Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Гимназистка. Клановые игры
Шрифт:

— А во-вторых, у вас будут проблемы с кланом Рысьиных, если я вдруг у вас поселюсь.

— Ой, напугали Хомяковых Рысьиными, — весело махнула она рукой и запустила ложку в горшочек. Так, не поняла, кому принесли кашу? — У нас и без того отношения не заладились, когда мой папа мою маму у твоего папы увел.

Не иначе как от неожиданности я отобрала у нее и ложку, и горшочек. Такие известия нужно встречать во всеоружии.

— Твой папа увел невесту у моего? — на всякий случай уточнила я.

Почему-то захотелось увидеть женщину, променявшую фамилию Рысьина на Хомякову. Правда, я почти сразу вспомнила, что

фамилия у нее осталась своя, Волкова, но дети-то, дети — Хомяковы, а могли быть Рысьиными. Я даже немного оскорбилась за папу, которого променяли на мелкого грызуна.

— Не совсем так, — возразила Оленька, почувствовавшая мое настроение или просто огорчившаяся тем, что ложку у нее отобрали. — К тому времени твой папа уже разорвал помолвку и вовсю ухаживал за твоей мамой, но Рысьина-старшая не смирилась и делала все, чтобы не допустить ненужного брака и вообще вернуть все как было, поэтому обхаживала Волковых, чтобы те не торопились выдавать дочь замуж. Но тут маме пришлось срочно выходить за папу…

— Почему срочно? — заинтересовалась я.

Не совсем внятно, потому что каша как-то незаметно перекочевывала из горшочка туда, куда Оленька собиралась ее первоначально отправлять, но отвлеклась.

— Потому что Волкову за Хомякова никто бы не выдал, — пояснила подруга. — Но мы же Хомяковы! Мы проберемся всюду, где нас не ждут, и непременно добьемся поставленной цели, — закончила она оптимистично. — Кстати, ты помнишь, что почти помолвлена с моим братом?

— Точно не было такого! — я поперхнулась от неожиданности и комочки каши щедро усеяли белую тумбочку.

Чтобы я вышла замуж за Хомякова? Да никогда! Впрочем, я тут же вспомнила, что среди Хомяковых затесался один Волков, может, о нем речь? Но поскольку все равно ничего не вспоминалось, то и гадать нечего.

— Ну вот, а говоришь, ничего не помнишь, — разочарованно протянула Оленька.

— Это ты сейчас, пользуясь моей амнезией, пыталась меня обмануть? — возмутилась я. — А еще говоришь, подруга. Подруги так не поступают.

Я демонстративно засунула ложку в горшочек и отодвинула подальше. Все равно он уже опустел. Да если бы и не опустел: никакая каша не стоит вливания в дружную хомяковскую семью.

— Это я так, проверить, — ничуть не смутилась Оленька. — Да даже если бы ты вдруг согласилась, что что-то такое могло быть, у брата никакой амнезии нет, он-то точно помнит, что ни о какой помолвке речи не заходило. — Она заглянула в горшочек, тяжело вздохнула и принялась накручивать на палец кончик косы. — С другой стороны, если одна сторона согласна, другую уговаривать намного проще, а мы и без того с тобой как сестры.

Она с надеждой на меня посмотрела, но я ее сразу же разочаровала:

— Я не согласна. Кроме того, я не помню ни тебя, ни твою семью.

— У меня замечательная семья, — гордо сказала она. — Хомяковы — это сила. Вспомнишь. Вот поживешь у нас и вспомнишь.

— У меня есть своя квартира, — не согласилась я. — Почему я должна жить непонятно у кого?

— Лиза, ты не можешь жить одна, — убежденно сказала Оленька. — Да и на что ты будешь жить?

Я задумалась. При слове «деньги» воспоминаний не возникало ровным счетом никаких. Сомневаюсь, что я буду в состоянии хоть что-то заработать, одновременно учась в гимназии. Судя по словам бывшей бабушки, знаниями я не блистала, а сейчас и все, что выучила,

благополучно забыла.

— Возможно, мне положена какая-то пенсия? — предположила я. — От военного ведомства?

— Пока ее будешь выбивать, успеешь состариться, — проворчала Оленька. — Лиза, ну прости меня, согласна, это была глупая шутка. — Она полезла обниматься и чуть не уронила меня на кровать, все-таки я не слишком устойчиво сидела, да и противная слабость не желала пока уходить. — Обещаю, больше никогда-никогда.

Она клятвенно приложила руки к груди, вполне себе оформившейся для ее лет шестнадцати-семнадцати. Наверное, и мне столько же. Я ведь до сих пор даже не представляла, ни как выгляжу, ни сколько мне лет.

— Оля, у тебя есть зеркало? — строго спросила я. — А то меня никуда не пускают.

— Конечно. — Она начала вываливать на тумбочку содержимое своих поистине бездонных карманов, и я заподозрила, что в ее случае фамилия полностью отражает внутреннюю суть. К примеру, зачем носить с собой недоеденное яблоко или сломанный карандаш? Но зеркало наконец было найдено, маленькое карманное зеркальце, больше похожее на пудреницу, этакая серебряная коробочка с пышным букетом роз сверху. — Держи.

Из зеркала на меня уставилось совершенно незнакомая бледная девица с огромными темными кругами под глазами. Краше в гроб кладут. Это я невольно повторила вслух.

— Обычно ты выглядишь посимпатичнее, — хихикнула Оленька. — Но Владимир Викентьевич и так тебя лишь чудом с того света вытащил, а остальное восстановится. Главное — вовремя есть и спать.

Она отобрала зеркало, всунула мне в руку невесть откуда взявшийся пирожок и забулькала подозрительной жидкостью из кувшина. Я решила, что собирайся она отравить, сделал бы это уже с кашей, и мужественно откусила немного от пирога, который еще даже не остыл. Ммм… С рисом и грибами, моя любимая начинка. Положительно, в Хомяковых есть что-то хорошее, хотя это что-то — не один из хомяковских сыновей. Я аж глаза прижмурила от наслаждения, поэтому не заметила, когда в палате появился целитель.

— Владимир Викентьевич! — радостно завопила Оленька. — Я забираю Лизу к нам, она согласилась.

Я опять поперхнулась и долго не могла откашляться. Подруга услужливо затарабанила по спине кулачками.

— Я не соглашалась, — наконец выдавила я, утирая выступившие слезы. — Я никого не помню, как я могу к кому-то переезжать?

— Скажите же ей, Владимир Викентьевич, — возмутилась Оленька, — что Лиза не может жить одна.

— Разумеется, не может, Ольга Петровна. Ей требуется присмотр. Целительский присмотр, поэтому она пока поживет у меня, — тоном, не допускающим ни малейших возражений, выдал Владимир Викентьевич. — И не вздумайте отказываться, Елизавета Дмитриевна.

— Как это у вас? — возмутилась Оленька. — У нас. Мы почти родственники, у нас ей будет лучше. А захотите присматривать — приходите в гости.

Выражение «почти родственники» насторожило. Возможно, Оленька Хомякова имела в виду, что мы с ней очень близкие подруги, а возможно, намекала, что от идеи породниться так и не отказалась. Нет, пока я не вспомню хоть что-то, нужно быть как можно более осторожной.

— У меня есть квартира, — напомнила я.

— Кроме где жить, вам, Елизавета Дмитриевна, еще надо что есть. И что вы будете есть в холодной квартире?

Поделиться с друзьями: