Гладиаторы «Спартака»

Конечно, им и в голову не могло прийти, что телефон подполковника ФСБ спутниковой связи, защищенный от прослушивания, не только будет прослушан, но и заземлен совсем не в ФСБ и МЧС. Вместо них, как уже потом выяснилось, приехала бригада в форме МЧС и саперы в форме ФСБ, требовали ключи от здания, от комнат, милиция оцепила все здание, сотрудники ФСБ и Налоговой полиции стояли настороже в указанном им отдалении, а группы «ФСБ» и «МЧС» рванули в слегка дымившийся первый этаж, где находилась контора налоговой инспекции. Через пять минут из подвала вышел один из «фээсбэшников», устало вытер пот и громко сказал:

— Бомба есть. Прошу обеспечить эвакуацию жителей второго этажа.

На вопросы, не нужна ли помощь, ответил отрицательно.

Еще через пятнадцать минут группа «МЧС» вынесла на носилках заботливо укутанную одеялом то ли мину, то ли бомбу. Ее осторожно установили на специальном лафете в машине «МЧС», сотрудники «ФСБ» отстегнули специальные комбинезоны-бронежилеты, устало смахнули пот с напряженных лиц, сели в свою машину и умчались.

Когда начальник отделения налоговой инспекции, сотрудники ФСБ, милиции и наиболее настырные журналисты с НТВ проникли в здание, оказалось, что бомбы на первом этаже действительно нет. Как, впрочем, нет и в сейфах двух миллионов долларов и ящиков с необработанными изумрудами, конфискованными в НИИ исследования недр.

Сейфы зияли открытыми дверцами. Но, к чести «спасателей», ничего, кроме конфискантов из НИИ, они не взяли.

Естественно, что звонки сотрудников ФСБ и налоговиков туда, куда надо, показали, что никаких вызовов и, естественно, выездов из МЧС и ФСБ по Москве и Московской области не было.

Это было серьезное поражение и удар по самолюбию силовиков.

Однако разочарование Тер-Григоряна и полковника Зайцева было еще сильнее. Когда они прибыли на конспиративную квартиру и нанятые за хорошие деньги ветераны спецслужб передали им заказанный конфискант, оказалось, что все стодолларовые бумажки нового образца, все 2 миллиона долларов оказались аккуратно исполненными копиями, сделанными на цветном ксероксе. А «изумруды» — просто чуть отшлифованными осколками зеленого бутылочного стекла.

Тер-Григорян сдуру поехал домой, где ему и сообщили об изменении меры пресечения. Вместо подписки о невыезде — заключение в «Лефортово». Полковник Зайцев был так растерян, что подумал о Тер-Григоряне как носителе информации лишь наутро. Он послал «заказ» на него в «Лефортово». Но было уже поздно. То есть Тер-Григоряна сумели «уронить» об каменный пол так, что он умер от кровоизлияния в мозг, не приходя в сознание. Однако Зайцев не знал, что Тер-Григорян успел в ночь ареста душевно побеседовать со следователями ФСБ и Генеральной прокуратуры.

Первое свое задание опытнейший полковник Зайцев полностью провалил. Он подозревал, кто против него играет, но сделать уже не мог ничего.

— У нас с полковником Патрикеевым, как это делалось в старину, — дуэль на мушкетонах и воздушных шарах. Дуэлянты поднимаются на воздушных шарах как можно выше и стреляют из мушкетонов по оболочке шара противника. Кто окажется достаточно точен, летит дальше, противник же устремляется вниз, к своей гибели. В отличие от обычной дуэли, в этой не бывает раненых. Только убитые.

Полковник Зайцев умел проигрывать. Но теперь выбирать позицию будет он.

Он, однако, не учел, что против него играет не один полковник, а два: Патрикеев и Зверев. У каждого была своя цель, и каждый мог пользоваться лишь своими средствами. Средства Патрикеева ограничивал его величество Закон. Возможности полковника Зверева не ограничивал никто.

