Гирум

* * *

— Ну, какие предложения на этот раз? — спросил Рогожин, изучая закрытые ворота.

— Жахнуть по воротам и внутрь, — краешком губ улыбнулся Смолин. — А если серьезно, то стража не выглядит особо бдительной, да и сигнализация на стенах какая-то несерьезная. Такую обойти с закрытыми глазами можно.

— Угу, особенно тебе, который и так глаза постоянно закрывает, — улыбнулся в ответ Рогожин.

Задуматься было над чем. Формально, любое поселение, находящийся на территории какого-либо баронства и носящее статус вольного города, дарованного торийским королем, не имело сюзерена и платило налоги только короне, а потому находилось под защитой непосредственно короля и являлось неприкосновенной для баронов территорией. Такое положение вещей полностью устаивало королевского казначея, который получал с подобного поселения больше налогов, чем со среднего баронства. Конечно, самим баронам вовсе не улыбалось иметь на своей территории неподконтрольные источники доходов, имеющих собственную стражу, нередко вооруженную и обученную ничуть не хуже самих баронских дружин, зато, пока в Ариолу поступали налоги с таких городов, сборщики налогов обращали меньше внимания на них самих. Да и от собственных излишне свободолюбивых пейзан легче избавляться, ведь, как известно, из города выдачи нет. Главное, самому клювом не щелкать, дабы все не разбежались, а те, кто работать не хочет, и так будет отлынивать. Потому муниципалитеты по всему баронскому Редзиллу жили более-менее спокойно. Но, как известно, крепко спит лишь тот, у кого ворота на запоре, а потому любой город мог, в случае необходимости защитить себя. Да и столичная канцелярия давала городские грамоты не всем подряд, а только тем, кто уже и сам мог отбиться от баронской дружины, но кто не желал сражаться с королевскими войсками. А потому чаще всего, город еще перед тем как в муниципалитете появлялась жалованная грамота, уже имел прочные стены, крепкие ворота и бдительную стражу. Да и после получения заветной грамоты зевать не стоило: грамота грамотой, но если город на копье возьмут, никакая грамота не поможет, больно уж добыча богатая.

А потому и Ворток был обнесен довольно высокой, по оценкам электронного бинокля почти десятиметровой стеной, а крепкие на вид ворота были уже закрыты.

— Ну, какие предложения на этот раз? — спросил Рогожин, изучая закрытые ворота.

— Можно тут заночевать, а уж с утреца пройти через ворота, а можно и прямо сейчас жахнуть по воротам и внутрь, — краешком губ улыбнулся Смолин. — А если серьезно, то стража не выглядит особо бдительной, да и сигнализация на стенах, конечно, запутанная, но какая-то несерьезная. Такую обойти с закрытыми глазами можно.

— Насчет жахнуть, это ты, конечно, загнул, — ответил в ответ Рогожин, — но и ночевать тут не хочется. Как думаешь, можно будет внутри найти где переночевать?

— Веришь, нет, я там ни разу не был, — тихонько возмутился Смолин, — проверять тоже не особо хочется.

— Ладно, — принял решение Рогожин, — идем внутрь, там тихонько вламываемся в какой-нибудь домик попроще, а дальше или в местный магазин, или в путь.

— Может, обойдемся без вламываемся? — помрачнел Смолин. — А то ведь потом придется свидетелей не оставлять.

Виктор призадумался: им следовало торопиться со смешиванием с толпой и легализацией, но и привлекать лишнее внимание к себе не стоило. А в том, что лишние трупы привлекут к ним внимание, он даже не сомневался.

— Как думаешь, тут преступность есть? — спросил он у Александра.

— Ну, кому-то же вез Квил погремушки, явно нелегально вез, кстати. Хотя, уверен, до нашей им далеко, — ответил тот, поняв мысль. — Можем, в принципе, к этому хмырю, который очередной посредник, в таверну заявиться, мол, мы вместо Квила, но, опять же, в таком виде не появишься. Или опять всех свидетелей мочить. А рассчитывать, что к специально к нашему приезду на улицу гопники выйдут, я бы не стал.

После недолгого обсуждения пришли к решению: проникать в город, тихонько, не будя хозяев, обокрасть домишко на окраине, и либо найти место переночевать в городе, либо перелазить обратно за стену и с утра в обновке входить в город легально.

