Гитлер и РСХА

По мере достижения все новых успехов национал-социалистами, их политические противники – социал-демократы и коммунисты, занимавшие как в правительстве Германии, так и в исполнительных органах власти немецких земель важнейшие государственные посты, искали возможность нанести удар по Гитлеру и НСДАП.

В конце ноября в распоряжении социал-демократического правительства в Гессене оказались документы, раскрывающие «ужасные» планы местных национал-социалистов – так называемые, «боксгеймские документы». В них содержался план выступления НСДАП и ее штурмовых отрядов в случае поднятия коммунистами восстания. Власть в случае подобного выступления левых должна была быть захвачена СА, все частные доходы подлежали конфискации, население должно было получать общественное питание централизованно, для чего всю сельскохозяйственную продукцию так же предполагалось изымать. За сопротивление любым предпринимаемым в случае прихода к власти национал-социалистами мерам провинившийся подлежал суровым наказаниям – расстрел среди них упоминался чрезвычайно часто.

Гитлер и мюнхенское руководство партии не отрицали подлинность добытых социал-демократами документов, но ссылались на то, что данный план являлся лишь частной инициативой конкретных людей и ни к НСДАП в целом, ни к ее лидеру отношения не имеет.

Новые разоблачительные материалы, добытые полицией, появились в распоряжении прусского министра внутренних дел Карла Зеверинга спустя несколько месяцев после обнародования «боксгеймских документов». Во время одного из обысков в руки к властям попали планы крупных выступлений штурмовиков. В них предусматривалось окружение Берлина. Кроме того, стало известно, что в день первого избирательного тура президентских выборов 1932 года штурмовики СА были собраны в своих казармах. Рем, впрочем, сумел объяснить подобное решение желанием в столь значимый день во избежание каких-либо эксцессов убрать штурмовиков с улиц. Власть однако, которую СА открыто провозглашали своим врагом, хоть и приняла подобную версию, осталась убежденной, что опасные приготовления со стороны штурмовиков НСДАП имели место.

Не добавили популярности обнародованные данные о подозрительных действиях штурмовиков и у президента Германии Гинденбурга, игравшего главную роль в политической жизни страны.

Во второй половине 1932 – первых месяцах 1933 года продолжалась борьба за пост канцлера между главными политическими силами страны. 6 ноября 1932 года по всей Германии вновь прошли выборы в рейхстаг, в ходе которых национал-социалисты потеряли значительное количество своих мандатов. Общее количество депутатов от НСДАП и дружественных им партий теперь даже теоретически не были в состоянии сформировать правительство.

Позиции Гитлера стали столь шаткими, что канцлер Германии Франц фон Папен, активно действовавший против национал-социалистов, ушел 17 ноября в отставку и совместно с президентом Гинденбургом, предложил занять этот пост лидеру НСДАП, чтобы на примере очевидной неудачи будущего фюрера показать стране и всему миру, чего же он на самом деле стоит. В будущем Папен, разумеется, намеревался вернуться в канцлерское кресло – после 6 ноября количество поддерживающих его депутатов рейхстага сильно возросло, поэтому такой план был абсолютно реальным. Не обладающему большинством в парламенте Гитлеру предстояло сформировать, по сути, коалиционное правительство с привлечением на свою сторону в том числе и политических противников. Решением здесь для него мог бы стать роспуск рейхстага и новые выборы, которые на фоне назначения Гитлера по воле Гинденбурга канцлером серьезно добавили бы голосов национал-социалистам, и те вполне могли бы вернуть себе большинство в Рейхстаге, а там и сформировать свой и только свой кабинет министров. Но президент ответил отказом, и Гитлеру в результате пришлось отказаться от предложенной ему канцлерской должности.

Впрочем, занять ее повторно Папену не удалось. Канцлером стал бывший в его кабинете министром рейхсвера Курт фон Шлейхер, придерживавшийся националистических взглядов, но в другой, не совпадавшей с национал-социалистами, редакции. Поэтому понимания со стороны НСДАП и Гитлера он не нашел. Начало 1933 года Германия встретила в напряжении, несколько предыдущих месяцев страну в политическом плане, во многом из-за деятельности тех же национал-социалистов, лихорадило.

