Гладиаторы: Идущие на смерть

– На все воля господа, – спокойно ответил Давид.

Грек плюнул ему под ноги и удалился. Давид никогда не углублялся в разговоры о женщинах. И как только гладиаторы начинали хвастаться друг перед другом своими похождениями, иудей краснел, как девушка, и немедленно уходил. Этот случай с Кирном был редкостью, когда он ввязался в подобный разговор…

На следующий день три пары гладиаторов были отобраны для боев на вилле одного знатного патриция приехавшего из Рима. Это были Кирн, Юба, Давид и трое «стариков», что были в школе еще до прибытия Дакуса, и которых не продали в деревенские эргастерии.

Сам Децебал был еще в числе новичков, и считалось, что он мало обучен искусству боя. Хотя он сам себя новичком не признавал и вполне мог сражаться, но у ланисты Акциана были насчет дака свои планы.

Поэтому он остался ждать своих друзей в казарме. Еще у себя на родине Децебал слышал греческую легенду о знаменитом мореходе царе острова Итака Одиссее. О том, как этот Одиссей попал в пещеру людоеда и дал ему вина, после чего чудовище обещало в виде милости съесть его последним. Тяжело было итакийскому царю видеть, как гибнут его друзья. Вот и он, Децебал, сейчас подобен легендарному греческому герою. Ему предстояло ждать.

Но ведь Одиссей не только ждал. Он сумел обмануть людоеда и спас уцелевших друзей. Может ли он Децебал бездействовать?

И снова перед его глазами возникла надпись: «Не умирать на потеху толпе, а сражаться за свободу…»

Помпеи.

Казармы гладиаторов школы Акциана.

Рутиарий Квинт.

Рутиарий Квинт в третий раз пересчитал золотые монеты, полученные от Акциана. Отобранные им бойцы отлично выступили на вилле римского патриция Кальвия, и тот был восхищен искусством провинциальных гладиаторов.

Ланиста получил сумму вдвое большую, чем та, что была обещана первоначально, и щедро одарил своего рутиария.

«Я сегодня отлично подзаработал, – думал Квинт. – И это всего лишь начало. В будущем я получу много больше и снова попаду в Рим. Тогда некие господа сенаторы будут вынуждены вспомнить о существовании Квинта. А то сохранили мне жизнь и думают, что мы квиты? Нет, господа, не будет по-вашему! Я сделал для вас в свое время много больше. Если бы не я, Нерон тогда снял бы ваши головы с плеч. Ведь обещали, что по гроб своей жизни не забудут этой услуги».

Перед глазами рутиария встали те далекие и страшные события, когда император Нерон 25 устроил гонения на христиан, обвинив их в поджоге Рима. Горящие кресты с дико кричавшими людьми и запах горелой человеческой плоти, преследовали его в страшных снах и по сей день. Квинт не был человеком мягкотелым. И он мог, не моргнув глазом, всадить нож в своего врага, но жестоких пыток он боялся.

Некогда приближенный Нерона Тигелин 26 , префект претория 27 , любивший присутствовать на пытках и даже сам не гнушавшийся обязанностей палача, привел молодого Квинта в пыточный подвал, где пытали молодых христианок.

25

Нерон – Римский император из рода Юлиев-Клавдиев. Отличался жестокостью и безумствами. Любил выступать в театре как актер и певец.

26

Софоний Тигелин – приближенный императора Нерона. Префект претория.

27

Префект претория – командир императорской гвардии преторианцев.

– Это враги императора. И ты, как верный его слуга, должен исполнить волю божественного.

– Я готов, – пробормотал Квинт. – Но это совсем юные девочки, префект. Что они могли сделать императору?

– Они христианки, а все христиане – враги Рима.

– И что я должен делать, префект?

– Обязанности палача тебе известны?

– Палача? – побледнел юноша. – Нет. Я совсем ничего не знаю об этом деле.

Тигелина забавлял его страх.

– Ты еще не видел, как пытают девственниц?

– Девственниц запрещено подвергать пыткам по законам Рима, – тихо ответил тогда Квинт.

– Верно, – засмеялся Тигелин. – Потому мы и станем строго соблюдать закон. Перед тем как их начнут пытать, они будут лишены девственности вот этими палачами. А ты не желаешь к ним присоединиться, юноша?

– Я? – Квинт задрожал так, что это стало всем заметно и люди, окружавшие Тигелина, засмеялись.

– А разве ты предпочитаешь мальчиков? – спросил Тигелин.

Префект преторианцев взял со стола «кошачью лапу» – металлическое приспособление для сдирания кожи с осуждённого.

Квинт тогда потерял сознание, и его отливали водой…

* * *

Об этом периоде жизни Квинта здесь в Помпеях никто не знал. Он тогда был моложе и удачно начал делать карьеру при императорском дворе. При Нероне можно было легко подняться на самые высокие ступени. Достаточно было одного уместно сказанного слова об актерском даровании императора.

Но во время гонений на христиан он сплоховал из-за своего отношения к пыткам. Выдай он тогда тех знатных господ префекту претория Тигелину, то, без всякого сомнения, получил бы четверть их состояния. Но пытки девственниц-христианок стояли у него перед глазами и он промолчал. Квинт ненавидел Тигелина!

Воспоминания завели Квинта еще дальше – в 62 год. Он тогда поддался уговорам и вступил в ряды заговорщиков. Обычно в таких делах он никогда не ошибался и четко чувствовал собственную выгоду. Император Нерон в тот год приказал отравить свою жену Октавию, любимицу римлян. По Риму поползли нехорошие слухи и на стенах храмов появились злобные надписи против него. Среди патрициев возник заговор.

Заговорщики прочили в императоры после убийства Нерона известного оратора Гая Кальпурния Пизона и Квинту пообещали должность центуриона в преторианской гвардии. Проклятый соблазнитель Публий Клодий Тразея тогда говорил ему:

«Не теряйся, и хватай свою судьбу за волосы! Одно удачное дело и ты получишь многое и сразу! Пизон умеет быть благодарным в отличие от Нерона. Что ты сможешь получить у Агенобарба 28 ? Ничего!»

Вот он и не растерялся. Дал втянуть себя в заговор по самые уши. Еще бы! Среди заговорщиков был сам воспитатель Нерона философ Сенека – сказочный богач. Он много раз жил его щедрыми подачками. Но через несколько лет, когда заговор окреп и упрочился, в 65 году их предали! И покатились головы и полетели смертные приговоры. Погибли Пизон, Сенека, поэт Марк Аней Лукан, Петроний и другие.

28

Агенобарб – прозвище императора Нерона.

Он ждал и своего ареста и казни, но никто не назвал его имени. А Вестин, хотя и ненавидел заговорщиков, и знал лично о нем многое, но также никому ничего не сказал. И Квинт стал ему обязан.

«А может быть, стоило тогда рискнуть? – в тысячный раз спрашивал он сам себя. – Плюнул бы тогда на все приличия и отбросил бы условности! Может тогда, и не было бы всех этих долгих лет неудач и лишений?»

Стук в двери перевал его раздумья.

Ржавые несмазанные петли надрывно скрипнули, и в комнату вошел седой старик с широкой густой бородой и блестящей лысиной. На его широких крепких плечах был серый хитон, и вся фигура пришедшего, говорила о его принадлежности к военному сословию. Ноги он расставлял широко как моряк, привыкший стоять на шаткой палубе корабля больше чем на твердой земле…