Через несколько минут две тени бесшумно спускались к замшелым стенам Вортока, сложенными из грубого камня. Охрана и в самом деле не блистала, так как ночные хищники давно уже баловали город напоминаниями о себе, все уже свыклись с близким соседством с Дикими землями, и мало кто пугался его, а против возможного ночного вторжения стояла сигнализация, за которую муниципалитет в свое время выложил неплохому столичному магу немало золотых монет. К тому же, независимость независимостью, но мэр никогда не забывал про день рождения барона Эрского, на земле которого располагался город, да и в другие праздники тоже присылал дорогие подарки, что сильно укрепляло добрососедские отношения. А потому и стены тоже совсем не были похожи на бастионы, как у некоторых не особо дальновидных. По этой причине, даже дилетант Смолин безо всяких проблем преодолел эту весьма относительную преграду, не говоря уж о профи Рогожине. Конечно, оба страховали себя магией, не без оснований полагая, что общий фон скроет их весьма слабые усилия.

Сигнализация, поставленная оберегать город, довольно сильно фонила, и, на взыскательный взгляд Смолина, привыкшего к куда более тонким способам контроля над магами, имела очень много серьезных недостатков, а потому и преодолеть ее ничего не стояло. Спуск со стены так же прошел без осложнений, и два товарища, наконец, добрались до своей первичной цели. Справедливо рассудив, что в мелком пятидесятитысячном городишке им долго прятаться не получится, они решили переждать в нем ровно столько, сколько может потребоваться для определения дальнейшего маршрута, вживания в новую роль, и, самое главное, поиске информации о порталах в другие миры.

* * *

Город спал, погрузившись во мрак. Лишь в редких окнах горел тусклый свет свечей. Узенькие улицы старого города, помнившие прошлое куда лучше населявших его людей, игрались тенями от редких источников света, рассказывая стороннему наблюдателю некоторые из историй Вортока. Они могли бы рассказать многое о праздниках и похоронах, о победных маршах и кровавых штурмах, о свадьбах и скандалах, но к чему рассказывать все это глупым и маложивущим смертным, которым все равно нет никакого дела до мертвого камня, которые торопятся прожить свою жизнь? Вот еще двое куда-то спешат, легкими, беззвучными тенями проносясь по запутанным улочкам, явно стараясь избегать редких прохожих и стражи. Ну и пусть себе бегут. Город, выдержавший не одну осаду, переживший не один штурм, видевший множество баронов переживет и не такое отношение к себе… Это ведь осажденные и штурмующие, горожане и бароны не пережили его, а он будет стоять еще долго.

* * *

— Судя по габаритам, этот ничего, — прошептала одна из теней на неизвестном никому в этом мире языке. Впрочем, весь дальнейший диалог шел на мыслеречи, а потому совершенно бесшумно.

— Годятся. Снимай запор. Отлично. Черт возьми, как они живут в такой духоте!?

— Да уж, ладно мы здесь не задерживаемся. Как думаешь, они сильно удивляться?

— Главное, чтобы не проснулись, — понеслась мысль, мигом испортившая Смолину настроение.

— Не куксись, все взял?

— Ага, уходим.

* * *

— Кстати, — сказал Смолин, когда они готовились к, как они надеялись, последнему привалу под открытым небом, — нам что-то надо делать с сигнализацией.

— То есть, — не понял Рогожин, — все же нормально было.

— Нет, я имею в виду ту, которая стоит на самих воротах. Я заметил, когда мы мимо них проходили, что там стоит что-то вроде детектора М-излучения. Он среагирует на слишком значительные отклонения.

— То есть, на нас?

— Да. Не зря же Золеев не хотел нас просто убить. Ему нужны были, помимо всего прочего, еще и генераторы М-излучения. Ведь мы потребляем не весь спектр, а лишь часть его, остальное излучается обратно, и напряженность поля куда выше, чем стандартная. Тут, похоже, действует подобная проверка на излучение…

— Но мы же скрыли наши… ауры, ты прав. Нас не просекут по ним, поймут по излучению. Что предлагаешь?

— Ауры тоже надо скрыть, все же, именно они являются главным источников излучения. Я смогу закрыть свою до порога чувствительно их детектора. Погоди минутку, — и Рогожин, внимательно наблюдая за Смолиным в М-спектре, убедился, что тусклые синие и фиолетовые линии каналов сменили свой цвет на серый с вкраплениями белого.

— Ну, — сказал, тяжело дыша, Смолин, — вот примерно так. Черт, устал-то как! Сможешь?

— Попробую, — с сомнением произнес Виктор. Но спустя полчаса усилий он добился лишь некоторого обесцвечивания своих синих каналов, да смены цвета части из них в фиолетовый.

— Нет, — покачал головой Александр, — так мы спалимся, как пить дать. Гхм, попробуй это, — протянул он ему давно позабытую пластинку.

— Дмитрий Алексеев, — прочитал он выгравированную на ней надпись. — Интересный тебе подарок сделал товарищ Алексеев, видимо, прощальный? — усмехнулся он.