Гималайский зигзаг
Шрифт:
– Ах ты, сволочь! – с чувством произнес Миша и пнул его в брюхо.
Больше он ничего не успел сделать, потому что на него набросились сзади и принялись выкручивать руки…
Енски добрались до Каргила днем, в самую жару. Солнце безразлично висело над головой, изливая на потрескавшуюся землю свою то ли благодать, то ли ненависть. Воздух дрожал и плавился, жара была такая, что даже вездесущие факиры со своими поддельными кобрами не торопились браться за дудки при приближении туристов.
– Да что же это? – простонал
– Жара, сагиб, – бесхитростно ответил Акаш. – Жара такая…
– О-о-о… – промычал профессор и опустился прямо в пыль возле какого-то домика. – Это не жара! Жара была в Тель-Амарне, а это… Я отсюда не уйду. Тень…
– Отец, мы должны найти гостиницу или постоялый двор… – начал было Гор, но Енски-старший махнул рукой и указал на улыбающегося Акаша.
– Вот пусть он найдет…
– Уже нашел, сагиб, уже нашел. – радостно подтвердил неутомимый проводник. – Вот!
И Акаш указал пальцем на вывеску, висящую над тем домом возле которого уселся профессор. Алекс Енски поднял голову и попытался разобрать витиеватые индийские закорючки.
– Не понимаю, дьявол меня побери! – пожаловался он. – Что там написано?
– Просто сагиб читает снизу и вверх ногами, – пояснил Акаш. – Читать надо отсюда. Тут написано: «Постоялый двор Зиты»…
– И Гиты… – пробормотал Гор себе под нос.
– Нет, нет, молодой сагиб, никакой Гиты. У Гиты постоялый двор в другой части города, тут заправляет Зита. Я ее знаю очень неплохо, с ней можно договориться, только нужны деньги. Сейчас в городе праздник, все забито… Но Акаш договорится, только деньги…
Несмотря на протесты Гора, Енски-старший сунул Акашу несколько крупных купюр.
– Пусть найдет…
– Но отец… Ты что, до сих пор его не раскусил? Он ведь жулик!
Профессор упрямо помотал головой.
– Нет, я уверен в Акаше… И потом, ты же сам дрался за него!
– Я дрался не за него, а против тех негодяев, которые норовили нас ограбить, – вздохнул Гор.
– Неважно, я уверен в Акаше и доверяю ему. И потом, Индия очень дорогая страна, не забывай об этом.
– Когда это она стала дорогой страной? – поразился Енски-младший.
– Ну… – профессор неопределенно помахал в воздухе руками. Его спас Акаш, выскочивший из дверей.
– Госпожа Зита согласилась пустить нас. Очень жадная женщина, очень жадная. Ай, какая жадная!
– Но она сдает нам номер?
– Номер… – удивился Акаш. – Номер… Пожалуй, это можно назвать так. Но, я думаю, что мы не останемся тут надолго. Тут долго нам будет… не очень интересно. В городе ничего интересного нет.
– Мы не просто туристы, – укоризненно поправил его Енски-старший. – Мы выполняем миссию. Важнейшую научную миссию! И даже если нам придется терпеть соседство с кучей ядовитых змей… Даже если…
– Давайте въезжать… – с непонятной поспешностью перебил проводник.
– Давайте, – согласился Гор, и профессору, недовольному тем, что ему не дали договорить, пришлось тащиться за остальными.
Пока они пробирались по коридорам и переходам постоялого
двора, случилось маленькое происшествие, заставивившее семейство Енски очень сильно задуматься.– Кого я вижу? – вдруг послышался глубокий, грудной женский голос.
…Акаш вздрогнул и попятился.
– Кого я вижу?! – снова вопросил голос.
– Откуда бы это? – удивился профессор.
– Отсюда! – груда мешков и какого-то немыслимого тряпья зашевелилась.
При ближайшем рассмотрении, оказалось, что это это отнюдь не мешки и не тряпье, а женщина, причем совершенно немыслимых размеров. Сказать, что она крупная… значит, не сказать ничего. Это были Гаргантюа и Пантагрюэль, совмещенные в одном человеке и помноженное как минимум натрое.
– Ха! – завопила гигантесса. – Милашка Акаш!
– Да, Зита… Это я… – проводник осторожно отступал назад, в глубь коридора.
– Да-а-авненько я тебя, сладенького, не видела, давненько не трогала! – заявила хозяйка постоялого двора и произвела телодвижения такого откровенного характера, что ни у кого не осталось ни малейших сомнений относительно ее намерений.
Акаш тоже понял, что к чему, и заметался.
– Нет, нет, – успокаивающе заявила красотка. – Не сейчас… Позднее. Ты же задержишься, милашка, а?
– Да, конечно, конечно, – залопотал тот. – Задержусь, я приехал как раз к тебе… Хе-хе… Чтобы отдохнуть… Ну, ты сама понимаешь…
– Понимаю, понимаю… – гигантесса удовлеворенно провела руками по безразмерным бедрам. – Очень хорошо понимаю, милашка! Только ты же знаешь, за постой в моей гостинице надо платить. С тебя бы я денег не взяла, но с этих господ…
Зита чмокнула воздух губами, больше похожими на две ватрушки.
– Заплатите, заплатите ей… – яростно зашипел Акаш под ухом у Гора.
– А-а… – Гор с трудом сглотнул. – А денег у меня нет!
– Не-е-ет… – протянула Зита с явным удовольствием.
– А-а… А они у него! – молодой человек указал на отца.
Енски-старший пребывал в не меньшем шоке, нежели его сын и вообще ничего не сказал.
– Это хорошо! – сказала Зита. – Я люблю… зрелых мужчин! Опытных! Все знающих, все умеющих…
И она подступила к профессору, потрясая всеми своими колоссальными достоинствами. Археолог выдавил из себя писк, который, наверное, издает кролик, когда мило прогуливаясь по лужку, натыкается на огромного удава.
– Да заплатите же, сагиб! Пропадем! – уже в полный голос заорал Акаш и, видя, в какую прострацию впали англичане, кинулся на помощь.
– Вот-вот… Вот деньги, Зита. Эти сагибы со мной! Со мной…
На лице любвеобильной гигантессы отразилось все разочарование мира.
– Как жа-а-алко… – протянула она. – Но деньги… Деньги прежде всего. Но – жалко!.. Акаш, милашка, проведешь сагибов в ту комнату, где мы с тобой в последний раз… Ну, ты помнишь.
Когда мощные балки пола перестали ходить ходуном от удаляющихся шагов хозяйки, семейство Енски позволило себе выйти из гипнотического транса.
– Однако… – только и выдавил из себя Енски-старший.