Гиперпанк Безза… Книга третья

– На пути к «Платформе» лежат кварталы «Уныния» и «Затрапезности». – Очерчивая на карте квадратуру этих кварталов, говорит Аидыч. – Здесь особых проблем и сложностей не должно возникнуть. Но сами понимаете, что так бывает только в теории. Тогда как на практике всё всегда происходит со своими отклонениями и не всегда в лучшую сторону. Так что не мне вас учить об осторожности и бдительности. Энтузиазм в сторону расслабления никогда к ничему хорошему не приводит. Лучше лишний раз перебдеть, чем недобдеть. – Что и говорить, а Аидыч всегда прям и лаконичен, и умеет найти точные формулировки для поднятия дисциплины в своём отделении. – На что обратить особое внимание. Так это на основной контрагент и контингент этой социальной среды. На цензоров и рецензентов. Кто собой задаёт тон и определяет собой местную культуры жизни и коммуникации. При этом они действуют не напрямую, а всегда исподтишка. Чем и опасны в первую очередь. И ты их в лицо никогда не опознаешь.

– И как их распознать? – не сдержался новичок, задав вопрос.

– Как распознать? – повторил за новичком вопрос Аидыч, задумчиво посмотрев сквозь новичка.

– Что же всё-таки есть эта «Платформа»? – задался вопрос Умник, следуя по не слишком людной улице городского квартала в паре с Пруфом, собой замыкая их разведывательную группу, разбитую по парам. И хотя у Умника, как у новичка, одновременно имелось право задавать здесь вопросы чаще чем другие и это следовало делать, и в тоже время этого права у него не было в некоторых случаях, как, например, в случае вот такого его распределения, где его записали в напарники к Пруфу, – а он быть может хотел бы для себя видеть в напарниках с Вишенкой, – он всё-таки на этот счёт не задавал вообще никаких вопросов, а вот по деталям предстоящей операции он не мог смолчать. Что он и принялся делать, как только они оказались здесь, в пределах дислокации проведения операции.

И как только Умник, немного и как-то для себя неожиданно задремавший, был одёрнут от себя задремавшего Пруфом, то он от такой неожиданности и от того, что он ещё новичок и для него все эти переходы из одной реальности в другую, а тем более, если этот переход делается из одной ирреальности в пространство неотчётливого определения и размерности, где реальное переплетено с ирреальностью, не то что в новинку, а они, эти переходы, для его разума представляют загадку разума, немедленно и рефлекторно задался вопросом: «Как я здесь оказался?». И не ожидая ответа от усмехающегося Пруфа, тут же принимается крутить головой по сторонам, пытаясь осознать и ощупать своим взглядом окружающий мир, его реализуемость и реальность.

А вокруг всё обычно и ничего нет из того, чтобы выдало этот мир за нечто такое, что прорисовано в беспокойных умах архитекторов и создателей игровых вселенных. Что всё равно вызывает неустройства в голове Умника, человека, отравленного цивилизацией, и всё подвергающего сомнению своей не верой и может быть даже безверием. Это только человек из заскорузлого прошлого, когда из цивилизации у него было только удобство во дворе, подвергал мир осмыслению и сомнению через веру в него и его творение единым разумом, сконцентрированном в одном творческом Абсолюте (как можно понять, то это взгляд современника на нарративы прошлого), а сейчас человек поднялся на куда как высокий уровень своего значения, и он осознал, что сам в праве определять, чему верить, а во что нет. И ему теперь не нужны все эти ухищрения разума, ищущего для себя защиты на стороне, в виде того же бога, а он сам себя способен защитить от чего угодно.

Вот Умник и не принимает на веру что видит. И от него вслед звучит следующий вопрос. – Где это мы?

А Пруф не спешит развеивать все эти его сомнения в себе естественно, – человек, как представитель высшего порядка живого, сам источник всех своих разумений и сомнений в том числе, как производных от его разума, – отлично понимая, что заставляет так дёргаться Умника.

Во-первых, то, что он новичок и ему все эти переходы из одной реальности в другую в новинку, а во-вторых, его это забавляет. И пускай Умник сам ответит на свои вопросы, это для него будет бесценный опыт и пойдёт в будущем впрок. А его задачей является всё происходящее с новичком держать под контролем и не дать ему слишком далеко зайти в дебри и буреломы своего разума. Который обязательно собьётся на этом несодержательном в плане разума пути и не всегда логической мысли.

