Гиперион восхождение

Его чешуя больше не переливалась в солнечных лучах, словно тысячи огненных глаз. Она стала тусклой, темной, похожей на черную сталь, отражающую мрачные оттенки надвигающейся грозы. Казалось, что чешуя дышит, как живой организм, и от нее исходил холод, проникающий до костей.

Из пасти дракона вырывались пламя и дым, а крылья били по воздуху, создавая мощный вихрь. Пламя было не ярко-оранжевым, а темным, почти черным, словно из глубины преисподней. Дым же был густым и тяжелым, застилающим горизонт черной пеленой. Он пах гарью и серной кислотой, проникая в ноздри и заставляя кашлять.

Сам же змий угрожающе смотрел куда-то сквозь меня. Его глаза, два ярких рубина на черной морде, были холодными и бесстрастными. В них не было ни злобы, ни жажды уничтожения, только пустота и безразличие.

Он смотрел на город, на людей, на меня, словно на муравьев, которых можно раздавить одним движением лапы. И в этом взгляде было что-то еще более ужасное, чем пламя и грохот. Это было ощущение бессилия, ощущение того, что я ничтожен перед этой мощью, что я беспомощен перед этой угрозой. И в этот момент я понял, что на меня падает тень смерти.

Город словно замер в ожидании беды. Шумящая еще недавно жизнь затихла, словно каждый звук боялся рассердить небесного монстра. На улицах было пусто, только редкие фигуры людей мелькали вдалеке. Люди бежали по улицам, кричали, молились. Их крики были полны паники, отчаяния, мольбы о спасении. Я видел, как женщины прижимали к себе детей, как мужчины сжимали в руках бесполезное сейчас оружие и артефакты, как старики падали на колени и молились всем богам, которым они знали.

Я почувствовал, как страх парализует меня. Мои руки задрожали, словно их прошиб ток. Дыхание сбилось, становилось коротким и прерывистым, словно я задыхался от нехватки воздуха. В ушах зазвенело, и я уже не слышал крики людей, не слышал рёв дракона, только свой собственный пульс, бьющийся в груди, словно молот.

В голове пронеслись все мои грехи и ошибки. Я видел перед собой все плохие дела, которые я совершил в жизни. Я чувствовал себя предателем, негодяем, недостойным того, чтобы жить. Я чувствовал себя беспомощным и бессильным перед этой мощью, перед этим ужасом. Дракон был не просто монстром, он был символом всего того, чего я боялся, всего того, что пытался забыть. Он был воплощением моих страхов, моих сомнений, моих слабостей.

Я стоял перед выбором: сдаться страху или бороться до конца. И в этот момент я понял, что у меня есть только один шанс — сражаться. Я не могу позволить страху победить.

— Знакомая шашка. — послышался голос Виктора, а следом и такой родной щелчок старенькой «ЗИППО». — Семейная реликвия? — продолжил он любопытствовать.

Виктор стоял в нескольких шагах от меня, словно не замечая огромного дракона, который активно на нас рычал, отбрасывая волны жара. В его глазах был не страх, а скорее научный интерес, словно он рассматривал не монстра, а какую-то редкую птицу в зоопарке.

— Досталась от деда, — рефлекторно отвечаю, на миг позабыв про все страхи и, собственно, дракона рядом. Шеф умел успокаивать, уж не знаю как, но он имел ауру абсолютного спокойствия. — Что будем делать с этой опасной ящерицей? — интересуюсь как бы невзначай.

— Пущу на сапоги и саквояж, — ни секунды не сомневаясь, ответил Виктор, наконец-то прикурив свою папироску из пачки Беломорканала.

Он сделал несколько неспешных затяжек, выдыхая дым в сторону дракона. Дым словно танцевал в воздухе, окружая зверя тонкой, прозрачной вуалью.

— А можно тогда и мне немного кожи на плащик? — почему-то его уверенность передалась и мне.

Я чувствовал, как страх отступает, как меня наполняет ощущение абсолютного спокойствия и лютой уверенности. Виктор умел вдохновлять и заставить людей верить в себя, даже перед лицом самой смерти. Пусть я и знаю его всего ничего, но, чёрт возьми, как же эта «мелочь» меня подкупает.

— Добро, — ответил шеф, вновь жадно затягиваясь и выдыхая дым прямо в распахнутую пасть дракона.

Дракон замер, словно ошеломленный от такой несусветной наглости. Из его пасти вырвался не рёв, а какой-то странно шипящий звук. Его глаза были уже не бесстрастными, а по крайней испуганными. И в этот момент я понял, что мы не просто стояли перед монстром, а перед существом, которое боится чего-то еще более ужасного, чем он сам. И это заставляет как минимум немного задуматься, а как максимум — стараться не косячить перед шефом.

Глава 12

Магия слов — это искусство, как умение применять мат.

***

— И было слово, и слово это — смерть! — властно произнёс Виктор с пылающими от магической силы глазами, делая очередную затяжку.

Его голос звучал твердо и неумолимо, как механизм часов. Дыхание, с которым он произнес эти слова, казалось, вырвалось из его груди с такой силой, что подняло столб дыма над драконом, и на миг Виктора стала не видно в этом густом смоге.

— Отдай же жизнь взамен... — прошептал Виктор, его слова были едва слышны на фоне грохота драконьего рева, который пронесся по улицам Данцига. Папироса тут же обуглилась до самых пальцев, и затем он щедро выдохнул огромное облако дыма, что тут же поглотило дракона.

Но Виктор не остановился на этом. И на кончиках его пальцев тут же заискрилась молния, яркая и неистовая, как взрыв сверхновой звезды. Она с ревом сорвалась с пальцев Виктора и устремилась к дракону, поглощая его в себя. Затем молния, словно комета, устремилась к небу, прорезая черный дым, создавая вихрь, который вмиг унёсся в портал.

Портал выглядел нестабильным, из него прорывалась темная энергия, но Виктор не сдавался. Он вцепился в него своей магией с нечеловеческой силой, словно хотел вырвать из небытия саму суть дракона. А затем портал с хлопком закрылся, оставив за собой лишь струйки дыма и мерцающую тишину. Дракон же безмятежно лежит на земле, его тело дергается в конвульсиях, а из пасти вырываются последние хрипы.

Виктор, окруженный остатками дракона, словно стоял на погребальном костре. Его глаза, еще недавно горевшие от магической силы, теперь были затуманены равнодушием и неким отстраненным оттенком печали. Он лишь задумчиво остановился перед огромным скелетом дракона. Тот лежал на земле, окруженный туманом от догоревшей папиросы и пеплом от собственной чешуи. В огромном тенистом пространстве остался только он и этот скелет, символ недавней битвы и неумолимой силы ликвидатора. Виктор посмотрел на огромный череп дракона, из которого еще недавно выглядывали направленные, полные ярости глаза. Теперь там остались только пустые глазницы, в которых отражались лишь тусклые отблески света. Чешуя дракона осыпалась с него пылью, как старые обои со стен умирающего дома. Она легла тонким слоем на землю, словно последний поцелуй жизни.

Кости дракона, бывшие непоколебимой опорой его могущества, сейчас стали хрупкими, как стекло. Они раскрошились под взглядом Виктора, словно были сделаны из песка. Их осколки разлетелись по земле, оставив за собой только пустоту и хрупкий шёпот прошедшей мощи. Виктор провел рукой по кости дракона, и она рассыпалась в пыль под его пальцами. Он улыбнулся, горькая улыбка с оттенком печали окрасила его губы. «Смерть все равняет», — прошептал он, словно говоря с самим собой или же каким-то иным неведомым собеседником.