На следующее утро, когда видный парижский ювелир и знаток драгоценных и полудрагоценных камней Поль Бальцер вышел из гостиницы «Националь» на угол Манежной площади и Тверской и радостно улыбнулся ясной погоде, раздумывая, ехать ли на заказанной и уже ждавшей его у входа в отель машине-такси на переговоры в Правительство России, или еще несколько минут постоять здесь, на углу, с интересом (он был в Москве впервые) рассматривая панораму Кремля, на глазах толпы иностранных туристов и гостей Москвы, десятков случайных прохожих и четырех охранников частной охранной структуры «Майор-плюс» к французскому минерологу и ювелиру вплотную подошел молодой человек в черной кожаной куртке и черной вязаной шапочке, достал из куртки пистолет системы «беретта» с глушителем и трижды выстрелил в сердце Поля Бальцера. Поль скончался до того, как упал на уже слегка заледенелую мостовую Манежной площади. Однако киллер не стал вдаваться в эти интимные подробности и сделал контрольный выстрел в голову.

Когда минута замешательства прошла и охранники, как в форме, так и в штатском, бросились к убийце и его жертве, оба были неподвижны. Поль неподвижно лежал на мостовой, а киллер неподвижно, словно был в ступоре, стоял над ним. Бить его при народе не стали. Тут же прибывшие на машине трое оперативников в форме и с автоматами Калашникова аккуратно обраслетили киллера и, пригнув его голову в черной вязаной шапочке к кожаной груди, сунули в милицейский джип. Что же касается охранников Поля Бальцера, то им нужно было думать, что делать с трупом и как отчитываться перед полковником Зайцевым, который незаметно, чтобы не привлекать внимания, заранее сел в такси, вызванное для французского ювелира, и терпеливо ждал, когда его клиент налюбуется красотами Москвы.

Передать его душевное состояние, когда к подъезду лучшего отеля Москвы поднесли тело Поля Бальцера с вяло волочившимися по асфальту руками, не взялся бы ни один инженер человеческих душ.

Что же касается милицейской машины с киллером, то она рванула в сторону Лубянки, что никого в тот момент не удивило. У «Метрополя» джип притормозил и передал предъявившему удостоверение подполковника ФСБ человеку в штатском. Тот, приняв ничему не удивлявшегося узника, любезно пригласил его сесть в черную «Волгу» с маячком, где уже сидели на заднем сиденье двое крепких крутоплечих парней.

Машина поехала в сторону Лубянки, словно бы продолжая намеченный маршрут. В салоне с киллера сняли наручники и предложили сигарету.

Он сделал три жадных затяжки — самое неприятное было позади, как вдруг с удивлением заметил напряженные и как-то странно заинтересованные и сочувственные взгляды парней, сидевших слева и справа от него. С этим ощущением удивления он и умер.

Тем временем черная «Волга» с маячком и сиреной, которой, впрочем, она тактично не воспользовалась, поехала не прямо на Лубянку, а пoчeму-то свернула направо, к Старой площади. Сбавив скорость, машина свернула в тихий переулочек, где ее уже ждала приятной светлой расцветки машина «скорой помощи». Труп погрузили как неопознанный, констатировали смерть неизвестного без документов в результате обширного инфаркта и, не торопясь, повезли в морг Института имени Склифосовского. Следующий ход должен был сделать полковник Зайцев. Благо, что «кормились» информацией оба из одного источника — через бывших коллег выходили на банки данных и получали за хорошие деньги исчерпывающую информацию. Для чего и существует клановая солидарность, как не для того, чтобы помогать друг другу.

— Ну, господин хороший, мы едем или как? — спросил, обернувшись к клиенту, полковнику Звереву, водитель такси, стоявшего на Тверской у магазина «Подарки».

Звереву была видна машина, в которой сидел Зайцев, но он не мог видеть, что тот делает. А тот, поняв, что очередной раунд им опять проигран, набрал на сотовом номер телефона и сказал:

— Действуйте по первому варианту.

Эта фраза прозвучала достаточно громко, чтобы ее услышал в наушниках водитель такси полковника Зверева, но недостаточно громко, чтобы ее разобрал сидевший на заднем сиденье клиент.

— Да, да, едем. Давайте пока прямо по Ленинградскому... Я подумаю, куда потом — в Строгино или на Живописную.

Все бы хорошо, пока что счет в поединке с полковником Зайцевым в его пользу, но что-то давило в затылке, в висках, поташнивало.

«Наверное, давление опять поднялось. Хреновая эта работа, — подумал он. — И денег заработал уже достаточно, чтобы удалиться на покой, а он все еще хорохорится... Пожить бы спокойно в купленном на Лазурном берегу домике с садом. А он все мотается, ездит, суетится... Возраст уже такой, что и о душе подумать пора...»