В переговорах между Шлейхером и Папеном последний предлагал действующему канцлеру для некоторого умиротворения НСДАП и успокоения ситуации отдать свой пост, с согласия Гинденбурга, опять же Гитлеру, но серьезно ограничив количество национал-социалистов в новом правительстве. Ключевые министерские посты, в том числе и руководителей силовых ведомств, должны были получить умеренные националисты и приверженцы самого Папена. Он же должен был стать вице-канцлером. Шлейхер вынашивал свой план, предусматривающий арест Папена и Гитлера – такой небольшой переворот. Но о намерении действующего канцлера стало известно общественности. Гинденбург, которого по слухам военные собирались отстранить от власти, был крайне недоволен, поэтому, когда 30 января 1933 года к нему пришли оба несостоявшихся арестанта и заявили о достигнутом ими на фоне информации о готовившемся перевороте соглашении, согласился на схему: Гитлер – канцлер, Папен – вице-канцлер. Лидер национал-социалистов пошел на сотрудничество лишь при условии роспуска рейхстага и проведения новых выборов, на которых надеялся упрочить в парламенте позиции НСДАП. Он же дал Папену и Гинденбургу честное слово, что вне зависимости от итогов выборов и успеха его партии будет сформировано правительство, в котором его сторонники окажутся в меньшинстве. В тот же день президент объявил о назначении Гитлера на пост рейхсканцлера. Определил он и дату новых выборов в Рейхстаг – 5 марта. Но до этого дня немецкий народ в целом, и противников НСДАП в частности ждало очень и очень много интересных событий!

Часть II Первые шаги

Победа! Первые шаги к полицейскому государству

Будучи провозглашенным канцлером Гитлер, тем не менее, был в политическом отношении еще крайне слаб. Папен и его союзники, консервативные силы и рейхсвер, на который сохранил свое влияние Шлейхер, играли в новом правительстве страны и крупнейшей немецкой земли – Пруссии, главные роли. Февраль 1933 года ознаменовался укреплением Гитлером своей власти. Борьба велась им в двух направлениях. Развернув широкую пропаганду, в которой ключевое место занимал тезис о Гитлере-канцлере и его, таким образом, победе, НСДАП стремилось завоевать как можно больше новых сторонников – избирателей. С другой стороны, национал-социалисты начали масштабную кампанию по устранению своих политических противников, начиная с коммунистов и заканчивая умеренными националистами.

Согласно договоренностям между Папеном, Гинденбургом и Гитлером пост главы прусского министерства внутренних дел достался старому соратнику будущего фюрера и активному национал-социалисту Герману Герингу, который незамедлительно ввел в свое ведомство так называемых «почетных комиссаров» из числа наиболее рьяных и заслуженных членов НСДАП. По Пруссии прошла череда отставок и новых назначений. Увольнялись со своих постов или отправлялись в длительные отпуска многие крупные чиновники прусского МВД. На их должности назначались опять же национал-социалисты. Отстранялись даже весьма стойкие приверженцы националистических взглядов, не бывшие, однако, членами НСДАП. За несколько недель, прошедших с 30 января до 5 марта, в Пруссии было замещено таким образом около полутора тысяч полицейских чиновников. В результате Геринг и национал-социалисты невероятно сильно укрепились в крупнейшей и важнейшей немецкой земле, на территории которой располагалась и столица государства.

