Гимн шута – ХIII

Лицо Валентины раскраснелось, глаза сверкали таким отсветом, что парень невольно задумался: «Ее ведь когда-то придется выпустить из рук!».

Мысль пугала.

— Фу-у-у-у-у-у-уф!

Тишь попыталась сдуть прядку с лица, но та намертво приклеилась к вспотевшему лбу.

В крови же клановца полыхал такой коктейль, что он и сам не заметил, как его ладонь заскользила вниз по шелковистому бедру инструктора. Благо сарафанчик позволял без труда добраться до… самого интересного. Да и тонкая полоска ткани, последний бастион обороны, точно не задержит наглые руки надолго…

Культуристка же потянулась лицом к Павлу и…

— Стоп!

Они сказали это вместе в тот миг, когда пальцы Волконского уже легли на ткань трусиков Тишь, а расстояние между губами едва ли насчитывало несколько сантиметров.

Момент рухнул, так и не реализовавшись.

— Медленно убери руку, — мягко, как будто говорила с бомбистом каким в поясе смертника, скомандовала валькирия.

Павел подчинился. Отпускать разгоряченное женское тело не хотелось, но…

— Теперь разожми захват.

Клановец аккуратно освободил «выгнутый» локоть Тишь.

— Вставай.

Молодой человек подчинился. Протягивать руку помощи не стал. Последнее, что ему нужно было в данную секунду, это физический контакт с Валентиной. И так тело среагировало… соответственно с ситуацией.

Культуристка и не настаивала. Легко и грациозно поднялась сама и встала напротив Волконского.

— Хорошо быть молодым, — ухмыльнулась она, опустив взгляд вниз.

Павел с удивлением заметил движение, словно Валентина и впрямь хотела… щелкнуть его по очень дорогому каждому мужчине органу. Вот только одумалась она в процессе, да руку убрала.

— Неплохо, — философски улыбнулся клановец, давя гормональный шторм в крови. — Возраст, черт возьми.

Тишь, на миг взглянув младшему коллеге в глаза, вновь принялась задумчиво оценивать всю глубину его радости от встречи с ней.

Наконец, Шут и Тишь подняли взгляды друг на друга и одновременно кивнули друг другу:

— Не стоит.

Валькирия, конечно, не преминула еще раз взглянуть вниз, словно бы убеждаясь, что все несколько не так, но… В остальном осталась вполне серьезна.

Иногда что-то не происходит в этом мире исключительно потому, что двое взрослых людей решают, что вреда и проблем от их поступка будет куда больше, чем пользы.

— Присядь, — предложила Тишь, кивнув в сторону ближайшего дерева.

Лавочки на полигоне как-то не предусмотрели.

Парень не стал чиниться. Во-первых, стоять было не слишком удобно, а, во-вторых, одежда все равно выглядит так… словно клановец в ней по земле катался.

Валентина тут же грациозно «плюхнулась» рядом.

— Тишь, ты не могла бы… — чуть поморщившись, попросил Павел.

Культуристка на миг задумалась, после чего аккуратно свела ножки вместе и, расправив юбку сарафанчика, чинно уселась в позу русалки.

«Мерцание» белой полоски ткани, с очень большим авансом названной кем-то трусиками, никак не помогала собраться с мыслями.

— Отдышись, — предложила девушка, демонстративно рассматривая довольно заурядный пейзаж полигона.

— Я слушаю, — наконец произнес молодой человек через несколько минут.

Инструктор тут же отвлеклась от созерцания «пейзажей» и обернулась к Волконскому.

— Извини, — негромко произнесла она. — Не повторится.

Клановец кивнул.

— Принято.

— Но на тренировках легче не станет, — тут же добавила Тишь.

Парень кивнул еще раз. С одной стороны, рукоприкладство — штука такая… Обществом порицаемая. И в регулярных частях армии тоже. Но тут вам не так. Когда мозг уже выжат, а тело не может стоять от усталости, то иногда фраза «немного насилия и все получится!» обретает новый смысл.

Тем более, многие инструктора действительно загоняют в подкорку на уровне рефлексов собаки Павлова. Не всегда есть время осмыслить происходящее. Иногда действовать приходится намного раньше, чем появляется возможность хоть как-то рационально разложить по полочкам ситуацию.

— Принято, — негромко подтвердил он.

Жить парню хотелось. Сильно. Хотя бы ради тех, кто сегодня будет ждать его вечером его в квартире Фила. А боль… Так клановец еще со времен работы с «майором Смерть» прекрасно помнил, как тот на уровне рефлекса «ошибка + боль» буквально выкорчевывал из своего ученика некоторые не самые лучшие для выживания паттерны поведения.

— Так в чем проблема?

— Сегодня пришла статистика аналитиков по твоим тренировкам и боевым операциям, — сообщила Тишь. — Вывод простой: образ действий не предполагает использования Дара в должной степени. Твоя базовая подготовка строилась из вывода, из оценки потенциала как «слабосилок». Что, в общем, верно, по общепринятой классификации. Но ведь ты и сам уже убедился, что качественная иллюзия в определенных моментах может помочь, верно?

Парень кивнул.

— В общем, у меня для тебя есть две новости. Обе плохие. С какой начать?

* * *

Сергей Волконский крался в тишине коридора.

Вообще-то, здесь были камеры, датчики и иные средства фиксации и предотвращения подобных «прогулок». Однако и курсанты изобретали все новые и новые способы обходить запреты. Тем более, негласным правилом заведения был старый добрый девиз: «Не пойман, не вор!».

Инструктора и сами вполне прозрачно поощряли обход охранных систем. Иногда у особо одаренных «нарушителей» в жизни случалось что-то очень хорошее. Официально такое тестирование постоянно меняющихся в этом кампусе систем «щита», конечно, не существовало. Однако на практике «совершенно случайно» к курсанту мог подойти человек из внутренней безопасности и мягко расспросить, как именно удалось обойти ту или иную систему.

Вот тут врать не рекомендовалось абсолютно. Никто и не пытался. Зато после беседы частенько можно было обнаружить на своем «балансе» лишний увольнительный, оценочные бонусы, либо даже приглашение в «особые группы», попадание в которые для многих были просто пределом мечтаний.

Однако для Волконского-младшего, целеустремленно тащившего посреди ночи довольно объемистую ношу в сердце одного из самых защищенных мест страны, все было куда проще. Он просто «купил» себе право прохода у дежурной курсантской группы. Естественно, не за обычный «кэш». На территории Академии фиатные деньги зачатую имели куда меньше ценности для курсантов, чем иные, понятные только «местным», средства расчета.