречный прыжок назад, попытавшись подхватить в воздухе Марину, но Марина тоже успела среагировать - вторая группа, как-никак - и уже катилась по пляжу, только мелькали зеленые глазищи, да волосы летели черным вихрем. Даже полупрозрачный шарфик был на месте.

Пузырь раздулся метров до десяти в диаметре, поколыхался над пляжем ни песчинки не шелохнулось - и исчез, растаял в воздухе. И оставил после себя целую кучу копошащихся Помощников, пяток Охранников и белый веретенообразный кокон. Помощники смешно шевелили биоэлементами, раскатывались в стороны, паукообразные приземистые Охранники ощетинились-растопырились всем своим оружием массового и одиночного поражения, сверкали экранчиками защиты, выбирали наземные и подземные, водные и подводные, воздушные и космические цели, однако не агрессивничали, потому что только птицы перепархивали над чащобой, только волны суетились, елозили по песку, а Марина и Пархоменко отряхивали комбинезоны и пытались извлечь песчинки из волос.

Белое веретено лопнуло посредине, полез наружу короткий ствол распылителя, а за ним появился Луис Медведев. Вид у него был несколько взъерошенный.

– С прибытием, Луис, - произнесла Марина традиционную фразу.

Медведев довольно долго озирался, кряхтел и помалкивал, а Марина и Пархоменко продолжали вытряхивать песок из причесок и не мешали человеку приходить в себя.

– Итак, - зловеще сказал Медведев, несколько освоившись, - я, значит, целую армию собираю, оставляю в нашей коробке координаты и завещание, лезу в эту резину, хотя не стоило лезть за таким вот разведчиком и классификатором первой группы, а он, оказывается, устроил свидание на пустынном берегу пятьсот восемнадцатого нового мира и ради свидания эти колодцы-переходы устроил. Ух, и задаст тебе Эммочка. А тебя, Маринка, Гордон вообще из дома выгонит.

– Дурачок ты, Мишка-медведь!
– ласково сказала Марина.
– Не выгонит. Он тоже здесь.

– Понятно, - озадаченно протянул Медведев.
– По-моему, всех нас гнать надо из разведки. Гнать сквозь все вселенные. Всех четверых.

– Угу, - согласился Пархоменко.
– И еще Лукина.

*

– Итак, уважаемые разведчики и классификаторы, - сказал Гордон, оглаживая свою мушкетерскую бородку.
– Ваше мнение?

Гордон был старше других, работал даже больше Медведева и имел восьмую группу. Что, впрочем, не помешало ему без размышлений броситься за Мариной и тоже успешно провалиться. Утратить розовые кущи и обрести песчаный берег.

Они вшестером кружком сидели на этом песчаном берегу, небо, в отличие от вчерашнего дня, являло собой пример редкостной голубизны и чистоты, ласково и нежно светило симпатичное местное солнце, и водная гладь, утратив суровую стальную окраску, отливала безмятежной синевой. В изумрудной чащобе заливались птицы.

В общем, душа радовалась и мир был прекрасен. Особенно прекрасен этим свежим тихим утром, потому что ночью на песчаном берегу кто-то невидимый трижды хлопнул в ладоши - и выросли едва заметные в беззвездной черноте гигантские пузыри, раздулись и пропали, оставив после себя три специализированных транспортных устройства типа "Прыжок", шестая модель. Вместе со всеми Помощниками, орбитальными телезондами и Охранниками. Вместе с осторожным Харальдом.

И еще более преобразился мир, еще сладостнее запели птицы, когда неразговорчивый Лукин, весьма болезненно переживавший свой промах, засек сигналы одного из супермаяков, разбросанных по Заземелью, и вычислил, куда же занесло всю шестерку разведчиков и классификаторов разной квалификации. Теперь они не были заблудившимися в бесконечном пространстве. Теперь они знали дорогу домой.

Они сидели кружком в тени своих специализированных транспортных устройств, Харальд и Лукин, Марина и Гордон, Пархоменко и Медведев, сидели прекрасным утром, прекрасным еще и потому, что наконец-то в Заземелье обнаружился чей-то след. Впервые обнаружился чей-то след. Чужой след. Серые круги никак не укладывались в рамки природных явлений.

– Ваше мнение?
– спросил Гордон.

– Думаю, три провала в трех мирах, конечно, не случайность, - ответил Медведев.
– Провала в прямом и переносном смысле. Думаю, мы вторглись в определенную сферу. Сферу чужого влияния. Стефана с Петей здесь нет, поэтому можно вот что предположить: либо у них эти серые круги отсутствуют, а значит, их мир находится вне сферы, либо они ничего не заметили.

– Либо заметили, но ведут себя более осторожно, - добавил Лукин.

– Согласен, Женя, - сказал Медведев, повернувшись к Лукину.
– Так вот, мы вторглись в сферу чужого влияния, и нас деликатно выставили.

– Почему выставили?
– возразил Пархоменко.
– Просто мы полезли в их транспортные колодцы, или там туннели.

– Туннели с односторонним движением?
– Харальд с сомнением покачал головой.
– Скорее уж не туннели, а какие-нибудь производственные комплексы или лаборатории. Мы сунулись - сработала защита - и вот вам результат.

Харальд сказал: "мы сунулись", хотя сам никуда не совался, а оцепил серый круг Охранниками, обложил Помощниками, окружил регистрирующей аппаратурой, подготовил обстоятельный рапорт и собирался начать тщательно продуманные эксперименты. И не лез в серый блин.