Гильдия. Трилогия

– Сгореть-то сгорела. Но мы так понимаем, что ты, паршивец, ее читал.

– Читал, – не стал отрицать Дайру. – Меня по этому отрывку отец учил грамоте. Мне тогда было года четыре, я не все понял, но потом перечел и знаю наизусть.

– Не прикидывайся идиотом. Мы говорим именно про эту рукопись. Ту самую, что твой учитель купил в издагмирской книжной лавке.

– А! – просиял Дайру. – Значит, я был прав! Там были тайные записи, верно? Ведь иначе ее не пытались бы украсть! Я же говорил: есть такие тайные чернила. Ими можно писать между строк, буквы будут невидимы. Но если потом обработать пергамент особым составом… Я же говорил учителю: надо потолковать с алхимиками! Учитель сказал, что это вздор… а я был прав, да?.. – Тут юноша погас, опустил плечи. – Хотя какая теперь разница… она же сгорела…

В подвале и без того было холодно, а тут и вовсе повеяло Вьюжным месяцем. Похитители не глядели друг на друга. Наконец женщина сухо уточнила:

– Ты утверждаешь, что не читал рукопись?

– На кой бы мне ее читать, – обиделся Дайру, – если я ее наизусть знаю?

– А Фолиант говорит, что мальчишка врет! – сообщил долговязый разбойник.

– Может, и врет, – протянула Лейтиса. – Надо бы построже его расспросить…

– Расспросим, – кивнул атаман и сочувственно обратился к пленнику. – Сынок, тебе лучше уж рассказать правду. Сразу, самому. Ты не представляешь себе, что можно сделать с человеком при помощи обычной свечки и ножа.

Эта фраза не обрушилась на Дайру внезапной грозой. Он ждал ее с того момента, как эти мерзавцы с ним заговорили. Вся предыдущая беседа была попыткой тянуть время, а заодно прощупать противников. Но глупо было ожидать, что ему поверят на слово. А хуже всего то, что после пытки, скажет он правду или нет, его убьют.

Убьют? Ха! Так он это и позволит!

Была у Дайру одна идея – лихая, ненадежная, почти самоубийственная. Но что ему было терять? Он не рвался выяснять, что можно сделать с человеком при помощи свечки и ножа.

Парень подался вперед и заговорил быстро и отчаянно, срываясь на крик:

– Правду, да? А вы про правду и не спрашиваете! Несете чушь про рукопись… ну, сгорела и сгорела, чего уж теперь!.. Думаете, не понимаю, за чем вы охотитесь сейчас? Ну, получили свое, поздравляю! Так сказали бы напрямик: «Дайру, покажи, как с этой колдовской штуковиной надо обращаться!» Думаете, я не понимаю, что это такое, когда любую твою беду словно водою уносит? Я хотел сам… для себя… эх, да что уж теперь! Не везет мне на магию. Видать, не по рылу мне она… – И замолчал – бледный, с отчаянием на лице.

Похитители ошеломленно переглянулись.

– У тебя есть волшебная вещь? – Атаман перевел взгляд с бархатного мешочка на колокольчик в виде змеиной головки. – Она избавляет от бед?

– А вы не знали? – ахнул Дайру, выпучив глаза и стараясь выглядеть как можно глупее. Затем «взял себя в руки» и принялся торговаться. – А вы отпустите меня, если покажу, как этой штукой пользоваться?

– Отпустить-то можно, – промурлыкала женщина. – Если дело того стоит… Эта вещь исполняет желания?

– Не совсем. Если пожелаешь гору золота… или там королем стать… это – нет. А вот если человек болен… или в тюрьму попал… или другое какое горе…

– Понятно, – с законным недоверием хмыкнул главарь. – А что ж ты в ошейнике ходишь, раз у тебя такая штука имеется?

– И где ты ее взя-ал? – встрял бородач.

– Взял ясно где. У Шенги. Учитель по сей день думает, что потерял ее в Подгорном Мире. А что не пользовался… Учитель говорит, что эта вещь за один раз уносит одну беду. А потом надо ждать, когда она снова силы наберет. Может – месяц, может – год. Вот я, дурак, и тянул. Думал, может, испытания пройду без всякого колдовства, тогда позвоню, чтоб от ошейника избавиться.

– «Позвоню»? – поймал главарь парнишку на обмолвке. – Значит, ты говоришь об этом колокольчике? Но у него нет язычка!

– Ничего, я объясню, как надо звонить… а вы меня отпустите?

– Отпустим, – с честным видом пообещал атаман. – Но ты понимаешь, что твои слова надо проверить? И что, пока идет проверка, к твоему горлу будет приставлен нож?

Дайру беспомощно вздохнул и кивнул.

– Беду унести, да? – спросила женщина негромко. – А сочтет ли волшебный колокольчик бедой, если в теле живут две души? Такая ли это беда?

Все призадумались, даже Дайру, который начал разбираться в положении дел.

– Беда, – сказал наконец атаман. – Настоящая беда. Вот мы с Ураганом вроде ладим, а все равно боюсь, что он во мне освоится, приживется – да меня же и вытеснит. Припомните, каково нам было, когда «соседи» нашими телами управляли!

Долговязый парень грязно выругался. Женщина побледнела.

– Ладно, – решился атаман. – Сейчас кто-нибудь постоит с ножом возле мальчишки, чтоб чего неправильно не брякнул. А я рискну попробовать…

– Ты? – перебил главаря долговязый парень. – А почему это ты? Мы с Фолиантом должны ждать, пока эта штука сил наберется. А может, Фолианту ждать надоест, он и решит забрать то тело, что поближе. Мое, стало быть…

– Ух, какой ты бываешь разговорчивый… – негромко, с угрозой отозвался вожак.

– Вообще-то я надеялась, что вы уступите первое место даме, – встряла их подруга.

Ответом были две руки, дружно вскинутые в непристойном жесте.

– А вы втроем попробуйте, – подсказал Дайру. Негромко подсказал, но его услышали.

– Думаешь, так можно? – усомнился главарь.

– Не думаю, а знаю, – нахально соврал ученик Подгорного Охотника. – Помню, шли мы сквозь Тройную Пещеру. Огонь проскочили, над горячей смолой на веревках перебрались, Золотой Гадючник на цыпочках прошли. Нитха спрашивает: «А что будем делать, если тролли перекрыли вход?» А Шенги отвечает: «Достанем колокольчик, возьмемся вчетвером за рукоятку – и прощай, наша общая беда!»

Некоторое время царило молчание. Наконец атаман тяжело сказал:

– Ты, гаденыш, понимать должен, что за обман отвечаешь жизнью.

– А я-то надеялся, что меня за вранье медовыми лепешками накормят! – огрызнулся Дайру.

Не обращая внимания на дерзость пленника, главарь приказал:

– Красавчик, возьми нож, встань рядом с мальчишкой.

– Почему я-а? – капризно пропел светлобородый Красавчик. – Пускай Лейти-иса или Недоме-ерок! Я то-оже хочу, чтоб жела-ание!

– Дурак, объяснил атаман, – у нас троих беда общая. А у тебя если и есть беда, так та, что ты рыжую певичку на сеновал затащить не успел.