Главное – любить

Коваленко вновь перешла практически на крик, от чего я невольно сжала голову в плечи и уткнулась в монитор. Скандалы я не любила. На рабочем месте так тем более. Да и что такого могла сделать Скворцова, чтобы вызвать гнев руководителя отдела продаж? Она и в подчинении у неё была на полставки, так как половину времени занималась инфоблоками. И только летом планировала окончательно перейти к нам в отдел продаж.

Трель мобильного заставила меня вздрогнуть. Звонила Инга. Ничего себе, а я думала, что она уже уехала обратно в северную столицу.

— Привет, Ингулёк!

— Ты на работе? — вместо приветствий спрашивает подруга.

— Что за вопрос? Конечно.

— Выйди из кабинета, разговор есть.

— Шулькевич, да сколько можно-то, — бурчу я, поднимаясь из-за стола и блокируя компьютер. — Мне и в тот раз хватило с лихвой…

— Лиз, вот объясни, ты правда ни хрена ничего не замечаешь вокруг?! — перебивает меня Инга. — Любопытство — главная женская черта. А у тебя оно развито примерно на уровне минус бесконечность!!

— Что ты несёшь?! — не выдерживаю и в ответ ору я. Что-то день сегодня какой-то склочный и скандальный. Может опять планеты встали не так, как надо, или очередные магнитные бури.

— Что я несу?! Это ты мне скажи, какого чёрта ты работаешь с бывшей Гордеева?

— Я?!

— Ты-ты! Ну давай, поведай мне, как вам вместе на одной территории живётся? Тебе ещё эта психопатка хребет не переломила?

— Инг, я не знаю в лицо ни одну из бывших Лёшки, — я замираю рядом с лестницей, крепко ухватившись за перила одной рукой. — Ну может только одну помню, и то, потому что она главной в студсовете была и какие-то конкурсы выигрывала….

— Млять, Бельская! Ты работаешь с Веркой! С той самой ненормальной психопаткой с экономического! — орёт мне в трубку Шулькевич.

От этого имени неприятно сжимается сердце и прошибает холодный пот.

— Но у нас нет сотрудницы с таким именем, — упрямо шепчу я, хотя уже не так уверенно, как в разговоре с Маратом, который сообщал о своём переманивании в «Люксайтайм».

— Да неужели?! Я вот совершенно случайно сейчас зашла на твою страницу в одной соцсети и нашла ваши с ней общие фотки с работы. Да и в друзьях Скворцова у тебя тоже есть.

— Ника?! — восклицаю я севшим голосом, невольно хватая себя за горло.

Глава 60

— Ах она теперь так себя величает? — язвительно протягивает Шулькевич. — Занятно. Вообще-то по паспорту она Вероника. И пускай она хоть трижды перекрасит в рыжий свои блондинистые патлы, я её узнала!

Так мне срочно нужна точка опоры! На негнущихся ногах дохожу до стены и заваливаюсь на неё, пытаясь собрать в кучу всё то, что я узнала сейчас, и что произошло со мной за последнее время.

Так это получается Ника переманивала моих клиентов? И именно её рук дело моё несостоявшееся падение с лестницы? И Лана знала! Знала, что Ника меня ненавидит! Они же довольно тесно общаются. Только вот наша местная кукла Барби не стала вмешиваться, отделавшись одними полунамеками!

— Лиз, ау. Ты здесь? Ты как там вообще?

— В ауте.

— Ты мне скажи лучше — она точно тебе ничего не сделала? Почему тебя занесло с исторического в рекламу я знаю, но вот почему она пошла именно в ваш журнал, у меня только одно объяснение — отомстить тебе.

— А вдруг у неё проснулась любовь к продажам, — усмехаюсь я, медленно сползая по стенке. Неловко плюхаюсь на пятую точку и вытягиваю ноги. Пол на лестничной площадке довольно пыльный, но мне плевать. Хочется поскорее завершить разговор, закрыть лицо руками и не вставать несколько часов кряду. Господи, ну почему я настолько слепая и не замечаю ничего вокруг?! Права Шулькевич, тысячу раз права, ну нельзя же быть настолько ненаблюдательной! И видеть сначала в людях хорошее — это замечательная черта, только вот плохое подмечать тоже желательно. Потому что, если бы не Зубкова, моя не наблюдательность вполне могла стоить мне сломанной шеи! Или до чего ещё могла потом додуматься эта ненормальная помимо оторванных каблуков?!

