Гималайский зигзаг

Вначале профессор недоумевал. Затем принялся завидовать. Потом – страдать.

Впрочем, страдал он недолго. Однажды, совершенно случайно, Енски удалось узнать, что один из таких «счастливчиков» не сдал некоторые находки, естественно, особо ценные, в музей, а передал щедрому спонсору…

…Речь Алекса Енски на ученом совете университета была поистине громовой. И не менее шумной стала статья в археологическом ежегоднике…

Профессор вновь обрел смысл жизни. Он стал защищать Науку, Великую Науку, от грязных, продажных, поистине «черных» самозванцев. Он презирал и ненавидел этих «черных археологов» искренно, трепетно, во всю ширь души. Он метал молнии. Он разверзал под их ногами землю…

Ненависть – не лучший цемент для семейного счастья. Когда врагов не было рядом, всю отрицательную энергию профессор выплескивал своих домашних. Это были бесконечные монологи, обильно уснащенные проклятиями и даже нецензурной бранью. Сокрушив в очередной раз врагов, Енски принимался жаловался на судьбу, на то, что ему нужно было родиться на век раньше, чтобы стяжать славу Джузеппе Бельцони или Говарда Картера. Но он не таков. Он честный жрец науки, отчего и страдает…

Жена сбежала от Алекса на пятом году их супружества, оставив малолетнего Гора на попечении отца. Профессор ожесточился еще более и объявил настоящий крестовый поход против «черных археологов», которых он стал почитать причиной всех своих бед. Теперь они виделись ему монстрами, жуткими чудищами с желтыми клыками и кривыми грязными когтями, разрывающими живую плоть Науки…

Вот и сейчас Енски закончил очередную статью, обличающую стервятников от археологии. И на этот раз он не скупился на эпитеты и метафоры. Статья предназначалась для популярного еженедельника, поэтому в словах можно было не стесняться. Чувствуя себя в ударе, профессор прошелся по всем авторитетам, освященным временем. Досталось и Эвансу, и Шлиману, и даже голливудскому чудовищу Индиане Джонсу и компьютерной героине Ларе Крофт, которые хоть и являлись персонажами сугубо вымышленными, но своим сугубо отрицательным примером были способны растлить юное поколение археологов. Всех их Енски записал в родоначальники и крестные «черной археологии». Попутно он обрушился и на русских, прячущих в своих музейных запасниках от глаз науки и общественности сокровища Трои. В общем, все получили свое…

…Но больше всех досталось этой авантюристке Элизабет МакДугал. Уж какими эпитетами ее не награждал почтенный ориенталист! Она и Макиавелли в юбке, которая не выбирает средств в достижении цели, и беспринципная особа, поклоняющаяся одному лишь Золотому Тельцу, изображение коего, украденное из Серапиума, установила в одной из комнат своего пертского имения и устраивает перед ним гнусные оргии…

Вышло недурно. Профессор погладил бородку и усы и заговорщицки подмигнул синеющему монитору. После такого разноса хоть стреляйся. А то нацарапают одну жиденькую монографию и уже считают себя классиками науки! Не-е-ет, не выйдет, ваша милость! И что это за название для, с позволения сказать, научной работы: «Сфинкс улыбается у меня над головой»? Да за такое эту самую голову немедленно оторвать следует! Откусить! Отгрызть до колен!

Енски упаковал статью и отправил ее электронной почтой в редакцию таблоида. Пусть печатают и читают, умнее будут. Заодно проверил свой собственный почтовый ящик. Что там нападало за последние сутки? Так-так, письмо от незнакомого отправителя. Наверное, опять кто-либо из обиженных молокососов, мнящих себя Шлиманами. Подобные письма профессор получал ежедневно десятками – и в электронном формате, и традиционные рукописные. Молодчики жаловались, угрожали, обзывали всякими оскорбительными прозвищами, среди которых «ретроград» было, пожалуй, еще самым пристойным.

Ну-ка, ну-ка…

«Достопочтенный сэр!

Зная Вашу кристальную научную репутацию и непримиримую позицию в отношении так называемых „черных археологов“, спешу от имени Прогрессивного Человечества уведомить Вас о вопиющем факте. Небезызвестная Вам прожженная авантюристка и враг рода людского Элизабет МакДугал собирается в очередную разбойничью экспедицию с целью присвоения себе и сокрытия от научной общественности весьма ценного археологического экспоната – так называемого бивня Ганеши. Конечный пункт ее маршрута – местность Амарнатх в Индии.

