Гимназистка. Под тенью белой лисы

— В моём случае — приговор. Сказали, что восстановить невозможно. На мне было использовано заклинание из запрещённых. Повезло, что в живых осталась.

— У папы есть хороший приятель менталист. Возможно…

— Вряд ли. Если даже Велес отказался.

— Велес? Он к тебе приходил? — восторженно выдохнула Анна. — Ну ты и счастливица. Он так редко кого-то удостаивает беседой.

— За меня просил один из тех, кто им отмечен.

За разговором мы не забывали есть. Потому что болтовня болтовнёй, но скоро нам разбегаться: одной на работу, второй на занятия — и лучше бы это делать не на голодный желудок. Забавно, но когда я сказала Полине, что будет обедать ещё одна персона, прислуга только приняла к сведению, никак не показав, что готовила только на меня. Но судя по обеду, готовила с запасом, так что хватило на обеих, да ещё и осталось.

— Тогда понятно. Нет, ничего неприличного в вопросах выбора невесты цесаревича нет. Любой клан, имеющий девушку указанного возраста и нужных качеств, может предложить кандидатуру.

— Одну?

— Одну, — чуть омрачилось лицо Анны.

— И кандидатура должна быть оборотнем с магией?

— Это сочетается редко, поэтому по правилам соискательница должна иметь хотя бы что-то одно. У Софии магии нет, только хорошее владение артефактами. Для неодарённого, разумеется.

Софии Данииловна явно не вызывала у неё симпатии, хотя Анна старалась говорить беспристрастно, не выпячивая отрицательных черт и не скрадывая положительных. Правда, хорошее владение артефактами, на мой взгляд, не такое уж выдающееся достижение.

— И из всего списка Михаил Александрович выбрал Софию Данииловну?

— Не совсем так. Выбор делал не только он. Учитываются многие факторы. Скорее всего, Соболевы что-то пообещали Львовым. Что-то весомое.

— Скорее всего? Ты не знаешь? — удивилась я.

— Мы не относимся к верхушке клана. — Она гордо вскинула голову. — Хотя мой отец — значимая величина в целительстве, в дела клана его не посвящают.

Тема была ей явно неприятна, поэтому я перестала расспрашивать про клановые дела и перешла на дела целительские. Анна с радостью переключилась и рассказывала о занятиях и лекциях с большим энтузиазмом.

— А вы уже практикуете? — заинтересовалась я. — Или считают, что вы пока слишком мало знаете, чтобы исцелять?

— Исцеляем, но под присмотром. Правда, в конце практики мне доверяли первичный осмотр проводить самой, без куратора.

— Слишком большой поток больных?

Она рассмеялась.

— Что ты! Практику я проходила в Императорской лечебнице. Откуда там большой поток?

— В Императорской? Туда, наверное, сложно попасть на практику?

— Сложно, — подтвердила Анна. — И берут только лучших. С нашего курса пятерых направили. Не думай, меня взяли не потому, что папа просил, а потому что я стараюсь учиться так, чтобы быть его достойной.

— Я ничего такого и не думала, — улыбнулась я.

И действительно, Анна не была похожа на тех, кто живёт успехами родителей. У неё наверняка были свои грандиозные планы. Вон как начинает сиять, когда рассказывает о занятиях — почти так же, как когда упоминает Михаила Александровича, в которого она точно влюблена, хотя и пытается скрыть.

— А императорская лечебница считается самой-самой? Получается, там лучшее оборудование и целители?

— В клановых бывает получше, — честно ответила Анна. — Но на практику в клановые лечебницы только своих пускают, а у Соболевых они…

Она замялась, не желая говорить плохо о лечебницах своего клана, но и не находя хороших слов для них.

— Оставляют желать лучшего? — предположила я. — Но почему? Я слышала, что соболевские артефакты очень ценятся.

— Не соболевские, горностаевские. Да, Соболевы наследовали Горностаевым, но ряд технологий к ним не перешли. К тому же… — она немного помялась, видимо, не считая корректным сообщать такие подробности. — К тому же даже те артефакты, что есть, зачастую не используются.

— Почему? Умений персонала не хватает?

— Потому что этим вопросом ведает Сонина мама, а она строго запрещает использовать артефакты.

— Потому что энергозатратно?

— Потому что они могут сломаться, — явно кого-то передразнивая, ответила Анна. — А если сломаются, то в лечебнице этого артефакта уже не будет, понимаешь?

— Не понимаю. Зачем они нужны, если ими не пользоваться?

— Вот-вот, — кивнула Анна. — Я тоже не понимаю, а вот Соня — и понимает, и поддерживает мамину политику. С одной стороны, она помогает комплектовать лечебницы нужными артефактами, а с другой — требует, чтобы те лежали в сейфах во избежание порчи. Если она при проверке обнаруживает, что подаренным артефактом пользовались, устраивает такой скандал, что главный целитель лечебницы зарекается трогать артефакты вообще.

— Но это уже не благотворительность…

— Вот-вот, видимость одна, — вздохнула Анна, бросила взгляд на часы и всполошилась: — Ой, мне пора, а то на занятия опоздаю.

— Заходи, если будешь пробегать мимо, — предложила я.

— И ты заходи. Сейчас я адрес запишу.

— У меня такие сложные отношения с Рысьиными, что, боюсь, если выйду из университета, назад могу не зайти, — фыркнула я. — Так что только вы к нам.

По лицу Анны было видно, что ей ужасно хочется узнать, что у меня за сложности, но время её поджимало, поэтому она торопливо попрощалась и убежала, пообещав зайти если не ко мне, то в лабораторию папы точно.

А Мефодий Всеславович, напротив, проявился.

— Опять вы во что-то влезли, Елизавета Дмитриевна, — он даже не спрашивал, а утверждал. — Очень уж вы взбудоражены.

— В моём положении ровно не сидится, — согласилась я. — Я знаю, где артефакт. Только как его достать, понятия не имею. Нужны записи деда, а они пропали.

— А без них никак? — деловито уточнил Мефодий Всеславович.

— Без них никак. Там утерянная методика.

— Добро. Поспрошаю местных домовых. Может, знают что.

Он исчез так же быстро, как и появился, а я отправилась в лабораторию. Покушение покушением, а от работы меня никто не освобождал.

К этому времени Тимофеев тоже успел отобедать и успокоиться, поэтому находился в умиротворённом состоянии. Или, как вариант, настроение ему улучшил тот факт, что своего аспиранта он увидит ещё нескоро. То, что Соколова до сих пор не отпустили, говорило о том, что в версию шутки правоохранительные органы не поверили или это была шутка, за которую положен срок.

Несмотря на уверения Тимофеева, что я ему буду после обеда очень нужна, он прекрасно обходился без моей помощи, что-то себя мурлыкая под нос и отвлекая меня от чтения. Теперь я прицельно изучала книгу деда, рассчитывая там найти хотя бы намёк на способ извлечения запиханного в меня артефакта. Но отвлекало не только пение Тимофеева, невольно думалось и о том, выполнит ли Львов мою просьбу и если выполнит, то как скоро я увижу Николая. Постоянно маячащая рядом с моим хомяком Ольга Александровна злила меня даже на расстоянии.