Гласто

Он понимал, что несколько утратил контроль над ситуацией, но поскольку это происходило не в первый раз, не паниковал. «Нужно успокоиться, отстраниться, оценить обстановку и скорректировать курс. Спокойно, спокойно! – приказал он себе. – Надо дать этому отстояться, не наломать дров. Все исправим».

3

Такси мчалось по магистрали, догоняя заходящее за горизонт, подуставшее за день солнце. «Красиво, надо запостить», – Алекс сам не понял, только лишь подумал об этом, или сказал вслух.

– Ох уже эти ваши соцсети, блоги, – пробурчал водитель. – Всю жизнь пишете некрологи. Прихорашиваете их, приукрашиваете, выбираете ракурсы. Как будто кто-то, когда вас не станет, посмотрит, и скажет: ого, вот это были человечищи!

«Наверное все же вслух, либо водитель умеет читать мысли», – сделал логический вывод Алекс, украдкой присмотревшись к нему: худой, умное лицо, лет пятидесяти.

– Но ведь никто не станет это читать, никто не посмотрит даже о чем вы писали неделю назад, даже самые близкие! – продолжил мысль таксист. – А знаешь почему?

– Потому что пишут свои некрологи? – включился Алекс.

– Например.

– Но вот вы же не пишете, насколько я понимаю. И не вы один такой. Может вы-то и прочитаете?

– Не, это вряд ли. Там же вранье все от первого до последнего слова.

После короткой паузы он решил подарить луч надежды:

– Может, конечно, как иллюстрацию эпохи, кто-то и выберет одну из тысяч ваших фоточек. Их же миллиарды – похожих друг на друга как две капли воды – всюду одни и те же позы, сюжеты. Но если уж действительно так важно оставить след и запомниться потомкам на какое-то время – стоит поднапрячься и создать что-то уникальное. Хотя шансов мало – все уже было.

– В «Симпсонах».

– А?

– Извините, а как к вам можно обращаться по имени? – Алекс вдруг вспомнил, о чем шла речь в баре.

– Сан Саныч.

– Тезка. Я – Саша, очень приятно. Мы вчера, Сан Саныч, в баре размышляли о том, можно ли путешествовать, не выходя из комнаты. Вот вы как считаете?

– Ты о том, что достаточно повесить на окно плакат с видом Лондона, и можно никуда не лететь?

«Ничего себе, он сказал «Лондон». Прямо сгусток знаков и совпадений, все как мы любим».

– Ну, вроде того.

– Или включить футбол и представить себя на стадионе?

– Угу.

– В целом, да, согласен. Зачем цеплять какой-нибудь вирус, чтобы узнать, как он разрушит меня изнутри, или ехать к каким-нибудь Бармалеям в Африку гулять? Безопаснее посмотреть про них по телевизору, если появился такой интерес. Но если что-то прямо очень привлекает, наверное нужно почувствовать это кожей. А вы что там наразмышляли?

– Я с вами полностью согласен. Почувствовать кожей. Точно.

Алекс отлично понимал, что атмосферу живого стадионного концерта невозможно смоделировать – по крайней мере, на текущем этапе развития технических средств. Это можно только пережить, находясь в гуще событий среди потных тел.

– Хорошо, – продолжил Сан Саныч. – Я тебе еще накину, если хочется размять мозги. Представь, что мы сейчас едем, а ты стримишь поездку. Тот, кто смотрит, значит, неполноценно путешествует с нами – он же не ощущает ветра и запаха бензина. А я, как шофер, путешествую вместе с тобой-путешественником?

– Получается, да.

– То есть, по-твоему, любой паромщик – путешественник?

– Да, странно. Наверное нужно еще добавить понятие воли. Я же еду куда хочу, а вы – куда я попрошу.

– Вот видишь, какое занимательное словоблудие. А если стримить, как ты едешь в такси и смотришь чужой стрим о путешествии?

– Сан Саныч, бар вчера многое потерял без вас! – с уважением в голосе сказал Алекс. – Итого: путешествие должно задействовать все органы чувств – недостаточно видеть и слышать, надо еще чувствовать движение, тряску, ощущать запахи, мокнуть под дождем, пачкаться в дорожной грязи. И оно должно быть результатом волеизъявления.

– Давай зачетку. Так куда ты летишь?

– Лондон.

– Понятно. Мой зять улетел в Англию несколько лет назад. Имел здесь фирму, занимался внутренним туризмом. Меня подкалывал, что я таксую, не хочу к нему. А я всю жизнь людей вожу, мне нравится. Столько интересных людей узнал, столько историй, судеб. А он что в итоге? Уехал, дочку увез. И как, сильно ли лучше стала его жизнь там? По мне, так важнее – как, а не где. Можно хоть в Кремле работать, но убирать там навоз за лошадками – тоже так себе удовольствие.

– Для меня еще важно – с кем, – добавил Алекс. – И как. И где. Но вообще, я не насовсем.

– «А, патриот», – скопировал Сан Саныч коллегу из фильма Балабанова, и для большей схожести хлопнул ладонью по солнцезащитному козырьку.

– Сан Саныч, вот вы такой мудрый, может подскажете мне как поступить? – Алекс даже непроизвольно заискивающе улыбнулся.

– Не люблю давать советы, но может и поделюсь опытом, выкладывай.

– Спасибо. Мы вчера с девушкой поссорились: стала упрямой, постоянно спорит, не советуется, водит дядек домой, хочет, чтобы отпустил за границу с непонятной компашкой. Как подменили. Не понимаю, почему – я же вроде тот же.

– Водит дядек?

– Ну, в смысле, приглашает в гости ребят из своей группы актеров, танцоров – не разберешь без ста грамм.

– А, понятно. Ну, смотри: по поводу того, что стала другим человеком. Когда двое решают жить вместе, они начинают притираться и понемногу меняются. И через год-другой начинается: ой, а что произошло, а куда что делось, а почему? Да потому, что каждый влюблялся в другого человека, которого уже-то и нет. Если бы они повстречались на этом этапе, может даже прошли бы мимо друг друга. Не обязательно так, но вполне возможно. Принимается?

– Не совсем. Странная притирка: они же должны, по идее, стачивать углы, пытаться больше подходить друг другу, а не в обратную сторону.

– Да ничего странного, благими намерениями вымощена дорога в ЗАГС. Тут дело тонкое, меняться конечно нужно осторожно и только по обоюдному согласию, но это идеальный случай. Другое дело, что может это и не перемены вовсе – просто человек наконец раскрылся таким, каким является на самом деле. А до этого была демонстрационная версия, чтобы получше продать.