Гладиатор

В зале ожидания Н-ского вокзала было душно. Многочисленные людские голоса сливались в неразборчивый гул. С трудом разыскав свободное место, Алексей Рюмин прикрыл глаза и попытался уснуть, но мешал слипшийся от голода, ноющий желудок, а в карманах не было ни рубля, впрочем, как и документов. Бомж – человек без определенного места жительства.

Социологическое определение – «индивид, выбитый из сетки ролевых отношений». Всеми презираемое, отверженное существо. Заметят менты на улице мертвого плохо одетого человека, приглядятся, сморщат в отвращении физиономии да скажут: «Бомжара подох, сволочь! На нашем участке! Возись теперь с ним! Давайте-ка, пока никто не видит, оттащим его на соседний».

На соседнем аналогичная картина. Тут тоже постараются сбагрить мертвеца. И при жизни он никому не был нужен, а уж после смерти тем паче. Бомжи бывают разные, и далеко не всегда это спившиеся, утратившие человеческий облик субъекты. В наше время бурного роста демократии (принимающей подчас довольно причудливые формы), дикого рынка и всеобщего суверенитета прослойка бомжей выросла до невероятных размеров за счет жертв квартирной приватизации, многочисленных беженцев из ставших независимыми союзных республик (а по сути, провинции загубленной в начале века великой Российской империи) и так далее и тому подобное.

Алексей не относился к «коренным», спившимся бомжам. Он... Впрочем, какая разница! Пусть читатель придумает историю его падения сам. Скажу лишь одно: Рюмин почти не брал в рот спиртного и несколько месяцев назад даже представить не мог, в каком отчаянном положении окажется. Алексей был двадцатипятилетним высоким, широкоплечим, хорошо сложенным парнем с приятным лицом, голубыми глазами и темно-каштановыми волосами. Правда, за последнее время мышцы опали от постоянного недоедания; лицо заросло неряшливой щетиной, давно не стриженные, немытые волосы свалялись в сальный колтун, а глаза ввалились и приобрели затравленное выражение. «Доблестные» служители закона с бомжами не церемонились. Простые обыватели смотрели с презрением, не подозревая, что когда-нибудь сами могут очутиться на «дне» жизни (за жестокосердие господь бог наказывает сурово).

Однако я отвлекся.

Итак, Алексей Рюмин пытался заснуть, но ему мешал голод. Кормился Алексей главным образом разгрузкой вагонов на товарных станциях. Платили негусто (чего церемониться со всякой швалью) и часто обманывали.

«Катись колобком, бомжара! Ха-ха-ха! Иди жалуйся в милицию». Поэтому вот уже три дня Рюмин практически ничего не ел. Теоретически существовала возможность подкрепиться остатками пищи в вокзальном буфете, но, во-первых, мешала не до конца утраченная гордость, во-вторых, даже в охоте за объедками царила жестокая конкуренция. Буфет был поделен невидимой границей между оплывшей старухой и мужиком лет тридцати-пятидесяти с разукрашенным синяками лицом и свернутым набок носом. Жадными, цепкими взорами они следили за жующими пассажирами. Едва кто-то оставлял недоеденный хлеб или недопитый пластиковый стаканчик, один из них коршуном налетал на столик и тут же поедал, допивал оставленное.

Тяжело вздохнув, Алексей открыл глаза и настороженно огляделся по сторонам, опасаясь увидеть «стражей порядка». Вчера Рюмину удалось улизнуть от одного из них, жирного, медлительного, увернуться от занесенной над головой дубинки, в отчаянии лягнуть мента ногой в коленку и, пока тот, охая, хватался руками за ушибленное место, скрыться за углом. Однако кто знает, повезет ли снова?

В течение последующих десяти минут отяжелевшая от недосыпа голова Алексея боролась с бурчащим от голода желудком, затем, когда голова начала потихоньку побеждать, прямо над ухом рявкнул грубый голос: «Эй ты, встать! Пошли со мной!»

* * *

За день до описанных событий Николай Колосов имел весьма неприятный разговор с главой «фирмы», Василием Андреевичем Завадовским. Василий Андреевич развалился в мягком кресле и испепелял Колосова ненавидящим взглядом. Съежившийся на жестком стуле, Николай чувствовал себя крайне неуютно.

