Гиперанатоксин
Шрифт:
К особо выдающимся блюдам я отнес три примерно двухлитровых мисочки с зернистой икрой: белужьей; осетровой; стерляжьей. А также мисочку такого же объема с паюсной икоркой и большой поднос с горкой мяса, пойманной мной краснорыбицы, нарезанной стандартными двухсантиметровыми кубиками, которые выгрузили из десятилитрового котла с осетровым малосолом. Черпанув из котла наваристого бульона сдобренного пахучими травками, я вдумчиво опростал в себя литровую кружку. Затем откусил маленький кусочек от еще горячей ячменной лепешки и с огорчением подумал, - что отъезд запланирован на сегодня, и весь энергетический заряд придется потратить на скачку в седле, а не в постели…
Впрочем, по моей оценке, количество калорий на столе так велико, что игры
Продолжая без спешки наворачивать икорку и малосол, жестом пригласил Некриссу и Карайю составить мне компанию и задал вопросы, занозой сидевшие в голове. Сначала посмотрел на жреца, кивнул на мисочки с зернистой икрой и поинтересовался.
– Как вы ухитряетесь вылавливать из общей кучи то, что требуется?
– жрец повернулся боком и махнул рукой в сторону водопада.
– Рядом с падающей водой есть мелководье. Через него проходят почти все рыбы, идущие на подъем. Затем они поворачивают. А после этого - или остаются на яме и спускаются обратно, или уходят в болотную притоку - мы называем ее Колса. Если встать на камень рядом с мелководьем с острогой, то меньше, чем через одну клепсидру, мимо пройдет рыба всех видов и размеров. Если глаз наметан и способен отличить ялового осетра от икряного, то нужна лишь крепкая рука и верный глаз.
– Я кивнул, черпанул ложкой белужьей икорки и обратился к Карайе.
– Что такое праздник Вороного коня?
– жрица с хитринкой посмотрела на меня и начала рассказ.
– Праздник Вороного коня - общий праздник всей Степи. В это время заканчиваются войны и на Черную горку приезжают все племена: барахи, свитяги, талахи, крепсы, алиманы. Черная горка священное место всего степного народа и находится недалеко от Таши, но на левом берегу. По преданию - первый Черный был похоронен в самом старом кургане. Сегодня, на Черной горке курганов уже три.
– Я чуть было не поперхнулся. Оказывается не все так просто, но жрица не заметила моих душевных метаний и продолжала рассказ.
– Каждое племя степного народа может участвовать в празднике, если приведет Старшему брату вороного коня. Причем на вороном жеребце верхом выступает лучший воин племени - его нужно победить в бою. Если это вороная кобыла, то на ней выступает самая красивая девушка племени - ее нужно победить на кошме. По рассказам стариков, последний Черный победил ладонь воинов и две ладони девушек.
– Я подумал, - 'есть тут что-то от подвигов Геракла', но сама идея мне понравилась, и я спросил.
– Сколько может быть всего воинов и девушек?
– Если приедут все, то две ладони воинов и десять ладоней девушек.
– Я хмыкнул, подцепил ложкой из мисочки стерляжьей икорки, отправил в рот, вдумчиво прожевал, проглотил и выдал общую оценку.
– Однако!
– затем продолжил расспросы.
– Что нужно сделать, чтобы победить воина?
– Себе оружие степной воин выбирает любое. Старший брат вооружен только саблей. Саблю Посланнику Богов дарит племя, собирающее праздник… Для победы - воина требуется убить в схватке или просто завладеть его оружием.
– Так, это понятно. Ну, а с девицами что?
– Белая кошма должна быть испачкана кровью.
– Я улыбнулся и подумал.
– 'Ну, точно греческий эпос', а вслух спросил.
– Э-э, по преданию, - последний Черный победил всех?
– Нет.
– И что с ним случилось?
– Его убили. Убил предпоследний воин.
– И с ноткой злости в голосе прибавила.
– Третий курган его могила.
– Я же, в расчете на публику, вздохнул с облегчением.
– Ну, хорошо хоть убили не на кошме.
– Карайя посмотрела на меня с осуждением и сообщила.
– Победитель разрезал на куски главную жрицу храма и скормил шакалам, затем изнасиловал и задушил всех послушниц.