Прогрессивное Человечество требует, чтобы Вы встали на защиту Науки, беззастенчиво попираемой грязными ногами всевозможных проходимцев. Ценя Ваше время и личное участие, прошу позволения взять на себя финансовое бремя данной экспедиции. Для Вас заказаны два билета в классе „люкс“ (ибо Вам, вероятно, понадобится ассистент) на авиарейс до Дели и обратно. К ним прилагается чек на пятнадцать тысяч фунтов стерлингов на текущие расходы. Все иные затраты также будут возмещены.

С неизменным уважением.

Голос Прогрессивного Человечества».

Профессор побледнел. Вздрогнул. Сглотнул.

– Тф-ф-фуфы Иефифонфие!..

Ах ты, проклятая вставная челюсть! Енски лихорадочно поправил плохо сделанные протез…

– Тр-р-рубы Иерихонские!

Уже лучше! Профессор прокашлялся, набрал в грудь побольше воздуха…

– Тр-р-р-рубы Иерихонские! Доколе? Да что же это такое, в конце концов? Я ей покажу! Я ей такое покажу! Кр-р-ровь и месть!!!

…Если бы Алекс Енски мог понаблюдать за самим собой со стороны, то он весьма б удивился. Ученый славился своей горячностью, слов нет, но такая реакция все-таки выходила за рамки привычного. Что-то в этом письме было необычное, способное не просто вывести из себя – сделать другим.

…Но сейчас археологу было не до раздумий.

На его крик в комнату влетел молодой, хорошо сложенный парень лет двадцати пяти. Широкие плечи и прекрасно развитая грудная клетка свидетельствовали о том, что он не чужд занятиям атлетической гимнастикой. К тому же молодой человек был красив – белокурые вьющиеся волосы, четко очерченные скулы и прямой нос, большие голубые глаза, длинные ресницы. Подобному лицу, которое, впрочем, иным могло бы показаться чуть картинным и слащавым, вполне могли позавидовать не только кумиры современных девушек Ник Картер и Леонардо ДиКаприо, но даже античные небожители – если судить по их мраморным истуканам, конечно.

…Бог весть, чьи гены прорезались в наследнике неистового профессора. Может, и вправду воздух Долины Царей оказался волшебным, и призрак Анхесенпаамон благословил зачатие Гора Енски?

– Что случилось, папа?

– Кр-р-ровь и месть! – вновь проорал профессор. – Эта блудница Вавилонская, эта Астарта, эта незаконнорожденная внучка Шлимана, Эванса и Фюрюмарка, эта!.. Эта!!!

– И кто на этот раз? – вздохнул Енски-младший, быстро успокаиваясь. Что поделаешь, привык!

– А то ты не догадываешься?! Эта дочь дьявола из Перта!

– Ну, отец, ты же сам мне в детстве говорил, что культурные люди слово «дьявол» вслух не произносят!

– Культур-р-рные?! Р-р-р-р!..

Парень сразу понял, что речь идет о той особе, к которой оба Енски были неравнодушны – но, разумеется, по разным причинам. Бетси МакДугал, его соученица по Эдинбургской высшей школе, уже давно, сама не зная об этом, претендовала на то, чтобы занять определенное место в сердце Гора. Точнее, это Енски-млаший претендовал на подобное. Наряду со спортом и журналистикой, Бетси составляла смысл жизни молодого человека. Но в отличие от первого и второго была так же недосягаема, как холодные и далекие звезды – или Нобелевская премия. Резко враждебное отношение отца к девушке, прославившейся на ниве археологии куда более его самого, делало запретным упоминание в доме Енски имени Бетси в положительном контексте.

– Гор! Собирай вещи! Немедленно! Мы отправляемся в Индию!

– Как, прямо сейчас? – обомлел парень.

– А фошему фы и неф, дьяфол тефя…

Фу, офяфь эфа шелюфь… Тьфу, опять эта челюсть!..

– А почему бы и нет, дьявол тебя забери?! Да, сейчас! Немедленно! Сообщи в университет о нашей поездке. Всю свою нагрузку по кафедре я уже выполнил, осталось пару лекций по египетской мифологии, но эти малолетние зануды не помрут и без них! Все равно их головы забиты мыслями об экстази и сексе, и…