– На месте. – Даёт ничего для Умника незначащий ответ Пруф. И Умник округлённым глазами смотрит на Пруфа, явно за дурачка его тут считающего, и требовательно так с него спрашивает. – На каком месте?

А Пруф хоть и человек мягкий, всё же он никому не позволит разговаривать с собой таким настойчивым тоном. – А это уж тебе надо знать. На каком ты месте. И на своём ли? – А вот эта проскользнувшая в ответе Пруфа категоричность, слегка остудила пыл Умника. И он даже пошёл на попятную, заявив. – Да так всё неожиданно произошло, вот я и кипишую.

– Понимаю. – Говорит Пруф, вынимая из кармана куртки маленький фонарик, и раз, одной рукой хватает за голову Умника, а другой направляет свет фонарика в глаза Умника, в момент затемняя для него всё внешнее пространство. Вслед за чем в голове Умника происходит полная неразбериха и распорядок в такой пространственной темноте, со своим головокружением. И он даже не отдаёт себе отчёта, когда он выходит из этого состояния собственной турбулентности, вдруг опять себя обнаружив стоящим у стены дома, прикрывая ладонью руки свои глаза от яркого солнечного света. После чего он фокусирует свой взгляд перед собой и замечает тут же стоящего и всё также ухмыляющегося в его сторону Пруфа.

Но на этот раз Умник так резко не рефлексирует в его сторону вопросами, а он охватывает своим взглядом окружающую Пруфа реальность и только теперь спрашивает. – Чего ржёшь?

– Чтобы тебя подбодрить. – Отвечает Пруф.

– Понятно. – Говорит Умник, отходя от стены на шаг. При этом он очень внимателен к Пруфу и боковым сторонам. – А где все остальные? – задаётся вопросом Умник, не заметив рядом никого из их группы.

– Рассредоточились. – Говорит Пруф. И видимо, отлично понимая, чем в первые минуты своего перехода в другую степень реальности живут новички, решает провести для Умника краткий ликбез того, что его помимо уже ему объясненного будет здесь ждать. – Реальность тут такова, что придётся работать не только по отдельным группам, но и по своим секторам. Связь будем держать через геолокационный прибор в твоём ухе. – Постучав себе по уху, Пруф указал Умнику на то, что он и не заметил в себе, а может быть просто забыл при переходе.

И Умник подтягивает правую руку к своему уху и в самом деле там обнаруживает вставленный гаджет. А Пруф на этом моменте подлавливает Умника тем, что он, нажав на контакт на пальцах своей руки, говорит. – Парни, скажите доброе утро нашему Умнику. Он, кажется, пришёл в себя и готов присоединиться к нам.

И не успевает Умник сообразить, к кому это сейчас обращался Пруф, как в его ухе зазвучали приветственные и насмешливо-ироничные голоса людей из их отделения. – Как дела, Умник?! – бодряще пробасил Крименций.

– Привет, сукин сын. – Как всегда язвителен Синтаксис.

– Давай, приходи в себя. Ты всем нам нужен. – Очень обнадёживающа Вишенка.

– Что за разговоры в эфире. Забыли, что сейчас соблюдаем режим тишины. – Пресекает все эти разговоры Аидыч. Всё же от себя добавивший для Умника созидательное слово. – А ты, Умник, давай уж включайся в работу.

– Включаюсь. – Мгновенно отреагировал Умник. Но он вряд ли был услышан, так как отвечал просто в воздух, без нажатия специального контакта в перчатках пальцев его рук.

Но это не столь важно, когда он и в самом деле готов, и ждёт от Пруфа указаний на дальнейшее движение. Пруф же, окинув взглядом Умника, убеждается в его готовности, и вводит его в курс того, о чём он видно забыл при переходе. Что с новичками сплошь и рядом бывает, они всегда излишне за себя волнуются, держась своими мыслями за свои пока что сухие штаны, чем за то, что им реально нужно. И уж одно то, что Умник вышел сухим из той турбулентности мысли, в которую впадает человек при переходе из одной осознанной реальности в другую, где грань между ними и человек с огромным опытом переходов не всегда найдёт и знает, – и если эта грань большой вопрос к человеческому разуму, – довольно не плохо, и можно надеется на то, что он и в дальнейшем, при встрече с куда как большей угрозой для своего рассудка, не свернёт с прямого, логического пути и останется собой и прежним. А вот об этой деформационной составляющей людей, попавших в свои иррациональные закладки, пространственные ловушки и парадоксы когнитивной неустойчивости разума, почему-то никогда не сообщается, а только подразумевается.