Гимн Непокорности

Подцепив немного коричневого порошка, я пальцами другой руки оттянул веко и закинул щепотку Ясности прямо под глазное яблоко. Практически моментально в том месте разгорелся настоящий пожар. Нестерпимо захотелось почесаться, но память Риза предостерегла от необдуманных действий. Покуда слезы не размочат зелье, можно травмироваться вплоть до частичной потери зрения. Вот так снадобье! Лучше бы в воде развёл…

Не успел я толком поворчать на самого себя, как в голове неожиданно прояснилось. Мысли стали быстрыми, легкими и… разветвленными? Я даже не знаю, как описать это ощущение! Будто мой разум научился заглядывать гораздо дальше, нежели привык ранее. И теперь у каждой моей идеи рождалось одновременно несколько вариаций. Я словно бы всю жизнь провёл, уткнувшись носом в землю, а тут вдруг встал, расправил плечи и окинул взглядом окружающий меня мир. В этом состоянии мною подмечались возможности, которые я упустил на своем пути. И не только, когда стал Ризантом нор Адамастро, но и будучи еще Александром Горюновым.

Память обострилась настолько, что я без труда мог поминутно восстановить ход событий пятилетней давности, а то и еще более старых! Я вспомнил содержимое страниц дневника Одиона, которые видел лишь мельком, подробности операции, проведённой надо мной верховным отцом улья, и даже движения алавийских магов, уничтоживших Сарьенский полк…

Испытав колоссальный прилив энергии и воодушевления, я одной рукой схватил чернильницу, а другой придвинул калимбу. Комнату заполнили скрип пера, перемежающийся с переливами металлических пластинок. Мозг заработал на повышенных оборотах и казалось, что из ушей скоро дым повалит. Но мне было безразлично. Я сейчас препарировал виденные мной сложные заклинания темноликих, разделяя их на такты. Восстанавливал весь ритмический рисунок. Там, где сомневался, подбирал нужные энергетические ступени с помощью музыкального инструмента. И всё тщательно конспектировал.

Ночь пролетела незаметно. К тому моменту, когда в незанавешенные окна стеснительно сунулся первый солнечный лучик, я исписал уже больше двух десятков пергаментных листов. Мелкий почерк с частыми вкраплениями музыкальных нотаций покрывали каждый их сантиметр. Теперь мне нужно было проверить верность своих выводов на практике. Но глаза почему-то внезапно начали слипаться.

Краем взбудораженного сознания понимая, что у меня осталось не больше пары минут, чтобы добраться до кровати, я кое-как заставил себя прерваться. Ну всё, действие Ясности закончилось. А теперь наступает час расплаты. Умственное и эмоциональное истощение будут преследовать меня весь следующий день. Но я ни о чем не жалею. Ибо я не только ударно потрудился над магической теорией, но еще и обдумал некоторые свои перспективы. Жаль, что не всё успел перенести на бумагу. А то как бы не забыть…

Это была последняя моя внятная мысль, после чего мрак колючим облаком сомкнулся надо мной.

* * *

Проснулся я только под вечер. Глянул за окно и чертыхнулся. Пора было бежать обновлять действие «Божественного перста» бывшим приспешникам Лиса, пока их не убил «Холодок». Там уже, наверное, знатный переполох из-за моего отсутствия поднялся.

Встав с кровати и хватая плащ, я протяжно охнул. Но не потому, что мне стало плохо. Нет, голова не раскалывалась, как после вина, и тело не ломило. Мне просто было как-то… тускло? Словно все мои эмоции выцвели и посерели. Очень странное ощущение, при котором совершенно ничего не хочется делать. Близкое к апатии. Шла б эта Ясность к дьяволу… не стоит она таких отходняков.

Бредя по вечерним улицам, я блуждал безразличным взглядом по приземистым домишкам и прохожим. М-да, ну и дыра. Хотя я вроде бы уже привык. Но сегодня мне городишко кажется особенно грязным и запущенным.

Добравшись до игорного дома Дядюшки Лиса, который мной использовался как место для собраний, я извлек из-под плаща украшенную маску и натянул на голову. О безопасности забывать не следовало, а то мне еще и из Клесдена бежать придется. И вот в таком виде я постучался в двери запасного хода «Счастливого шанса».