– Я улыбнулся
– Наверно победитель был Алиман, а послушницы из Крепсов?
– Жрица с удивлением посмотрела на меня и ответила.
– Да.
– Я покивал, в целях дегустации набил рот осетровой икрой, закусил маленьким кусочком ячменной лепешки и сообщил.
– Если ты и послушницы будете кормить меня так же хорошо, как сейчас, то смерть на кошме мне не грозит. А, что касается воинов то, если их будет меньше сотни - ты и девочки спокойно доживете до глубокой старости. Возможно даже в девичестве. Я обещаю!
– Жрица поднялась на ноги и глубоко поклонилась.
Я тоже встал, с огорчением посмотрел на мисочку с паюсной икоркой, до которой так и не дотянулся рукой, окинул взором прочие недоеденные изыски, тяжело вздохнул и направился к лошадям… Свободного места в животе уже не было даже для макового зернышка.
Часть 3. ВЕЛИКИЙ ПОХОД ВДОЛЬ КРИНО
Мы не успели отъехать от храма и километра, когда я соскочил с коня, снял саблю и оставил у себя из оружия ножи и лук со стрелами. Привязал лошадь в конце каравана, махнул рукой Атечи, чтобы ехала первой, и побежал рядом с отрядом. Слишком много сил бурлило в организме. Нужно срочно потратить, как минимум, половину запаса. Имелась и вторая причина - в груди угнездилось и, чем дальше мы отъезжали от храма, постоянно росло чувство беды.
Как только дорога пошла через кусты и перелески, сошел с тропы и побежал рядом с караваном, петляя между кустами как легавый пес. Временами, пересекая дорогу и перебегая с одной стороны тропы на другую и обратно. Через каждые три-четыре километра останавливался и, закрыв глаза, пытался внутренним зрением охватить окрестности.
Ближе к вечеру, наконец, засек первую стаю. Несколько всадников пересекали наш путь, двигаясь в сторону реки. Я догнал Атечи и тормознул движение каравана, предложив сделать короткий привал, и пропустить неизвестный отряд перед собой. Но всадники захотели приключений на свои попки, дошли до тракта, посовещались и направились по тропе нам навстречу. Ну, что ж - встретимся и поговорим. Я повесил на пояс саблю и уселся рядом с дорогой, приказав жрице - отъехать за кусты и не показываться оттуда.
Минут через пятнадцать на полянку выехали шестеро степняков. Молодые, наглые и разбойничьи рожи. Увидев меня, радостно оскалились. Один ткнул плеткой в землю, на которой остались следы копыт наших лошадей, уходившие в сторону от дороги, и счастливо засмеялся. Добыча! Караван! Я сидел, прислонившись спиной к молоденькой березке, смотрел на степную шпану и с интересом ждал продолжения.
Два степных сокола гикнули и, пришпорив лошадей, поскакали ко мне. Один вырвался вперед и на скаку начал раскручивать аркан. Я поднялся на ноги, замедлил время и, когда петля аркана почти достигла головы, шагнул в сторону. Затем подхватил волосяную веревку аркана и обмотал ее вокруг ствола дерева. Степняк, приготовившийся уже скакать обратно, волоча за собой мое беспомощное тело, скривился лицом и поднял коня на дыбы. Второй друг степей, обрадовался неудаче соратника и решил, что теперь его выход. Он пришпорил коня и обогнал своего не слишком удачливого собрата. Я сделал шаг назад, прикрывшись стволом березки.
Степной сокол резко тормознул и тоже скривил физиономию. После чего, гарцуя на месте и явно любуясь самим собой, выдал мне в лицо длинную тираду, в которой упоминались мои родители, все родственники до седьмого колена и их противоестественные отношения с домашними животными и между собой. Затем, развивая тему, он плавно перешел на страшных демонов преисподней, мифических животных и нелюдей, смачно описывая взаимоотношения между ними и мной, друг с другом, а также всеми нами вместе в одном большом свальном грехе. Окажись все это правдой, я превратился бы в пепел еще в утробе матери, потерял всякую волю к сопротивлению и не пытался бы сейчас прыжками и действиями мешать захватить себя в плен.