Главбухша

Оператор вытащил пачку «Парламента», молча предложил Земской, и она почему-то не отказалась, хотя еще секунду назад и не думала курить. Вообще Георгий Иванович действовал на нее магически. Она не могла понять, чем он ее так привораживал. Не своей же мужской красотой. Красивых мужиков Марта повидала.

— Я пойду поищу режиссера, надо вас познакомить. Он должен быть где-то здесь, — проговорила Алла и убежала.

— Режиссер уехал домой, у него там что-то случилось, а меня просил извиниться перед вами. Что я и делаю, — сказал оператор.

— А как же Алла, она не знает...

– Пусть побегает, не люблю эту трещотку! Чего он ее взял?! Вот вас надо снимать! — Георгий Иванович пристально посмотрел на Земскую.

Марта смутилась, как девчонка.

— Ну какая из меня актриса!

— Да вы себя со стороны не видите! — загорелся он. — Какой умный взгляд, какое красивое лицо!

Они стояли посредине большого павильона, наблюдая за суетой декораторов, оформлявших стены разных комнат и кабинетов.

— Эй! — Оператор подозвал одного из рабочих. — Принеси-ка нам те два кресла!

— Но они же в декорации!

— Ничего, ничего, давай неси!

Парень принес.

— Садитесь, Марта Сергеевна! В ногах правды нет, — предложил Георгий Иванович.

Они сели. К оператору подбежал ассистент.

— Я две кассеты зарядил на завтра, это из тех, проверенных кусков, — доложил он. — Вторую ось на проверку тоже отдал, экспонометр починили.

— Слушай, сбегай в буфет, принеси водички: мне минералки, а Марте Сергеевне, наверное, колы или «Спрайта». Что хотите? А может, по сто коньячку? — и, не дожидаясь ее ответа, прибавил: — Да, это хорошая мысль! Все, отдыхай, Костя! Завтра в девять, как штык! В одиннадцать съемка! Пошли!

Марте пора было на работу, но она покорно встала.

Они поднялись в буфет. Было закрыто, но Георгий Иванович постучал, и его впустили, налили по сто граммов коньяку, дали лимончик и два бутерброда с семгой.

— Вот это разговор! Ну, за знакомство! — Они чокнулись, пригубили коньяк, оператор уцепил дольку лимона, смачно разжевал, крякнул, с восхищенной улыбкой глядя на Марту. — Очень красивое лицо!

Вот его бы снимать! А тут расфуфырка с тенями! Вы сценарий-то читали?

— Нет.

— Надо почитать. Современная драматическая история женщины — главного бухгалтера. Судьба сгибает ее в колесо, а она пытается бороться, противостоять, и довольно отважно у нее это получается. Несколько любовных линий, есть что играть актрисе, но Алла не вытянет: она субретка, актриса второго плана. Правда, этим всегда хочется выйти в примы.

— А чем все кончается? — затаив дыхание, спросила Марта.
– Ей вдруг показалось, что все это о ней, словно кто-то подсмотрел ее жизнь.

— Не буду пересказывать, лучше почитайте и, кстати, может быть, сделаете какое-нибудь дельное замечание, не только по части вашей профессии... Берите бутерброд! А хотите я закажу эскалопчик? Наша Наденька готовит изумительно!

— Нет, спасибо, мне уже пора на работу, — ответила Марта. Она съела бутерброд с рыбой.

— Не хотелось бы вас отпускать, конечно, но что поделаешь, — грустно усмехнулся Георгий Иванович. — Только вы сценарий с собой заберите. Я могу свой экземпляр отдать. У нас на съемки — месяц, и финальные сцены будем снимать в конце, но надо, чтобы вы пораньше прочли. — Оператор снова пристально взглянул на нее, и она опять смутилась. — Мы могли бы как-нибудь встретиться? — неожиданно спросил он.

Марта пожала плечами:

— Почему нет.

— Как вам позвонить?

. Она продиктовала ему свой домашний телефон, который обычно никому из мужчин не давала.

— Что ж, выпьем еще раз за знакомство, которому

я лично до чрезвычайности рад, ибо испытал ни с чем не сравнимое чувство наслаждения, находясь рядом с вами. Я сегодня не хотел ехать на студию, отговаривался всеми возможными способами, но режиссер меня вытащил, а сам уехал, оставив меня наедине с вами! Как тут не воскликнешь: судьба-индейка!

Глядя на него, Марта не помнила ни о чем: ни о работе, ни о бывшем, ни о настоящем муже, ни о своих бедах. Полная амнезия.

Прибежала Алла. Увидела, что они пьют коньяк и мило воркуют, позеленела от злости.

— К сожалению, Александр Михайлович уехал домой, там у него что-то стряслось, он извиняется, Что так все получилось. Я пол студии обегала, никто ничего не знает!.. — затараторила она;

— Мне надо уже на работу, Аллочка.

— Вася здесь, он вас отвезет, но мы обязательно созвонимся, договоримся о встрече, мне еще надо много вопросов вам задать и режиссеру постановщику...

— И оператору- постановщику, — вставил Георгий Иванович.

—Да, и оператору...

— Ты найди экземпляр сценария для Марты Сергеевны, а то она не в курсе.

— Режиссер оставил экземпляр для Марты Сергеевны, я пойду его возьму, найду Васю и встречаемся внизу, в холле!

Клигман исчезла.

— Такая маленькая, а столько производит шума, что диву даешься, — сказал Георгий Иванович. — Красивая женщина — это как терра инкогнита, незнакомая, непознанная земля, а каждый мужчина в душе хоть немного, но путешественник. Так и вспыхивает страсть. За вас, Марта Сергеевна! — Он поднял стакан с остатками коньяка.

Его низкий, с хрипотцой, бархатный голос, казалось, касался самой души, заставляя ее вздрагивать.

— Да вы поэт! — улыбнулась Марта.

— Не знаю, что уж это — поэзия или глупость, что иногда одно и то же, но я именно это чувствую. Я никогда ничего не выдумываю такого, чего не смог бы ощутить! — Георгий Иванович нежно поцеловал ей руку.

Внизу запыхавшаяся Алла вручила Марте сценарий, и Земская уехала, наполненная ароматами коньяка, сигаретного дыма и терпкого, но приятного запаха лосьона, исходившего от ее неожиданного знакомца. Марта посмотрела на часы и ужаснулась: стрелки показывали половину первого. Ей привиделось, что в магазине царит переполох, Стас стоит на ушах, гадая, что с ней приключилось, обзванивает морги и больницы, работа не движется. Но, влетев в торговый салон, она обнаружила спокойные лица Коли и Леши. Продавцы даже не спросили, что с ней случилось. В кабинете она застала еще более мирную картину: Ровенский пил чай с Юленькой, уминая берлинские пирожные.