Гильдия. Трилогия
Шрифт:
Наверное, это из-за теней. Они гуще, чем надо быть, и какие-то неспокойные. Словно пульсируют. Словно тихо дышат. Словно подкрадываются к тебе за спиной.
Коридоры с голыми каменными стенами. Кое-где железные скобы для факелов, проржавевшие так, что тронь – и рассыплются. Странные знаки, глубоко врезанные в необработанные глыбы. И ни травинки меж камней, ни клочка мха, ни пятна лишайника.
Нургидана с его волчьим чутьем тревожат еще и запахи. То, что они непривычные, это полбеды... но почему-то они наводят на мысль о том, что вокруг – не развалины, а чье-то обжитое жилище. Эту мысль мальчик
У Сарха были те же ощущения:
– Клянусь Хмурым Богом, здесь кто-то есть!
– Призраки? – замирая, спросил Порченый.
Несмотря на волнение, Нургидан усмехнулся: вспомнил Старого Вояку.
– Призраки еще ничего... Атаман, скажи своим людям: пусть ничего не трогают. Даже если увидят... ну, не знаю... сундук с золотом. Лучше вообще отвернуться, не смотреть.
– Слыхали?! – рыкнул Сарх. – Руки из плеч повыламываю!
Разбойники поспешно закивали.
– Долго вы с учителем здесь шли? – хмуро спросил Сарх мальчика.
– Не знаю. Как будто время остановилось.
– Но хоть что-то помнишь?
– Только в конце... Шенги велел скинуть шкуру-невидимку. И сказал: «Дальше – по одному!» Там была яма, большая такая, во весь коридор. Ее пришлось обходить по карнизу. За ямой сразу выход и складка.
– Атаман, – тревожно вмешался Варрах, – мы здесь уже были. Я запомнил птицу.
На стене была резкими штрихами изображена неприятная птица вроде вороны, лапа ее тянулась к людям. Грубый рисунок но от него исходила недобрая сила. Казалось, тварь из толщи камня пытается схватить добычу.
– Не та птичка, – пригляделся Пень. – У той когти были стиснуты, а у этой разжаты.
– Точно, – подтвердил молчавший до этого низенький пират, кличку которого Нургидан так и не удосужился узнать.
И тут подросток вскрикнул, нагнулся, поднял что-то с пола. Протянул спутникам на ладони небольшой деревянный диск с тремя дырочками:
– Что это? Не твоя пуговица, Пень?
Рыжий пират с хриплым проклятием схватился за грудь. Из трех пуговиц, которыми была на силуранский манер застегнута его куртка, на месте остались только две.
– Были мы тут! – охнул Порченый.
– Ну и что? – урезонил Сарх перетрусивших спутников. – Выходит, были мы здесь. Коридор кольцом завернулся, только и всего. На развилке свернем в другой проход. А лапа и была такая, это вы напутали. Ну, что трясетесь, словно земляную пыхтелку увидели?
– Я не напутал, – негромко сказал низенький пират, но его никто не стал слушать. Все бодро двинулись вперед... ну, более-менее бодро.
На развилке Сарх уверенно указал направление. И действительно, маленький отряд вырвался из «кольца»: за поворотом коридор расширился, превратился в небольшой зал.
Такие же голые, как и в коридоре, стены. Такой же булыжный пол. Только на стене рядом со входом – факел в железном гнезде.
Горящий факел.
Путники в смятении переглянулись. Чья рука разожгла огонь? Кто вставил факел в скобу? И к чьему приходу такие приготовления?
– Спокойно, трусы! – сквозь зубы сказал Сарх. – Выход в той стене!
Он вышел
на середину зала, звонко пристукивая каблуками по булыжнику. Остальные задержались, разглядывая факел.– А чего мы ушами хлопаем? – бухнул вдруг Пень. – Нам же огонь во как нужен!
И протянул руку к факелу.
Звериным прыжком Нургидан бросился наперехват, повис на руке пирата:
– Нельзя! Не трогай! Атаман, куда смотришь?
Пень, оскорбившись, отшвырнул подростка чуть ли не на середину зала. Тут же в плечи рыжего пирата вцепился Варрах, крича что-то по-наррабански.
– Пень, сдурел? – обернулся Сарх. – Пополам порву! Быстро отсюда!
Помощник, ворча, повиновался. Остальные тоже поспешили покинуть зал.
За первым поворотом возмущенный Пень остановился:
– Атаман, чего они? Сбесились?
– Тебе же было сказано – ничего не трогать! – свирепо выдохнул Сарх.
– Так то про сундук с золотом, а не про факел!
– А ты видел, – сухо спросил Варрах, – что пламя не поднималось от факела, а висело над ним?
– А ты видел, – в тон Варраху подхватил юный проводник, – что сквозняк дул в одну сторону, а пламя тянуло в другую?
– Где Краюха? – вмешался атаман.
Нургидан не сразу понял, что Краюхой прозывался невысокий пират, незаметно державшийся в их компании. А они и не заметили исчезновения своего спутника.
Быстро оглядев остальных, капитан резко спросил:
– Варрах, даи хен гидан?
Парнишка-проводник встрепенулся. Слово «гидан» – «арбалет» – пришло в наррабанский из его родного языка. Поэтому он понял, почему смуглый Варрах с недоумением и страхом уставился на свои опустевшие руки.
Сарх пролаял еще несколько слов – это явно был приказ. Варрах неохотно подчинился: медленно поплелся за поворот.
И почти сразу вернулся. На физиономии наррабанца было написано, что его можно убить на этом месте, но он не возвратится в зал. Ни за арбалетом, ни за короной Светоча, ни за всеми сокровищами мира.
– Уходим! – приказал он не хуже Сарха. Все подчинились, даже сгорающий от любопытства Нургидан. Они поспешно миновали две развилки, выбирая направление наугад – лишь бы скорее оставить позади то, что так ужаснуло Варраха.
Внезапно идущий впереди Пень выругался и остановился. Все уставились на лежащее у стены тело в грубой матросской куртке и холщовых штанах, измазанных смолой.
Краюха, их молчаливый спутник! Теперь ему уже никогда не разговориться: три страшные борозды пропахали горло и грудь.
А на стене над трупом – грубый, глубоко врезанный в камень рисунок: похожая на ворону птица, с угрозой выбросившая в сторону людей лапу со сжатыми когтями.
В молчании стояли путники над телом. Проклятый «замок» навалился на незваных гостей всеми своими запахами, тенями, невнятными звуками, что доносились то ли из соседних коридоров, то ли из толщи камня.
Затем все медленно двинулись дальше. Ножи плясали в дрожащих руках пиратов.
Но есть вещи, которые остаются неизменными даже в самом искаженном мире. Например, погребальный костер. Нургидан с детства усвоил, что любой человек должен закончить свой путь в чистом пламени. Даже раб. Даже преступник. Иначе душа не найдет путь в Бездну, будет в вечных муках скитаться меж мирами.