— Лизок, у неё мать владелица рекламного журнала. На хрена ей в вашем быть обычным продажником?!

Опаньки. А вот и ещё и один недостающий кусочек пазла.

— «Люкстайм»?

— Вроде бы что-то такое. Я точно не помню, загугли по фамилии Скворцова, найдешь, — бурчит Шулькевич. — Ты мне так и не ответила, она точно тебе ничего не сделала?

— Ну… кое-что было, но обошлось, не переживай, — обтекаемо говорю я. — Теперь вот буду настороже.

— Лизк, ну вот как я могу со спокойной душой уехать в Питер, если у тебя под боком эта гадюка?! Да у неё крышу сорвало после расставания с Гордеевым, я отвечаю! Она же не просто так академ взяла, а потом в Москву перевелась. Она же на нём помешана была! Тут и к гадалке не ходи — когда он вернулся к тебе, она именно из-за этого кукухой поехала! Нормальный человек не будет устраиваться работать к девушке своего бывшего и следить за ней!

— С этим я спорить не буду, — тяжело вздыхаю я. Зачем только она потом осталась работать, уже зная, что мы с Лёшкой расстались? Это какая должна быть степень невменяемости у человека?

— Бельская, пообещай, что ты сейчас пойдёшь и купишь перцовый баллончик!

— Инг!

— Я серьёзно. Если ты говоришь какие-то пакости уже были, поверь, это только цветочки. Скворцова в универе ещё той стервой была, она не остановится. Уж не знаю, что у неё на уме: или покалечить тебя, или вытурить из журнала, но будь, пожалуйста, осторожна!

— Буду, — обещаю я и отключаюсь.

А вот, собственно, и ответ на вопрос, зачем Нике нужно было столько времени пробыть в стенах журнала «ГородОК». Медленно поднимаюсь и механически отряхиваю себя от пыли. Никаких сомнений у меня практически нет, но хочется прояснить ещё один момент.

— Натали, скажи, а мои звонки сейчас на Лану переводятся? — интересуюсь я у нашего офис-менеджера, но уже заранее знаю ответ.

— Нет, мы же в конце года сделали новую переадресацию. Звонки Ланы на тебя, а твои на Нику, — говорит Натали. — Ты, наверное, тогда в отпуске была, поэтому не в курсе.

— Наверное, — киваю я и кидаю взгляд на Зубкову. Прости Ланусь. Получается, зря я стикеры тогда тебе всучила. Надо было их Скворцовой дарить, а лучше — засунуть в одно место.

Возвращаюсь к себе за стол, но не спешу приступать к работе. Дверь кабинета Ксюши с грохотом распахивается. Первая из него вылетает Ника, раздраженная, но с каким-то диким огнём в глазах, под стать её ведьмовской шевелюре, и неприятным оскалом на лице. Таня выходит неторопливо, но видно, что этот разговор её вымотал. Она раскраснелась и шла, слегка пошатываясь. На наши вопрошающие взгляды начальница ответила коротко и раздражённо:

— Ника увольняется. Без отработки. Подробности на собрании. Всем работать!

И почему-то посмотрела персонально на меня долгим тяжёлым взглядом.

Девочки-продажники коротко переглянулись между собой и уткнулись в мониторы. Настюха лихорадочно стала набирать номер клиента, но по глазам было видно — она в шоке. И очень хочет скорее обсудить столь неожиданный поворот событий.

Я тоже пребываю в очередном шоке, хотя лично для меня увольнение Ники — это освобождение. Это глоток свободы и спокойствия, который я наконец смогу ощутить. Не представляю, как бы я смогла работать, после того, что узнала от Инги. Мне и так в последнее время было некомфортно подозревать всех и каждого в офисе. Уход Скворцовой — это просто подарок свыше. Не могу только понять почему она решила свалить именно сейчас? Удерживать и скучать по ней я, конечно, не буду, но вот задать пару вопросов очень хочу.