Открыли мне быстро, даже не спросили кто пожаловал. Будь я в другом расположении духа, устроил бы нерадивым сторожам разнос за такое. Но я решил отложить его до той поры, когда мой мозг отдохнет от колдовского снадобья и вернет себе способность адекватно мыслить. Ну а пока я проследовал через пышную приемную и поднялся по изящной лестнице, не замечая вокруг себя ничего.

И только лишь войдя в кабинет Лиса я заподозрил, что происходит что-то не то. Уж больно многолюдно тут было…

— Так, значит, это ты Маэстро? — полунасмешливо осведомился какой-то незнакомец, дерзко занявший уже моё кресло.

Стараясь не вертеть головой, я быстро окинул помещение взглядом. Так-так-так, семь человек вижу. Шестеро с оружием и один… ох, кот-наоборот! Это же Орвандел! Сидит, зажавшись в углу, и придерживает явно отбитые сапогами потроха. А у самого физиономия опухла, будто на ней чечётку отплясывали.

Невзирая на не совсем вменяемое состояние, ситуацию я прочитал быстро. Мой помощник не только сам подставился, но еще и меня за собой потащил. А этот верзила, надо полагать, его нынешний главарь. Как же его там называют… а, точно! Чегень. Если верить слухам, знатный ублюдок, который неуемной жестокостью и буйным нравом буквально выгрыз для себя и своей банды нагретое местечко в преступном мире.

— Что-то не припомню, чтобы звал вас сюда, — без труда изобразил я недовольство.

— А я не припомню, чтоб позволял всяким наглым выскочкам вербовать моих людей! — стукнул могучим кулаком по столешнице незваный гость. Его пятеро прихлебателей поддержали вожака возмущенным гулом.

— Орвандел не твоя собственность, и сам может решить, на кого работать, — не уступил я.

— Ты так думаешь, Маэстро? — зло осклабился бандит. — Не знаю, из какой задницы ты вылез, но здесь так не принято. У нас жизни и за меньшее лишают.

— Ты мне угрожаешь, Чегень? — в лоб осведомился я, нисколько не тушуясь перед кучкой головорезов.

— Мне нет смысла угрожать, потому что я и так могу сделать с тобой всё, что захочу, — расплылся в садистской улыбочке главарь. — И на твоем месте, сосунок, я бы придержал язык.

— А иначе что? — задал я провокационный вопрос.

Собеседник хмыкнул и по-хозяйски залез в верхний ящик стола. Оттуда он извлек пять колдовских перстней и взвесил их в ладони.

— Думаешь, Орвандел способен от меня хоть что-нибудь утаить? — фыркнул Чегень, рассматривая драгоценные камни. — Нет, я сразу же вызнал у него, что ты озарённый. Поэтому не думай, что я позволю тебе выкинуть какой-нибудь фокус.

«Ох, ну слава богам! Этот головорез делает ту же самую ошибку, что и остальные», — пронеслось в моем сознании. А это значило, что фактор неожиданности всё еще на моей стороне.

— Знаешь, что странно, Маэстро? — продолжал рассуждать Чегень. — Я никогда не встречал милитариев, которые снимают свои цацки. Ведь без них они никто.

— Неужели ты не слышал про магистров полной руки? — поддел я собеседника.

— Ты смеёшься надо мной, сопляк?! Этих дряхлых стариков на всём континенте наберется не больше, чем у меня есть пальцев!

— Ладно, опустим эту тему. От меня-то тебе что надо? — невозмутимо продолжил я диалог.

— Поквитаться! — загорелись мстительным огнем глаза вожака. — Ты заплатишь за то, что дерзнул сунуть нос в мои дела! Вы на пару с вонючим предателем будете жрать собственные кишки и молить меня о быстрой смерти!

— Гляжу, ты настроен решительно, — ничуть не испугался я. — А по-доброму отпустить Орвандела ты не желаешь?

— Ты что, совсем идиот? — склонил голову Чегень, и пятеро его приспешников раскатисто заржали, потешаясь надо мной.