Гипнотизер
Шрифт:
— На многое не рассчитывайте, — со своим меланхоличным акцентом сказал Йона. — Может оказаться, что Лиселотт Блау не имеет никакого отношения к Эве Блау.
— Ага, — сонно ответил Эрик.
Они поднялись по дорожке из плоского серо-черного сланца. В воздухе кружились маленькие круглые снежинки — как град, но снежный, не ледяной. При взгляде на большой дом снег напоминал белую фату, молочную дымку.
— Будьте осторожны, — предупредил Йона. — Этот дом может оказаться тем самым вороньим замком.
Его правильное приветливое
— Вороний замок — это дом в бывшей Югославии. Это квартира в Якобсберге, гимнастический зал в Стоксунде, светло-зеленый домик в Доротеа и бог знает что еще.
Встретив удивленный взгляд Йоны, он объяснил, не сумев удержать улыбку:
— Вороний замок — это не какой-то конкретный дом. Это термин. Пациенты из группы гипноза называли вороньим замком… место, где произошло преступление.
— Думаю, я понял, — кивнул Йона. — И где был вороний замок Эвы Блау?
— В том-то и проблема. Эва была единственной, кто не нашел свой вороний замок. Она, в отличие от остальных, никогда не описывала никаких значимых мест.
— Может быть, это здесь. — Йона указал на дом.
Широко шагая, они двинулись по сланцевой дорожке. Эрик порылся в кармане, ища коробочку с попугаем. Ему было плохо, он словно все еще не оправился от воспоминаний. Крепко потер лоб; хотелось принять таблетку, страстно хотелось, какую угодно — но именно теперь надо сохранить ясную голову. Он должен покончить с таблетками. Так больше нельзя, он не может и дальше уходить от действительности, надо найти Беньямина, пока не поздно.
Эрик нажал кнопку звонка, услышал сквозь толстую дверь густой трезвон. Он с трудом сдерживался, чтобы не выломать дверь и не ворваться внутрь, зовя Беньямина. Йона втянул руки в рукава. Вскоре дверь открыла молодая рыжая женщина в очках, с небольшими шрамиками на щеках.
— Нам нужна Лиселотт Блау, — сказал Йона.
— Это я, — полувопросительно ответила она.
Йона посмотрел на Эрика и понял, что рыжеволосая женщина — не та, которая называла себя Эвой Блау.
— Мы ищем Эву, — объяснил он.
— Эву? Какую Эву? В чем дело? — спросила женщина.
Йона показал свое удостоверение и спросил, можно ли им ненадолго войти. Женщина не хотела их впускать, и Йона попросил ее надеть куртку и выйти к ним. Через несколько минут они стояли на твердой, замерзшей лужайке. Из их ртов вырывался пар.
— Я живу одна, — сказала женщина.
— У вас большой дом.
Женщина улыбнулась узкими губами:
— Я его неплохо устроила.
— Эва Блау — ваша родственница?
— Я сказала, что не знаю никакой Эвы Блау.
Йона показал ей три фотографии Эвы, распечатанные с видеозаписи, но рыжая женщина только покачала головой.
— Посмотрите внимательнее, — серьезно попросил Йона.
— Не надо мне указывать,
что делать, — огрызнулась она.— Я не указываю, я прошу вас…
— Я плачу вам зарплату, — медленно проговорила она. — Вам платят зарплату из моих налогов.
— Будьте добры, посмотрите на фотографию еще раз.
— Я никогда не видела эту женщину.
— Это очень важно, — настаивал Эрик.
— Для вас — может быть, — ответила женщина. — Но не для меня.
— Она называет себя Эвой Блау, — продолжил Йона. — «Блау» — довольно необычная фамилия в Швеции.
Эрик вдруг заметил, что шторы на верхнем этаже шевельнулись. Он бросился к дому, услышал, как те двое что-то кричат ему вслед. Рванул дверь, пробежал через прихожую, огляделся, увидел широкую лестницу и большими шагами взлетел по ней.
— Беньямин! — позвал он и остановился.
Коридор тянулся в двух направлениях и заканчивался двумя дверями — в спальню и ванную.
— Беньямин? — тихо спросил Эрик.
Где-то скрипнул пол. Эрик услышал, как рыжеволосая женщина врывается в дом. Он попытался вспомнить, в каком окне видел шевельнувшуюся штору, и быстро пошел по коридору направо. Попытался открыть дверь спальни, но понял, что она заперта. Эрик нагнулся и заглянул в замочную скважину. В ней был ключ, но ему показалось, что он заметил темное отражение в металле.
— Откройте дверь, — громко сказал он.
Рыжая поднималась по лестнице.
— Не имеете права находиться в доме! — крикнула она.
Эрик отступил на шаг, пинком выбил дверь и вошел. В комнате пусто; большая незаправленная кровать с розовой простыней, бледно-розовое покрытие на полу, дверь платяного шкафа с дымчатым зеркалом. Камера на штативе направлена на кровать. Эрик открыл гардероб — никого; обернулся, посмотрел на тяжелые шторы, кресло, наклонился и увидел в темноте под кроватью человека: испуганные робкие глаза, худые бедра, голые ноги.
— Вылезай, — строго велел он.
Протянул руку, ухватил лодыжку и вытащил голого подростка. Мальчик пытался что-то объяснить, он быстро и многословно говорил Эрику что-то на языке, звучавшем как арабский, и одновременно натягивал джинсы. Одеяло на кровати зашевелилось, из-под него выглянул второй мальчик; он жестко приказал товарищу замолчать. В дверях стояла рыжеволосая; она дрожащим голосом повторяла, чтобы он оставил в покое ее друзей.
— Несовершеннолетние? — спросил Эрик.
— Вон из моего дома, — с яростью проговорила женщина.
Второй мальчик завернулся в одеяло. Он вынул сигарету и с улыбкой посмотрел на Эрика.
— Вон! — завопила Лиселотт Блау.
Эрик прошел по коридору и спустился по лестнице. Женщина следовала за ним, хрипло крича, чтобы он убирался ко всем чертям. Эрик вышел из дома и пошел по сланцевым плиткам. Йона ждал на подъездной дорожке; пистолет он прижал к себе, чтобы не было видно. Женщина остановилась в дверях.