Глава картеля. Том 1

Прочитав сообщение я не мог не улыбнуться:

Курилка: «Босс, ты гений. Химик Экштейн задвигался.»

***

— Чёрт ну и воняет! — старик Экштейн хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться.

Он уже проверил все реактивы, которые могли давать неприятный запах и даже включил вентиляцию. Но тошнотворный запах сероводорода не выветривался из подвала уже второй день.

— Черт побери, а началось всё с визита того русского, — ругался старик собирая пробирки и мензурки по коробкам.

Похоже действительно пришла пора покинуть столь защищенный и уютный магазинчик.

Он обратился к двум своим самым верным охранникам:

— Я приказал другим охранникам идти в разных направлениях, чтобы запутать следы. Так что у нас может быть, десять или пятнадцать минут, чтобы переехать на новое место.

Экштейн очень переживал, что их заметят разведчики банд, как только увидят их с химическими приборами на улицах.

— Хорошо, действуем как договорились. — Доминика и Диего, охранников химика, это совершенно не беспокоило. Это был не первый случай, когда правящие банды, охотились за талантливым химиком. Но им еще никогда не приходилось отражать атаки за пределами магазина.

Они упаковали оборудование, поместив колбы и конденсационные рукава в картонные коробки, а затем погрузили их на отдельные тележки.

— Разделитесь и встретимся в указанной точке, поняли? — Экштейн дал последние инструкции.

Они уже заранее обозначили место, куда они могли бы переехать и заббарикадироваться. Заброшенных домов в трущобах было полно.

Экштейн одел фетровую шляпу и одежду грузчика, словно он просто перевозит какие-то вещи. Он медленно катил тележку по улице, глядя вниз.

На улицах было множество людей и суетливо. Проезжали грузовики со стройматериалами и продуктами, а люди шли по тротуарам. Школьники играли в футбол на перекрестках, а уличные музыканты-индейцы свистели грустную мелодию на свирелях.

Экштейн легко слился с толпой, как будто он всего лишь перевозит какой-то груз. Переезд прошел гладко: он легко добрался до места встречи — старого заброшенного здания на несколько этажей.

— Наверняка бездомные, — пыхтя Экштейн толкнул заколоченную дверь, услышав внутри громкий шорох и какое-то ворчание.

Он бы сказал «чертовы бомжи», но теперь он и сам мало чем от них отличался.

Первый этаж выглядел как настоящая бедняцкая яма с самодельными печками из бочек, которые стали черными от горения всякого хлама.

Там же по углам лежали трое бездомных, завернутые в старые драные одеяла. А вонь от груды немытого белья, покрытого блевотиной и мочой, была просто невыносимой. Но все же лучше, чем в его старой лаборатории.

— Ну, парни, мы поживем тут немного. За это мы дадим вам зелья, что скажете? — спросил Экштейн снаружи, заглядывая внутрь через дверь. Его голос разносился по пустой комнате, легко достигая ушей бездомных.

Все бездомные моментально кивнули, хотя их лиц не было видно. В городе Медельин такие ситуации были обыденностью, и они не отказались от бесплатного зелья и дополнительных денег.

— Отлично. — Экштейн решил повременить с заселением и подождать своих охранников. Кто знал, вдруг эти бездомные набросятся на него и отберут оборудование?

Вскоре прибыли Доминик и Диего, оба в безопасности.

— Кто-нибудь следил за вами? — Экштейн заглянул через их широкие плечи, пытаясь заметить что-нибудь подозрительное.

— Нет, мы были внимательны. Хвоста за нами не было, — вздохнул запыхавшийся Диего.

Экштейн кивнул в сторону комнаты:

— Там есть несколько бездомных. Пока что они согласились впустить нас в обмен на зелья и немного денег.

— Верно, босс. Давайте выгрузим вещи, пока нас не заметили.

Втроем они перетаскали лабораторию и установили ее, как и раньше. Диего осмотрелся вокруг, затем используя лом, выломал одну из старых ржавых дверей. Чтобы обеспечить запасной выход на случай появления федералис.

Доминик пыхтел, таща тяжелое оборудование на место.

— Не надо было загружать ангидрид, — пожаловался он, неся контейнер для смешивания и слегка спотыкаясь, когда передвигала его с тележки.

— Давайте начнем варить эти зелья уже прямо сейчас, нам просто нужно доделать пару вещей до вечера. — Экштейн и Доминик налили жидкость в котел, а затем Экштейн поджег огонь. — Теперь просто остается подождать.

Все трое отдыхали, поочередно сидя и лежа на полу. Экштейн достал журнал, записывая конкретную температуру, тип конденсационного рукава, который использовал, и так далее. Это важно было отметить, потому что это помогло ему усовершенствовать метод производства. В конце концов, это был его источник заработка.

— Извините, добрый сэр. Один из бездомных нашел в себе смелость поговорить с Экштейном, в то время как Доминик и Диего настороженно смотрели на приближающегося бомжа. — Не могли бы вы угостить меня зельем выносливости?

— О, это наш уговор, вот у меня есть парочка, — Экштейн вытащил несколько зелий и передал бездомному.

Тот выплюнул зубочистку и откупорив бутылочку залпом осушил ее:

— Сеньор Экштейн, это потрясающе! — Мужчина с короткой армейской стрижкой стоял рядом с химиком. — Сразу ощущается прилив сил и бодрости! Уххх! Бррр!.... Жаль, что запрещено....

— Действительно, я категорически не согласен с запретом. Подобный запрет подразумевает банальное отсутствие «доверия» власти к гражданам, которые лучше, чем... Подождите, откуда вы узнали мою фамилию? Никто не называл её при вас.

В мгновение ока бомж метким броском пустой бутылки обезвредил Доминика. А затем умело схватил Экштейна, прижав его к земле весом своего тела. Двое оставшихся бездомных, словно ждали сигнала и одновременно бросились к Диего.

Двое охранников едва имели шанс противостоять внезапной атаке, будучи полностью застигнутыми врасплох.

— Что за?! — Диего боролся, но сидящий на нем сверху бомж, умело схватил его руки каким-то боевым приемом. Он достал рацию и быстро проговорил. — Курилка, они у нас. Подгони микроавтобус, живо!

Экштейн мгновенно узнал этот голос. Это тот русский, которому он отказал?! Они, черт возьми, переоделись бездомными?! Старик был ошеломлен. За многие годы своей работы зельеваром он никогда не видел, чтобы банда пошла на такие крайности, чтобы поймать их.

— Вы банда? Вы больше похожи на тайных федералис! — Возмутился Экштейн.