Все это происходило на фоне изданного президентом Гинденбургом уже 4 февраля чрезвычайного декрета «В защиту германского народа», не просто ограничивающего права граждан, но практически их нивелирующего. О планируемых политических собраниях их организаторы были обязаны сообщить полиции не менее чем за двое суток до проведения. Отныне власти имели право запрещать по своему усмотрению любые собрания под открытым небом (может прийти значительное количество людей). Впрочем, если подобное мероприятие должно было проходить в закрытом помещении и сроки подачи уведомления соблюдались, власти все равно могли его запретить, если «считали», что существует угроза общественному спокойствию. Уже проходящее собрание распускалось, если на нем произносились слова, оскорблявшие высших государственных чиновников (причем сделать это мог рядовой участник такого мероприятия или провокатор). По декрету, любую газету теперь можно было закрыть, если она «возбуждала» к неповиновению властям или помещала ложные сведения, что случается периодически всегда и во всех странах и часто не по вине самих печатных изданий. Декрет, по сути, стал первым из целого ряда мощнейших инструментов, с помощью которых Геринг и его министерство, а далее и весь полицейских аппарат Германии, возглавляемой национал-социалистами, осуществляли свои карательные и репрессивные функции.

Пока же министр внутренних дел Пруссии получил возможность произвольно, по своему единоличному решению запрещать любую газету политических противников и распускать любое их собрание. Широчайший простор для творчества в преддверии грядущих выборов! Впрочем, тогда суд еще работал: до 5 марта полиция дважды запрещала центральный орган социал-демократической партии «Форвертс» и судьи дважды его вновь разрешали. Работы у судов тогда было предостаточно.

Под прикрытием Геринга и его ведомства штурмовики при полной безнаказанности развернули на улицах городов широкомасштабные боевые действий против политических противников НСДАП. Срывались все собрания независимо от их политической окраски. Этим, однако, дело не ограничивалось. С конца января до начала марта штурмовиками только по официальным данным был убит 51 человек. Гитлер под нажимом Папена и Гинденбурга был вынужден обратиться к своим «солдатам», призывая их к порядку, к противодействию конкретно коммунистам и в менее яростной форме. Подобных обращений было выпущено главой НСДАП несколько десятков. Призывы Гитлера к насилию и спокойствию сменяли друг друга с невероятной быстротой.

Геринг со своей стороны издал 17 февраля приказ о применении полицией оружия, гласивший, что стражи порядка не должны ни при каких обстоятельствах в ходе любого конфликта штурмовиков с их политическими противниками занимать враждебную первым позицию. Глава прусского МВД в том же документе обязывал полицейских оказывать национал-социалистам всестороннее содействие, а против «враждебных государству организаций» идти на крайние меры: «Полицейским чиновникам, которые при исполнении своих обязанностей пустят в ход оружие, я окажу покровительство, независимо от последствий его применения. Напротив, всякий, кто проявит ложное мягкосердечие, должен ждать наказания по службе. Всякий чиновник всегда должен помнить, что непринятые меры – больший проступок, чем допущенная ошибка при их проведении».

Все это было прологом к созданию одной из крупнейших национал-социалистических спецслужб – «гестапо». Уже тогда, по первым шагам, можно было составить представление о тех методах, которыми будет действовать в будущем Гитлер и его последователи. Включали они в себя такие инструменты, как подтасовка фактов и прямой обман.

24 февраля полиция ворвалась в дом, где располагалась штаб-квартира немецкой коммунистической партии (дом имени Карла Либкнехта). Само руководство коммунистов к тому моменту уже давно оставило здание, вынеся или уничтожив все компрометирующие документы, если такие вообще когда-то существовали. Национал-социалисты, однако, считали крайне необходимым, чтобы там были найдены бумаги, говорящие о подготовке левыми восстания. Начальником берлинской полиции был в то время Мельхер, ставленник Папена. Вице-канцлер был резко против его ухода и назначения на эту должность кого-то из национал-социалистов, на чем настаивали Геринг и Геббельс. Но под нажимом был вынужден уступить. От кандидатуры руководителя берлинских штурмовиков Хельдерфа отказались сразу. После долгих споров эту должность занял адмирал фон Левецов, хоть и вступивший не так давно в НСДАП, но сохранивший все же связь с кругами умеренных националистов. В результате у последователей Гитлера появилась, наконец, возможность подбросить в коммунистическую штаб-квартиру необходимые «изобличительные» документы.