– Паршивый товар поставляешь, Коля! – цедил сквозь зубы Завадовский. – Сплошные доходяги! Нет, милый мой, так дело не пойдет! Кого ты мне позавчера привез? А?! Жертву Освенцима! Ну скажи, на что годен дистрофан?! На хаш? Какой, к чертовой матери, из него боец?! Хочешь распугать нам всю клиентуру или сам на арену выйти?

Колосова прошиб холодный пот. Шеф вполне способен на такой шаг.

– Василий Андреевич! – умоляющим тоном начал он. – Помилуйте! Как среди этой швали найти Геркулеса? Они все...

– Молчи! – окрысился Завадовский. – Не буди во мне зверя! Тебе за каждого «рекрута» деньги платят, причем немалые! Ладно, – немного смягчился он, полностью насладившись созерцанием убитой физиономии Николая. – Я ж не требую готового Шварценеггера! Главное, чтоб имелся подходящий костяк, а мышцы... Ну, подкормим хмыря, малость подкачаем, подучим... Мы ведь всегда так поступаем. Вчерашний же ублюдок... Ревматизм, цирроз печени, недержание мочи...

– Василий Андреевич, клянусь, завтра в лепешку расшибусь, но приведу какого нужно, – зачастил Колосов. – Ей-ей, не вру!!!

– Хорошо, свободен, – махнул рукой Завадовский, вытащил из коробки сигару, откусил кончик и неторопливо прикурил...

* * *

– За что, начальник?! Отпусти! – взмолился Алексей, жалобно глядя на чугуннорылого здоровенного сержанта.

– Вставай и не вякай, – злобно ответил мент. – Я знаю, за что! Шагай, отребье!

Вопреки ожиданиям Рюмина сержант не повел его в привокзальное отделение, а вытолкал на улицу. Несмотря на август, было довольно свежо, и оголодавший, обессилевший Алексей затрясся в ознобе.

– Куда мы идем? – осмелился спросить он и вместо ответа получил болезненный удар резиновой дубинкой по спине.

– Погоди, сержант, не распускай руки, – вдруг услышал Рюмин спокойный, властный голос. Оглянувшись, он увидел спортивно сложенного мужчину лет тридцати с небольшим, направлявшегося в их сторону.

– Оставь парня, я его знаю, – продолжал неожиданный спаситель.

– Тогда другое дело, – на удивление быстро сдался сержант. – А я подозревал...

– Напрасно, – отрезал мужчина.

Спустя полчаса они сидели за столом в небольшой, но уютной квартирке незнакомца, который назвался Витей. Рюмин жадно поглощал пищу, урча, как дикий зверь, однако Витя делал вид, что не замечает подобного бескультурья, и лишь сочувственно покачивал головой.

– Теперь выпей за мое здоровье, – предложил он, заметив, что Алексей насытился и откинулся на спинку стула.

С этими словами Витя плеснул в рюмку из небольшой красивой бутылки.

Как мы помним, Рюмин почти не пил, но разве можно отказать выручившему тебя человеку в столь ерундовой просьбе? Алексей не задумываясь опрокинул в рот содержимое рюмки и мгновенно провалился в забытье, даже не успев осознать случившееся.

– Хороший экземпляр, широкоплечий! Шеф останется доволен, – удовлетворенно пробормотал «Витя», он же Николай Колосов, затем подошел к телефону, набрал номер и произнес в трубку короткую фразу: – Товар готов, высылайте транспорт...

Глава 2

Первым ощущением была жуткая головная боль. К ней присовокуплялись омерзительный привкус во рту, тошнота и боль в желудке. Глухо застонав, Алексей Рюмин разлепил глаза. Он лежал на деревянной кушетке в небольшой комнате с бетонным полом, неоштукатуренными кирпичными стенами и железной дверью. Под потолком горела тусклая электрическая лампочка. Память возвращалась с трудом, обрывками: вокзал... зал ожидания... Грубый милицейский рев над ухом, а потом... потом пустота!